Если бы у людей были сердца как у Екатерины Снежиной, моя вера в человечество воскресла бы.

В течение следующих нескольких часов она сдала несколько экзаменов, сходила на обед и просидела мои дневные лекции. Только в конце она закончила свой день наказанием, которое получила за опоздание этим утром.

Мытье полов ничему ее не научило, но я не делал скидок. Если она нарушила правило, она платит штраф. Я должен быть последовательным, иначе мои наказания перестанут иметь целительный эффект.

Через тридцать минут Снежина дошла с тряпкой до дальнего угла. Юбка задралась, но на этот раз я не отвел взгляд.

Она показала мне свой зад. Нарочно или случайно — уже не важно. Я залип на нижнем белье с высокими вырезами на ягодицах, повторяющее изгибы подтянутых молодых бедер. Полоса тонкого материала между ее ног прилегала к телу, образуя аппетитную долину от одной дырки до другой.

Я поерзал в кресле за столом, когда напряжение собралось ниже пояса и запульсировало на конце невыносимым желанием.

Эта проклятая юбка не могла сама по себе собираться вокруг ее талии. Теперь я подозревал, что зад Снежиной обнажил не ветерок из окна.

Она играла с опасностью, насмехаясь над зверем, соблазняя то, с чем не сможет справиться. Но каковы бы ни были ее намерения, мне снова придется сделать ей выговор.

Но я не мог подойти к ней, когда мой член стоял и голод бился в моих венах.

Поэтому я перевел взгляд на ноутбук, чтобы проработать завтрашний планы лекций. К тому времени, как Снежина закончила, у меня хватило самообладания и присутствия духа, чтобы разобраться с ней.

— Я закончила мыть пол, — она схватила ручку с моего стола и покрутила ее между пальцев. — Что теперь?

— Теперь мы разберем твое поведение.

— А что с ним не так?

— Ты отбывала наказание или пыталась привлечь мое внимание?

Ручка перестала вращаться.

— Я понимаю, что тебе хочется острых ощущений, но показывать себя своему преподавателю — это жалкая попытка быть замеченной, — я мрачно посмотрел ей в глаза. — Тебе так недостает внимания, что ты готова вывернуться наизнанку?

Она обошла стол, пока не остановилась рядом со мной в пределах досягаемости.

— Разве потребность во внимании грех? По-моему, она важна, чтобы не потерять человечность. Что такое брак без внимания супруга? Или ребенок без внимания родителей? Внимание это подарок друг другу. Разве нет?

Она стояла выше и смотрела на меня своими голубыми глазами.

Умными глазами.

Каждый день с ней похож на дикую поездку по серпантину. Я никогда в жизни не был так возбужден морально и физически.

— Ты не понимаешь, что внимание — это еще и привязанность?

— Конечно понимаю.

— А то, что показывать свою задницу преподавателю — это поиск негативного внимания?

— Мое тело вызывает у вас негатив? Или только мои трусики вам неприятны? Но вы уже видели их раньше. Даже требовали, чтобы я их вам показала. Но если они вам разонравились, я могу их снять.

— Не играй словами, Снежина! — мой голос хлестнул, как кнут, заставив ее отступить. — Когда ты плохо себя ведешь с единственной целью привлечь мое внимание, наказание перестает действовать как наказание. Я отпускаю тебя с последним предупреждением. Я больше не хочу видеть твое нижнее белье.

Я отвернулся к ноутбуку, подчеркивая, что разговор закончен.

Она задержалась на мгновение, я это слышал по ее дыханию, частому и поверхностному. Затем она резко пошла к двери. На пороге остановилась и оглянулась через плечо.

— Вы правы. Я одиночка. Мне нелегко найти друзей и обеспечить себя вниманием… привязанностью. Да, я ищу этой привязанности. Ищу у вас, потому что Даша и летучие мыши мне его не дадут. Того внимания, которого я ищу у вас.

— Стой! Ты говорила об этом с Валерией Сергеевной?

Она сделала испуганное лицо.

— Я не знаю ее, и мне не нужен консультант. Я не ее внимания хочу.

Я так и думал, что она именно это скажет.

— Хорошо, ты можешь поговорить со мной в любое время, по любой причине.

— Это очень ценно, — озорная улыбка скривила ее губы, когда она встретилась со мной взглядом. — Но не волнуйтесь. Когда мне хочется сдаться и приползти к вам на коленях, я вспоминаю, что легкие победы ничего не стоят. Как и быстрые поражения ничему не учат.

Без сомнения, она имела в виду наше противостояние. И возможно, мать, которая уже выбрала ей придурка, за которого Снежина должна выйти замуж.

Когда я провожал взглядом Катю, с высоко поднятой головой, я знал, что она сама будет принимать решения в своей жизни, даже если ей придется уйти из семьи.

Я бы переживал за нее, но никогда не встал бы у нее на пути.

ЕКАТЕРИНА

Я могла соблазнить любого, но не Шереметьева, который реагировал с непроницаемостью кирпичной стены. Его просто невозможно сломить, характер железный. Если у него еще осталось половое влечение, то оно было похоронено под стальными плитами и залито бетоном в метр толщиной!

Но в каждой защите есть уязвимость. И я ее найду в Шереметьеве. По другому путь к свободе мне просто закрыт. Мама вытащит меня отсюда, чтобы сразу же отправить под венец.

В дверь постучали. Я не собиралась открывать, но ко мне ввалилась Алиса.

— Сегодня ко многим приезжали, — с порога сообщила она.

— И что из этого?

— Тебя не любят, Снежина? Или твои грехи так черны, что даже родственники отреклись, чтоб не запачкаться?

— Мама слишком занята. И мне без нее лучше. Что ты хотела?

— Хочу понять, из какого ты теста, Снежина. Общаешься с Дурнушкой, вместо тайных вечеринок, таскаешься по парку. Да еще подставила всех нас перед ректором.

— Э-э-э… — я сморщила нос. — Ты что-то путаешь. Дашка моя соседка по комнате. На вечеринки я не успеваю, потому что отбываю наказания каждый день. Не знаю, кто вас подставил, но я тут ни при чем.

— Я знаю, это ты рассказала Шереметьеву, что мы подглядываем за ним по утрам!

— Ошибаешься, — я схватила рубашку с кровати и повесила ее на вешалку.

— Он каждый день занимался! Круглый год, невзирая на погоду. По нему часы сверять можно было. А потом появилась ты. Когда ты поймала нас в коридоре, он перестал бегать. Больше ни разу не появился. Потому что ты ему сказала!

Я могла бы открыть ей правду, сказать, что это Ева сдала их, но...

— Я не стукачка, — я схватила другую рубашку. — Шереметьев теперь занимается с футбольной командой. Может, он просто решил изменить свой распорядок дня.

— Кто тебе это сказал? Тимур? Знаешь, я встречалась с ним, пока ты не пришла и не испортила все!

— Встречалась с Шереметьевым? — ахнула я, выронив чертовы рубашки.

— С Тимуром, идиотка! А теперь он на тебя слюни распускает, придурок.

— Это не мои проблемы! Я никому авансов не раздаю. Мне вообще некогда из-за постоянных наказаний. Я даже не знала, что вы встречаетесь с Тимуром. Кто это вообще такой?

— Капитан футбольной команды, — немного опешив, ответила Алиса. — Так это не ты сказала Шереметьеву про таблетки у меня в тумбочке?

— Что?

— Не прикидывайся дурочкой. Ты же видела их, когда рыскала в наших комнатах и стащила мое печенье, — она ткнула мне в лицо пальцем. — Из-за тебя я отстранена от занятий на две недели!

— Я не разговариваю с ректором. Мне запрещено. Пока я драю полы, это он трындит не умолкая, лекции мне начитывает.

— Ну конечно. Ты проводишь слишком много времени с Шереметьевым…

— Он ведет мои занятия.

— Да ты хоть знаешь, что произойдет, если его и студентку застукают вместе?

— Ну, у тебя же были планы насчет нашего святоши. Когда застанешь его одного, так сразу и узнаешь!

— Он сядет в тюрьму, а тебя навсегда заклеймят шлюхой ректора. Я не говорю, как тебя сольют в желтой прессе! Тебе этого не простят, Снежина.

— Не простят чего? Того, что я подцепила отшельника-миллиардера? — я подошла к двери и махнула ей рукой. — А не за этим ли вас сюда маменьки сбагрили, Алиса? Но кто успел, тот и съел. Доброй ночи.