На полу, раскинув руки, лежала светловолосая женщина, лицо у нее было бледное, словно мел, и искажено мученической гримасой, а из уголка рта стекала тонкой струйкой кровь. Рядом с телом Сесиль лежала опрокинутая бутылка вина «Под небом Жердании», ее содержимое лужей растеклось по деревянному полу, просачиваясь в щели.

Несколько секунд я смотрела, пытаясь сообразить, что произошло, а когда поняла, мой душераздирающий крик, полный ужаса и отчаяния, громом разнёсся по всему зданию «Механического волка», перебудив всех постояльцев и работников заведения.

4 глава

И снова вой сирены, городские стражи и допрос — все происходило как в тумане, словно какой-то нелепый сон, происходящий не со мной. Сесиль мертва — отравлена вином из той самой бутылки, которую я получила в подарок за свое выступление. Но самое странное, что, кажется, певица сама себя отравила, потому что у нее в кармане обнаружили пузырек с некой жидкостью, похожей на яд. Неужели Сесиль сперва добавила яд в вино, затем забылась и сделала глоток? Как то это нелепо и совсем неправдоподобно. Даже если певица была пьяна, она все равно не так глупа, чтобы отравить саму себя. Но неужели женщина настолько опасалась конкуренции, что решилась на убийство? И даже не учла того, что остался важный свидетель — подавальщица Мэри, которая тут же сдала ее, стоило лишь немного припугнуть? Что-то в этой истории нечисто.

Весь постоялый двор гудел, словно растревоженный улей. Стражи допрашивали всех находившихся в помещении без исключения, не давая возможность покинуть место преступления до выяснения всех обстоятельств. Пока шел допрос, бутылку с вином, тело Сесиль и ёмкость из ее кармана увезли в лабораторию для экспертизы. Я с нетерпением ждала результата, желая узнать правду: что же произошло в комнате в мое отсутствие.

Конечно же, я являлась одной из основных подозреваемых. Опять! Второй раз за неделю! Невероятное везение, что ещё сказать! Хорошо, что сразу не увезли в следственное управление, а решили разобраться на месте. Зато посадили в центре зала, чтобы была на самом виду и даже не думала о побеге. А мысли такие были. Я представляла, как, расталкивая стражников, бегу к спасительному выходу, а затем несусь со скоростью света по улицам Верегоса. Что будет дальше я выдумать не успела, потому что дверь резко распахнулась и в помещение ввалился отряд стражников во главе с лейтенантом Мале, возвышающимся над остальными на целую голову, а то и больше.

Я даже вскочила с жёсткой деревянной скамеечки при виде своего спасителя.

— Нам нужна Нэнси Брукс!- громко сказал Джон Мале.

Вид у него был настолько серьезный и грозный, что я в растерянности плюхнулась обратно на скамейку и приняла вид статуи: молчаливый и неподвижный.

— Эта девушка — главный подозреваемый в деле об убийстве Сесиль Фостер, —ответил тем же тоном один из тех стражей, что недавно допрашивали меня — невысокий смуглый паренёк с тонкими усиками над безгубым ртом.

— И главный свидетель ограбления дома Лукреции Доунтон! — отряд городских стражей под предводительством лейтенанта Мале прошел внутрь постоялого двора. Они остановились напротив своих сослуживцев, желающих повесить на меня убийство Сесиль.

— Я уже три дня ищу её по всему Верегосу! Как только имя Нэнси Брукс мелькнуло в новом деле, тут же примчался сюда…- сказал Джон Мале, как мне показалось, усталым голосом.

— Но она несколько часов назад отравила свою соперницу,- неуверенно проблеял юный страж, робея под прожигающим взглядом лейтенанта Мале.

— Или от самой Нэнси Брукс пытались избавиться, чтобы она не свидетельствовала в деле об ограблении дома Лукреции Доунтон, но по стечению обстоятельств отравленное вино выпила другая девушка.

— Нэнси Брукс сама отравила вино и специально подложила Сесиль Фостер флакон с ядом в карман, чтобы запутать следствие! — визгливым голосом возразил страж, встав на цыпочки, чтобы казаться выше, но от этого приобрел лишь комичный и жалкий вид.

— Результаты экспертизы показали, что во флаконе отравленной певицы был сбор трав для расстройства кишечника,- сказал Джон.- Это доказывает, что Сесиль Фостер проникла в комнату подозреваемой, чтобы подпортить ей здоровье и сорвать выступление, но отвлеклась на дорогое вино и сделала злополучный глоток отравленного напитка, в результате чего скоропостижно скончалась.

Конечно же, Сесиль не собиралась меня убивать! Я и сама до последнего не верила, что певица способна на такое. Но кто же тогда отравил вино?

Мой немой вопрос повторил вслух мистер Брикман, находящийся, как хозяин заведения, в самой гуще событий.

— Тот, кто не желает, чтобы Нэнси Брукс сотрудничала со следствием. Она единственная, кто видел преступников в лицо.

Я закашлялась, потому что лица у механических воришек были абсолютно одинаковыми, и узнать тех самых из тысяч других железяк я точно не сумею.

— А вот и сама Нэнси Брукс,- наконец заметил меня лейтенант.

Я подняла голову и встретилась взглядом со стражем. Нет, в моих мечтах он выглядел иначе: добрее и симпатичнее. Сейчас же на меня смотрел хмурый молодой мужчина с синими кругами под глазами, небритой щетиной и ехидной ухмылкой на губах. Его вид так и кричал: «Попалась, беглянка! Больше от меня не скроешься!», отчего в мою голову вновь полезли мысли о побеге.

— За мной, Нэнси!- скомандовал страж, и я на ватных ногах поплелась следом за отрядом городских стражей, возглавляемом лейтенантом Джоном Мале.

В прошлую нашу встречу он стал моим спасителем. Но что меня ждёт сейчас, я не знала. Ощущение того, что я из одной западни попала в другую, крепло с каждой минутой, а желание бежать не покидало с того самого момента, как я увидела тело Сесиль на полу своей комнаты. И хотя, кажется, обвинение в убийстве на меня вешать передумали, все же я снова еду под конвоем в следственное управление. И как бы из важного свидетеля мне снова не превратиться в подозреваемую…

5 глава

На этот раз я ехала в следственное управление не в отсеке для перевозки преступников, а среди городских стражей, что меня несомненно порадовало и приободрило.

Всю дорогу я, втихаря, сквозь полуопущенные веки рассматривала своих попутчиков, в особенности лейтенанта Мале, который выделялся на общем фоне высоким ростом, широкими плечами, решительным уверенным видом и молодостью. Джону Мале, должно быть, было чуть больше двадцати лет. Лицо было по юношески свежим, без морщин и начинающейся дряблости кожи.

Пару раз лейтенант замечал мое внимание к своей персоне и, удивлённо приподняв бровь, внимательно смотрел на меня своими васильковыми глазами. Я тут же отводила взгляд, не желая, чтобы он принял мой интерес за симпатию. Сама же, стоило парню отвернуться, снова возвращалась к рассматриванию его внешности. Ещё бы, не так часто меня спасают от несправедливых обвинителей, тем более дважды за неделю. У моего спасителя был тонкий нос, высокие скулы, чуть выдающийся вперёд квадратный подбородок, поросший светлой, практически незаметной щетиной, выразительные большие глаза и четко-очерченные брови. Волосы же, которые я успела рассмотреть ещё при первой встрече, сейчас были спрятаны под кепи. Его, как и форму темно-зеленого цвета, городские стражи обязаны были носить на улице, чтобы выделяться из толпы горожан.

Дорога до следственного управления заняла порядка двадцати минут, и все это время мы провели в полном молчании. Вероятно, у стражей не было положено вести беседы во время службы, хотя те двое, что в прошлый мой «визит» в следственное управление провожали меня до изолятора, были очень многословны. Но, думаю, это были не лучшие представители своей братии.

Я вместе с отрядом покинула кэб, стоило только автомобилю припарковаться напротив большого серого здания с внушительными колоннами, удерживающими треугольную крышу, под которой громоздились механические часы величиной в человеческий рост, и направились по низким ступеням к входу в следственное управление Верегоса. Здание делилось на несколько частей, каждая из которых отвечала за свою сферу деятельности. Мне довелось побывать в одном из самых привилегированных отделов следственного управления, где стражам положено было заниматься расследованием дел особо важных особ: приближенных монарха, богатых аристократов и прочих выдающихся личностей Верегоса. Мне стоило догадаться об этом раньше, когда я только услышала имя Лукреция Доунтон. Не находись я в растерянных чувствах, сразу бы поняла, что речь идёт о фаворитке Георга 17- далеко неюной, но невероятно привлекательной вдове графа Себастьяна Доунтона. Конечно же, ограблением дома столь важной дамы занялся особый отдел, в который попасть могли только лучшие городские стражи.