Но не успела Хотару ответить, как принцесса Хачими начала возмущаться:

— Я не буду ночевать с ней!

Рукой, спрятанной в рукаве, она указала в сторону Акико, а та только пожала плечами и усмехнулась:

— Спи на улице тогда, может, найдёшь себе подходящую лужу.

Принцесса Хачими сердито причмокнула пухлыми губами.

Сота и Хибики спорить не собирались, как и выслушивать этот диалог дальше, поэтому вошли в одну из комнат. Хибики расстелил постель, Сота уложил Хару, чуть не скинув его, за что получил подзатыльник от светлого тэнгу, затем оба ушли в другую комнату и завалились спать. Асахи зашёл в комнату к Хару и прикрыл дверь, тоже устав от дороги.

— Эй, куда вы все? — возмущалась принцесса Хачими, не понимая, как окружающие могли игнорировать её. Ёске себе места не находил и не знал, куда ему деться: он понимал, что ночевать в одной комнате с принцессой неправильно, но и оставить её не мог посреди коридора.

Акико уверенно вошла в оставшуюся свободную комнату, а за ней поспешила Хотару, где уселась рядышком на постели, желая немного поболтать с новой подругой.

— Принцесса? — Ёске неуверенно позвал свою госпожу.

Та некоторое время молча стояла в коридоре, затем посмотрела своими розовыми глазами на Ёске и с печалью проговорила:

— Иди к тэнгу.

А сама вошла в комнату, которую уже заняли Акико и Хотару. Как только принцесса Хачими собралась прилечь, последняя окинула её взглядом, полным презрения, фыркнула, обратилась белым вороном и вылетела в окно, на миг обернувшись со словами:

— Акико, передай Хару, чтобы не потерял мешок.

— И ты сама не потеряйся, — чуть не крикнула, но вспомнив, что уже ночь, с усмешкой кинула ей вдогонку Акико, после чего прикрыла окно и улеглась. Снять обувь с верхней одеждой она успела заранее, а Хотару даже помогла ей вытащить заколки из волос, поэтому теперь Акико могла спокойно отдыхать.

А вот о принцессе Хачими никто не позаботился — она только обувь оставила на полу, а сама села на кровать в чём пришла. Украшений она носила в разы больше, чем у Акико, но совершенно не представляла, как их вынимать, привыкшая, что за неё это делали слуги. Да и под водой украшение не сильно мешались, а вот здесь оказалось, что они давили, как только она попыталась перевернуться на бок.

Однако принцесса Хачими решила не подавать вида, что испытывала дискомфорт, посильнее укрылась одеялом и попыталась заснуть. Акико вскоре задремала, а вот кои ещё долго ворочалась.

Наутро, проснувшись с первыми лучами солнца, Хару потёр свои заспанные глаза, зевнул и потянулся. После долгой дороги его ноги ужасно болели, вдобавок, спина ныла, он чувствовал каждую мышцу своего тела, которые плакали и просили ещё отдохнуть. Хару с тихим стоном сел в постели и осмотрелся по сторонам: он находился в небольшой, но светлой комнате, на соседней кровати мирно посапывал Асахи. Хару часто просыпался на рассвете, исключением был лишь день после ночи в храме, когда он надышался дымом. Для его друга ещё было рано, поэтому Хару попытался встать с кровати, но всё тело отдалось болью, он мигом передумал и улёгся обратно. Резко расхотелось пить, он обратно завернулся в одеяло и уставился в потолок.

Через несколько часов проснулся Асахи и сразу заметил, что тэнгу не спал.

— Доброе утро, Хару.

— Доброе утро, аники.

Асахи слез с постели, руками затянул волосы в хвост, быстро оделся и обернулся к другу:

— Завтракать пойдёшь?

— Нет, — решительно заявил Хару, продолжая глядеть в потолок. Тело слишком сильно болело, он предпочитал голодать, чем чувствовать эти страдания.

— Правда? — с удивлением уточнил Асахи. — Неужели после столь длинной дороги ты не хочешь есть?

— Умираю от голода и не только, всё тело болит, — пожаловался Хару, немножко пошевелил рукой и застонал — лучше бы он этого не делал. Его жалкий вид только рассмешил Асахи:

— Чаще тренироваться надо, Хару.

— Я таким не занимаюсь, это к Масао-аники, — пробубнил он, прячась под одеялом, однако Асахи не позволил ему и дальше отдыхать, а настойчиво подошёл и сдёрнул одеяло.

— Эй! — пискнул Хару и захотел забрать обратно, но только вытянул руку, как застонал и улёгся обратно. Без одеяла поваляется.

В комнату постучался забеспокоившийся Хибики, который прекрасно слышал Хару сквозь стены:

— Молодой господин, всё в порядке?

— Я умираю, — пожаловался несчастный Хару. — Всё тело болит.

Вслед за Хибики у дверей объявилась Акико:

— Вставай, Хару, не ты один устал. Или тебе принести завтрак в постель?

— Да, пожалуйста, — уж было обрадовался он, однако Асахи схватил его за лодыжки и стянул с кровати. Хару со стоном грохнулся на пол и непонимающе посмотрел на друга.

— У меня тоже болело всё тело, когда я начинал тренироваться, а ты просто много прошёл. Ничего, пройдёт, ты не умираешь, — с добродушной улыбкой пояснил он и протянул руку, чтобы помочь подняться. — Пойдём поедим, а потом свожу тебя на горячие источники.

Хару смутился от их упоминания. Он прекрасно чувствовал, что запах от сетей никуда не делся: от него по-прежнему несло гнилью, не помешало бы окунуться в воду и вымыть себя и пострадавшие перья. До сего момента Асахи ни слова не говорил о неприятном запахе, а сейчас лишь тонко намекнул. Хару вздохнул, вытянул свою руку и попытался достать до Асахи. Друг с улыбкой дожидался, когда у него это получится, как вдруг Хару вспомнил про сеть, перья и кинжал.

Он шмыгнул носом и с интересом взглянул в карие глаза Асахи:

— Аники, а почему твой кинжал сумел прорезать сеть, а мои перья — нет? Из чего он сделан?

Уголки губ на лице друга растянулись в улыбку, а глаза хитро прищурились.

— Самый обычный кинжал, пропитанный слюной крыс.

— А если мои перья пропитать, то они станут резать сильнее? Может, смогут разрубить ленту отца? — киноварно-красные глаза Хару загорелись в предвкушении.

— Не надо портить твои перья, — усмехнулся Асахи. Хару наконец-то ухватился за его руку, поэтому тот потянул его на себя. Боль отдалась во всех мышцах несчастного белого тэнгу, ноги подкосились, он уже хотел грохнуться обратно на пол, но Асахи удержал его.

— Идём завтракать.

И потащил в коридор.

До первого этажа бедняга Хару еле добрался, все по очереди поддерживали его, но быстро отпускали, чтобы тот привыкал к боли и пытался идти сам. Зато за завтраком он наелся от души. На постоялом дворе прекрасно готовили, Хару мгновенно проглотил пиалу риса, подъел рыбы, немного закусок, а на десерт получил одно из любимейших блюд. Он старался медленнее есть дзендзай с моти — бобовый суп, — наслаждаться каждой ложкой, но тоже очень быстро опустошил всю пиалу.

Он с тоской посматривал на чужие, ещё недоеденные, а Асахи поймал его взгляд и рассмеялся:

— Хару, не переживай, когда доберёмся до нашего замка, там я прикажу наготовить много дзендзая специально для тебя.

В киноварно-красных глазах блеснули счастливые огоньки, Хару радостно закивал:

— Жду не дождусь!

Всё время завтрака Ёске вяло клевал рис и обеспокоенно поглядывал в сторону лестницы. Он спокойно переночевал в комнате вместе с Сотой и Хибики, тэнгу не обижали его, а он с ними и не пытался заговорить, сумел выспаться. За столом сидели и они, и Хару с Асахи, и Акико, только принцесса Хачими не спустилась. Также отсутствовала улетевшая Хотару, но Хару ещё не успел заметить исчезновение сестры.

Ёске, который личным слугой никогда не являлся, а всего лишь последовал за принцессой Хачими, не решился перед завтраком даже постучаться в её комнату, а у самого от беспокойства теперь пропал аппетит. Он встревоженно поглядывал на Акико, пока не попытался спросить:

— Мико?

Он проговорил это так испуганно, что привлёк внимание всех сидящих за столом, из-за чего ужасно смутился и опустил голову, едва не окунув её в рис. Акико, как и Хару, уже покончившая с основной едой и наслаждавшаяся десертом, обернулась в его сторону и поинтересовалась: