Хару призвал перья обратно, те пролетели сквозь людей, пронзая всё на своём пути. Белый тэнгу зажмурился, не желая причинять окружающим боль. Но люди были иного мнения и уже выпустили стрелы. Сота подскочил к нему и отразил их мечом.

— Молодой господин, уходите отсюда! — прокричал тёмный тэнгу и скрестил оружие с напавшим на них мечником.

Акико без устали кусала людей и выпускала яд, заставляя их содрогаться в судорогах. Те падали на землю и кричали от боли, яд быстро распространялся. Если от него и существовало противоядие, то не у этих охотников.

В глазах главного блеснул страх, он отступил на несколько шагов назад и обнажил сразу два коротких меча, не подпуская к себе Акико. На лице той появилась широкая улыбка, она приоткрыла рот, демонстрируя окровавленные острые клыки, и угрожающе устремилась в его сторону. Тот замахал мечами в руках, как вдруг в его голову врезался Хибики и лапками принялся рвать волосы. Мужчина попытался сбить его одним из мечей, едва не полоснув крыло, но Хибики успел спикировать в сторону, а Акико впилась зубами в вытянутую руку.

Человек взвыл. Пока яд не подействовал, он решил бороться до конца и попытаться утащить её за собой в могилу. Мужчина дёрнул рукой и занёс меч так, что следующим движением бы перерубил Акико шею.

— Нет! — закричал Хару, перья сами со скоростью света полетели во все стороны. Скопление прошло через руку мужчины и перерубило её, рука с мечом упала на землю, не задев Акико. Человек завизжал от невыносимой боли и затрясся, на лбу выступил пот, яд тоже начал действовать. Жрица разжала клыки и с отвращением плюнула ему в лицо.

Растерявшиеся выжившие — кто раненый, кто просто до смерти перепуганный — застыли на месте, боясь издать хоть какой-то звук и привлечь к себе внимание. Они бы с радостью провалились сквозь землю или растворились в воздухе, лишь бы убраться от жутких ёкаев. Однако Хибики так легко не отпустил их. Он наконец-то принял человеческий облик, бросил взгляд на Хару (по виду, тот был жив и здоров) и приземлился перед людьми.

— Кто ваш заказчик? — хоть и невысокого роста, выглядел он устрашающим. Люди нервно отступили на шаг назад.

— М-мы ничего не знаем.

Рот решили открыть лишь некоторые из них, остальные дрожали и молча смотрели в землю. К сожалению, судя по их виду, в живых действительно остались лишь неопытные юнцы, которых старшие в свои планы не посвящали. Хибики даже жаль их стало.

Акико обеспокоенно приблизилась к Хару, обеими руками схватила его за щёки и повертела, как мама ребёнка, после чего спросила:

— Ты цел?

Всё ещё растерянный и переживающий, что причинил людям боль, он кивнул и ответил вопросом на вопрос:

— А ты?

— Как видишь.

Её лицо озарилось широкой радостной улыбкой.

— А меня спросить? — возмутился Сота и подошёл к ним. Меч он вытер об один из трупов, раненая рука устало свисала, перевязка, сделанная Хибики, окрасилась в красный, но в целом выглядел тэнгу неплохо.

Хару улыбнулся.

— Ты в порядке, Сота?

— В полном, — важно ответил тот и задрал нос, затем подошёл к Хибики и людям и спросил: — Вы мою катану не видели?

— В-вот она, почтенный господин ёкай, — испуганно ответил один из юнцов и протянул меч.

— Это катана нашего молодого господина, — ответил Сота, но забрал её. — А моя где?

Хибики сверлил его недовольным взглядом.

— Ты подождать не мог, пока мы договорим?

Тёмный тэнгу невозмутимо пожал плечами, разглядывая ножны.

— А если бы они украли наше оружие? Где моя катана, люди?

— Е-ещё вот одна, господин… почтенный ёкай, — юноша запнулся и все слова перепутал местами.

— В таком случае у нашего молодого господина ещё лук и стрелы были, — вздохнул Хибики и почесал лоб.

— Они тоже здесь, — ответил тихий девчачий голос.

Оба тэнгу с подозрением взглянули на молоденькую девушку, что тоже каким-то образом оказалась в рядах охотников за головами ёкаев. Вероятно, ужасно нуждалась в деньгах.

Хару и Акико тоже приблизились к остальным, Хибики обратился к первому:

— Что теперь делать будем?

Киноварно-красные глаза осмотрели всё вокруг — перепуганние люди переминались на месте, раненый Сота с оружием в руках стоял рядом с взъерошенным и сердитым Хибики, растрёпанная и уставшая Акико улыбалась. Затем взгляд переместился на место драки, пролитую кровь, поломанные стрелы, вглубь кустов, за которыми лежали трупы. Хару с сожалением вздохнул, но попытался избавиться от плохих мыслей, выдавил из себя слабую улыбку и решительно заявил:

— Конечно же, продолжим искать Асахи.

А в душе хотелось расплакаться, укрыться за материнским крылом и забыть весь пережитый ужас. Сота протянул Хару его катану, которую тот сразу повесил на пояс, затем белый тэнгу обратился к выжившим охотникам:

— Я предлагаю разойтись с миром, люди и тэнгу не враждуют.

Те дружно закивали головами, но Хибики запротестовал, приблизился к Хару, смущённо приподнялся на носках и шепнул тому на ухо:

— Молодой господин, нам бы как-то получить у них информацию для начала.

Если на Соту он мог накричать, то на белого тэнгу не решался поднять голос.

— Они, кажется, сказали, что ничего не знают.

Хару смотрел на него искренне и непонимающе, Хибики оставалось только вздохнуть и отпустить людей — всё равно ещё молоко на губах не обсохло. Те закивали и уже собирались разбежаться в разные стороны, как вдруг молодой господин сам их окликнул:

— Подождите, а мой мешок? Никто не видел мешок с красной лентой?

Белый тэнгу растерянно оглядывался по сторонам, с мольбой смотрел как на друзей, так и на людей. Этот мешок был прощальным подарком от сестёр; пусть Хару не мог его открыть, но ни капли не сомневался, что внутри находилось нечто важное. Когда он станет достойным, то сможет снять невидимые ленты, покрывающие его тело, заканчивающиеся единственной заметной частью на лбу, а также узнать содержимое мешка.

Но люди побоялись, что злые ёкаи передумают и захотят убить их, поэтому живо разбежались в разные стороны и затерялись среди деревьев. Сота подошёл и похлопал Хару по плечу:

— Не переживай, молодой господин, поищем, вдруг упал где-то или находится у одного из убитых.

На последних словах Хару вздохнул — не горел желанием обходить трупы, но ничего не поделать, не оставлять же неприятную работу на друзей. Он двинулся в сторону, откуда их вели — мало ли там мешок обронили.

На земле валялись трупы с перекошенными от боли лицами. Их тела хотя бы не были растерзанными, как произошло со старым монахом Цуёши, этих Акико лишь пронзала стрелами и впивалась клыками, а Сота рубил катаной. Картина пусть и не из приятных, вдобавок, всё пропахло неприятным запахом крови и пота, но не настолько ужасная, как в ту ночь, что Хару пережил вчера.

Акико, Соте и Хибики не оставалось ничего, кроме как последовать за молодым господином. Они разошлись в разные стороны, чтобы не упустить важный мешок.

Хару приближался к трупам с опаской и отвращением, подходил очень медленно, сводил брови, еле сдерживался, чтобы не отбежать. Осторожно присаживался рядом и проверял, не остался ли у них при себе его ценный мешок, связанный красной лентой. Хару испытывал жалость к убитым, его терзало чувство вины — если бы ёкаи не оказались в этом лесу, то и с охотниками бы не встретились, а те бы в итоге не погибли. Хибики к трупам тоже подходил настороженно, но омерзение не демонстрировал, а сдержанно опускался и осматривал их, в то время как Сота высовывал язык и делал вид, что сейчас опустошит желудок. Спокойнее и увереннее всех держалась Акико, у которой осмотр трупов и поиск мешка не вызывал никаких проблем. После того как люди жестоко убили её семью и затем всю жизнь держали в заключении, она не испытывала к ним жалости.

Они уходили всё дальше, трупы оставались позади, а мешок не попадался. Даже запасы с провизией удалось обнаружить — охотники заглянули в них, но обрадовались и пока опустошать не стали, а забрали с собой, вот те и лежали теперь на земле возле убитых.