Теперь он увидел, что она поглядывала по сторонам и выискивала что-то в ветвях. Некоторое время они продолжали идти в тишине, которую вдруг нарушило урчание в животе Хару. Съеденной утром хурмы оказалось мало, тэнгу вспоминал о той, что осталась в храме, а также подумал, что какие-то плоды могли остаться на тропинке, где Хару и собирал их. Куда-то же они вели, а он так и не проверил.

Пока он размышлял о хурме, голова сама повернулась в сторону, откуда они пришли. Тэнгу обернулся обратно к жрице и хотел спросить, можно ли проверить, не осталось ли хурма на тропинке, а то у него уже слюнки текли, но не увидел Акико. Та исчезла совершенно беззвучно, не сказав ни слова, не издав ни писка.

— Акико? — обеспокоенно позвал Хару и осмотрелся по сторонам, но жрицу не заметил. — Акико! — уже громче позвал он. — Мико! Хозяйка! Акико!

Птицы на ближайших деревьях зашумели и с криками поднялись в воздух, одновременно с ними с ветки спрыгнула и Акико. В одной руке, осторожно прижав к груди, она держала несколько яиц, в то время как другой одно из них сжала, скорлупа хрустнула, а она выпила содержимое.

— Чего ты кричишь? — недовольным тоном спросила она. — Ты утром ел хурму, а я давно ничем не питалась.

В голове Хару закрутилось столько мыслей, что он не знал, какую озвучить первой.

— Тебя удерживали в этом храме? Кто посмел? И зачем? — всё-таки решил начать с более важного и уже некоторое время мучившего его, но увидев, как Акико раздавила скорлупу и отправила в рот второе яйцо, не удержался и добавил: — Может, лучше приготовить их?

Она наслаждалась каждой каплей и даже не пыталась чавкать тише.

— Их как-то готовят? — смачно проглотив, поинтересовалась она. — Как по мне, и так очень даже вкусно.

— Обычно тэнгу не едят птичьи яйца… — замялся Хару и сразу нашёлся с ответом. — Но Асахи рассказывал про разные способы. О, их резиденцию как-то посещал странствующий монах, вот он готовил очень страшные столетние яйца! — после того, как тэнгу придумал тему для разговора, в его киноварно-красных глазах загорелись оживлённые искорки. — Их не сто лет готовят, конечно, но получаются они чёрными и ужасно воняют.

— Хочешь сказать, какие-то столетние яйца лучше свежих? — с усмешкой произнесла жрица, хрустнула скорлупой третьего яйца и тоже отправила в рот. — Ты же сам не пробовал даже.

Как только Акико поела, у неё сразу улучшилось настроение. Она поднесла рукав к лицу и чуть не протёрла им рот, но вовремя остановилась, не успев запачкать пока ещё белую ткань. Вместо этого сорвала большой широкий лист, растущий прямо из земли, протёрла им рот и руки.

— В храме меня держали очень плохие люди, — со вздохом ответила она и отвернулась, не желая смотреть Хару в глаза. — Не выпускали, морили голодом, ещё и сам храм заколдовали, чтобы я не могла покинуть его.

— Какой ужас… Я отомщу за тебя!

— Мы отомстим.

В прекрасных золотистых глазах цвета ямабуки сверкнул хитрый огонёк, а губы сложились в широкую зловещую улыбку. Пройдя расстояние в несколько тё*, Хару успел устать и только собрался попросить об отдыхе, как Акико резко свернула в сторону, в глубину леса, прочь от тропинки. Она уверенно лавировала между ветвями, не закрывалась от них руками и не расчищала себе путь, а с лёгкостью извивалась и уклонялась. До её грациозной походки Хару было далеко, но он и сам не отставал от ускоряющейся жрицы.

Перед глазами что-то блеснуло в падающих сквозь ветви лучах солнца, однако тэнгу не успел среагировать и лицом вошёл прямо в паутину. Он пискнул и замахал руками, пытаясь снять с себя неизвестный предмет, напоминающий тонкие волосы.

— Видишь, на земле полно опасностей, — усмехнулась вернувшаяся к нему Акико, подняла руки к его голове и сняла паутину, повесив её на ближайший куст.

— Я просто не заметил, — пробурчал Хару и почувствовал, как по шее что-то ползло. Он аккуратно подставил пальцы, как по ним уже забегали чьи-то маленькие лапки. Хару поднёс руку к лицу и с восхищением уставился на тёмное существо с восемью ножками.

— Какой он красивый, — с восторгом произнёс тэнгу, продолжая наблюдать за неизвестным существом.

— Оставь паука в покое, идём дальше, — нетерпеливо ответила Акико. — Или тебе уже не нужен Асахи?

— Без аники** я не вернусь домой! — на полно серьёзе произнёс Хару, осторожно посадил паука на куст, где жрица до этого оставила паутину, и засеменил следом.

Та так уверенно шла вперёд, поэтому он ни на мгновение не засомневался, что Акико могла не знать дороги или вела их куда-то не туда.

Когда солнце уже начало опускаться за горизонт, а небо окрасилось в ярко-оранжевый, девушка и парень вдруг вышли к скромному домику. Его окружал забор с небольшим количеством печатей — похожими на те, что Хару сжигал в храме, но с другими иероглифами, здесь их уже было несколько. Акико дотронулась до одной из печатей и резко отдёрнула руку, зашипев.

— Сможешь их снять? — спросила она, потирая пострадавшие пальцы.

— Попробую.

Хару не спрашивал, чей это домик и зачем ей понадобилось избавиться от печатей. Если Акико считала это нужным, тэнгу был только рад помочь, поэтому вытянул руку и осторожно дотронулся до листа. Ничего не произошло, поэтому он с лёгкостью оторвал его.

— Оказывается, есть польза от союза людей и тэнгу, — усмехнулась Акико и кивнула головой в сторону остальных печатей. — Снимай.

Он не спросил, действовали эти печати на людей или ёкаев, не поинтересовался, почему причиняли боль жрице, а на него не влияли — просто молча оторвал все до последней. Не теряя времени, Акико приоткрыла калитку и прошла к домику. На двери висела ещё одна печать, которую Хару сразу заметил и снял прежде, чем об этом попросила жрица.

Убранство оказалось скромным. Пол застилали татами, в центре комнаты стоял небольшой столик, вокруг которого не было никаких подушек. Во дворце Кинъу располагались очень мягкие и удобные, а здесь, по всей видимости, приходилось сидеть на татами. В углу стояла одна свёрнутая циновка, а на стене висел точно такой же алтарь, какой находился и в храме, больше никакой мебели Хару не заметил. Где готовил его обитатель, оставалось загадкой.

— Какое-то грустное место, — в итоге высказался тэнгу. Эта комната была единственной в домике, в ней даже окна не сделали, только дверь имелась.

Он надеялся узнать, жила ли тут Акико раньше или домик принадлежал кому-то из её знакомых, но она не спешила рассказывать. Наоборот, сказала только:

— Останемся пока здесь.

Время шло, солнце уже давно опустилось за горизонт, птицы перестали петь и улеглись спать, только насекомые стрекотали. Глаза Хару слипались, а в животе урчало, но вскоре сонливость переборола голод. Прислонившись спиной к стене, он некоторое время смотрел перед собой, но вскоре глаза сами закрылись, тэнгу провалился в сон.

Разбудил его встревоженный мужской голос, который с порога воскликнул:

— Кто ты и что тут делаешь?

Перепуганные киноварно-красные глаза уставились на старика в тёмных одеяниях, что держал посох в одной руке и свечу в другой.

— Я… — промямлил Хару и огляделся по сторонам. Акико нигде не оказалось.

Он не знал, что отвечать, ведь жрица не сообщила, с какой целью они тут остались. Хару и мысли не допускал, чтобы та его бросила, поэтому предположил, что Акико не захотела его будить и ушла на поиски еды, наверняка скоро вернётся. А сам он понятия не имел, где находился и куда идти, поэтому смог выдать лишь:

— Я заблудился.

И не соврал.

Старик осторожно приблизился, а Хару виновато поднялся с пола и потёр глаза. Свеча вдруг оказалось прямо у его лица, а мужчина произнёс:

— Ты ведь ёкай? Как ты сюда зашёл?

Тэнгу заметил, как пальцы на посохе сильно сжались, хотя голос оставался спокойным. Он сглотнул.

— Я бездомный тэнгу… — тихо пробормотал он и посчитал нужным добавить: — Очень приятно.

— Тэнгу? — удивился старик, но хватку не ослабил. — Что ты здесь забыл?