— Оказать тебе всяческую помощь.

— Тогда в чём дело? Оказывай!

— Какую помощь?

Вот теперь задумался Алексей. Если игуменья не знает о цели его визита в монастырь, значит, говорить ей правду не следует.

— Мне надо пройтись по монастырю без свидетелей.

— Так я и знала! — Таисия Петровна заголосила, — Да, когда же это закончится?! Когда же вы, окаянные, угомонитесь?

— В чём дело? — сурово поинтересовался Попович, — Я здесь не по бабам бегать.

— Ещё чего не хватало! Я про другое говорю.

— Про что? — изумился участковый.

А что ещё делать в женском монастыре, как не охмурять в конец изголодавшихся девиц?

— Про поиски клада.

— Какого клада? — удивление Алексея было настолько неподдельным, что старушка засомневалась.

— Ты не знаешь про клад?

— Впервые слышу.

— И ты здесь не для того, чтобы искать клад? — недоверчиво спросила игуменья.

— Да нет же! У меня дело поважнее вашего клада.

— Мне весь четвёртый этаж раскурочили.

— Наверное, минус четвёртый? — похолодел Алексей.

От мысли, что могли испортить подземный ход, ему стало плохо.

— Да, минус.

— А где он там был?

— Точно в центре этажа.

— Фух, — выдохнул Попович, — нет, я туда не пойду. Всё, сидите здесь, а я по своим делам.

Побыстрее выскочив из комнаты, участковый усмехнулся про себя, старуха даже не спросила, когда он отсюда уйдёт. А если и, правда, как-то случайно задержится на какой-нибудь молодухе? Странная она.

Алексей вышел на улицу и нашёл глазами колокола. Затем повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел другую угловую башню. Значит, ему туда.

Поднявшись по лестнице на самый верх, приблизительно пятый или шестой этаж, Алексей нашёл келью в углу, такую, чтобы её окна выходили на разные стороны и подошёл к двери. Осторожно прислушался. Ни звука, ни шороха. Хорошо ли это, непонятно.

Участковый осторожно постучался. Почти сразу дверь открылась и он увидел Алёнушку. Хоть Алексей и был готов к этому, всё равно растерялся. И еле успел не дать девушке закрыть дверь. Ведь она-то увидела незнакомого мужика в женском платье.

Несколько минут они давили на дверь, каждый со своей стороны. Девушка даже кряхтеть начала, а участковому пришлось давить не так сильно, чтобы случайно не ударить её.

Неожиданно Алёнушка отскочила от двери на шаг и метнула в юношу ножом. Зная любовь девушки к холодному оружию, младший лейтенант словно предчувствовал это и увернулся. Ворвавшись в келью, он схватил девушку за руки и заломил за спину, повалив на широкий топчан. Некоторое время они занимались упорной борьбой, толкая друг дружку телом и ногами, пихаясь и пинаясь.

— Ты кто такой? Что тебе нужно от меня? — уставшая Алёнушка решила передохнуть и перестала сопротивляться, — Свалил отсюда по-быстрому!

— Я пришёл за тобой, меня послал твой отец.

— Врёшь!

— Откуда знаешь?

— Мой отец не послал бы незнакомого мне человека!

— Наверное, это прозвучит несколько странно, но мы с тобой хорошо знакомы. Мы провели вместе последние десять дней. С утра до вечера.

— Что-то я не заметила! — рассмеялась Алёнушка.

— Не туда смотрела. Доказать?

— Докажи.

— Не будешь нападать?

— Не буду. Пока.

Свет из двух окон освещал широкий топчан, стол и две табуретки. На столе в стеклянной вазе алели свежие, ещё пахнущие розы. Алексей отпустил девушку, встал и, не выпуская её из вида, сел на табуретку. Затем вспомнил про брошенный возле дверей саквояж, поднялся, закрыл дверь и подтянул саквояж к столу.

— Твоё любимое варенье — клубничное.

— Ты узнал у родителей, — фыркнула Алёнушка, выпрямляясь на топчане.

— Они до сих пор этого не знают. Ни они, ни твоя сестра. Увидишь семью, спросишь.

— А я её увижу?

— Если будешь меня слушаться, то да, — участковый достал из саквояжа листок бумаги и положил на стол текстом вниз, — пару дней назад я попросил тебя написать на листке четыре цифры. Ты написала, они на этом листке. Теперь представь эту ситуацию заново и вновь напиши эти же четыре цифры.

— Я тебе ничего не писала, — девушка смотрела на Алексея, как на сумасшедшего.

— Вот мы и проверим, — участковый подал Алёнушке чистый листок и карандаш, — пиши.

— Я докажу тебе, что ты ошибаешься.

— Хорошо, пиши.

Некоторое время Алёнушка раздумывала, затем быстро написала цифры. Подошла к юноше и положила листок перед ним:

— Что, съел? А теперь ты покажи.

Алексей молча перевернул листок. И там и там стояло один четыре один семь.

Девушка плюхнулась на вторую табуретку и с удивлением долго смотрела на два листка по очереди.

— Этого не может быть, — прошептала она.

— Сейчас я покажу тебе то, о чём знаешь только ты.

— Это фокусы? — вдруг спросила Алёнушка.

— Никаких фокусов, — сурово отрезал Алексей, — на тебя охотится МИ-6, какие тут фокусы? Нашла цирковое представление.

— Откуда ты знаешь про англичан?

— Твой отец сказал, — участковый приготовил очередной чистый листок, — просто смотри, что я буду рисовать.

Чем больше появлялось на бумаге цветов и листьев, тем шире раскрывались глаза девушки.

— Этого не может быть, — несколько раз прошептала она, исподтишка разглядывая молодого человека.

— Это твой сон, ты научила меня его рисовать.

— Но я сама никогда его не рисовала!

— Тогда откуда его знаю я?

Девушка молчала.

— Ещё скажи, что ты мой жених, — неожиданно произнесла она.

— Как ты пришла к такому любопытному выводу?

— Слишком много ты про меня знаешь.

— Насчёт жениха мне говорить сложно, но, когда мы целовались во второй или в третий раз, твои губы имели вкус малины. Я спросил, ела ли ты малину сегодня, ты сказала «нет».

— Хорошо, пока ты меня убедил, — Алёнушка прищурилась, — как будем уходить?

— Через потайной ход. Я его изучал, твой отец приготовил инструменты нам в помощь. Ты готова?

— Да.

— Сейчас, дорисую, немного осталось.

После некоторого молчания Алёнушка догадалась спросить:

— Ты сказал, что тебя послал отец?

— Если быть до конца честным, если бы я не встретился с твоим отцом, то пришёл бы самостоятельно, без подготовки. Получилось бы, конечно, плохо, но я бы всё равно за тобой пришёл.

— Не поняла.

— Это связано с тем, что мы с тобой провели вместе последние десять дней, — Алексей оторвался от рисунка и внимательно посмотрел на девушку, — и надеюсь, что проведём вместе ещё немало лет.

— Хорошо. Ты был у нас дома?

— Да.

Алёнушка стала забрасывать участкового вопросами про её квартиру. Что где лежит, что он видел. Умолчав о княжестве, Алексей рассказал о том, что фактически находится с генералом в хороших отношениях. На это указывали все детали: какое вино или коньяк пил с генералом, о чём говорили, что обсуждали, где спал.

За окном начало сереть.

— Пора, — юноша передал рисунок Алёнушке.

— Классно получилось. Хочу сохранить.

— Это будет первый рисунок, который ты сохранишь. Все предыдущие ты тщательно рвала и выбрасывала. Чтобы никто не узнал твою тайну.

— То есть, ты единственный, — хмыкнула девушка, — кто его видел?

— Да, — серьёзным тоном ответил Алексей, — я тот самый, единственный.

Дочь генерала фыркнула, но промолчала.

Как оказалось, Алёнушка очень плохо ориентировалась в монастыре. Поэтому переодетый в женское платье Алексей шёл впереди, девушка — за ним. Участковый чувствовал себя неудобно, всё время ожидая внезапного разоблачения со стороны других монашек, из-за этого движения его были скованными. Но как раз именно это и выглядело монашеской смиренной походкой. И если другие женщины и заглядывались на корявость его шагов, то, скорее всего, считали образцовой монашкой.

К удивлению Поповича, подвал оказался там же, где был и в княжестве. Парочка начала спускаться, постоянно оглядываясь. Девушка думала о преследователях, юноша страстно желал, чтобы потайной ход не завалило за эти века, чтобы им никто не помешал, чтобы ключи подошли. О многом он желал.