— Как-то вы плохо почистили мои астры, — раздался за их спинами недовольный голос хозяина.

— Торопимся, — отрезал Федюнин, — надо ещё успеть на вашу жалобу отреагировать.

— А вот это правильно, — довольным тоном протянул Штормов, почёсывая живот, — тогда идите.

— До свидания, — отозвался Алексей, заметив, как майор нахмурился и плотно сжал губы.

— Он и правда считает, что менты должны чистить его цветы, — бросил Федюнин с возмущением, когда они вышли за ворота, — все берега попутал. И жена под стать.

— Она борщ попутала, — усмехнулся участковый.

— Если верить тебе, — майор тяжело вздохнул, — а я верю, то она жизнь и смерть перепутала. Свободу и тюремный срок.

Быстрым шагом они свернули за угол, где их поджидала чёрная «Волга» и забрались внутрь.

— Как результаты? Получилось?

Майор коротко пересказал.

— Уверены, что она кастрюлю специально выбросила?

— Уверены. На фига она её вообще с плиты брала? Для чего? Если нам налить, то достаёшь тарелку из шкафа и подходишь к кастрюле. Если её переставлять, то куда и зачем? Дно кастрюли горячее, на стол не поставишь.

— А стол дорогой, — усмехнулся участковый, — произведение искусства.

— Я перезвоню шефу.

После минутного объяснения генерал попросил передать трубку Алексею.

— В твоём сне Штормова отравили?

— Да, насмерть.

— Думаешь, следует начинать задержания?

— Да.

— Нам вези два флакона. Мы сразу экспертизу назначим.

— Хорошо.

— Тогда отдаю приказ о задержании парней и гражданки Сапоговой. И сразу обыски у всех. А ты мчи сюда на всех парах.

— Понял.

Участковый забрал у майора два флакона, отдав ему свой картонный пакет.

— Эх, — вздохнул Федюнин, — а мою экспертизу только завтра с утра я пойду уговаривать начальство назначить. И когда мне разрешат?

— Так скажи полковнику об отравлении.

— Это только наши предположения.

— Следи за Штормовым. Позвони ему завтра на работу, спроси, как он себя чувствует.

— Или его секретарше, — сообразил Федюнин, — уж она-то точно в курсе самочувствия своего босса. И вчерашнего, и позавчерашнего.

«Волга» подвезла майора к отделу и развернулась в сторону Ростова. Поздно ночью Алексей осторожно постучал в генеральскую дверь, которую сразу открыли.

— По пять капель и спать, — скомандовал Василий, сонно зевая.

— Ещё скажите, что вы ждали меня выпить.

— Нет, не тебя. Сейчас лаборатория отзвонится, доложит, что флаконы у них и только тогда можно будет выпить.

Лаборатория пообещала результаты анализов ядовитого борща к утру, в крайнем случае, к обеду. С полным списком ингредиентов.

Пять капель плавно превратились в пятьдесят, на столе появилась закуска. Сон не шёл, мужчины в третий раз подряд обсуждали события в доме Штормова.

— Вроде ты всё правильно сделал, — пожал плечами генерал, — ещё бы парочку дополнительных улик заиметь на всякий случай.

— Вы рассуждаете, как следователь.

— Привычка.

На семидесятой капле молодой человек покачал головой.

— Что не так? — удивился генерал.

— Будете смеяться, но там я переключился только на медовуху.

— Почему?

— А где я её у нас попробую? У нас даже алкоголя такого нет — медового.

— А во сне прямо целебный напиток? Не оторваться?

— Ещё как, — фыркнул младший лейтенант, — на мяте, тимьяне, тархуне, на мелиссе, корице, гвоздике, смородине, чернике, орехах…

— Стой! Я уже слюной захлёбываюсь. Когда ты успел столько всего перепробовать? Ты же вообще непьющий.

— В основном, нюхал, — вздохнул участковый, — может, зря. Но ароматы улётные.

— Хоть бы раз с собой в сон забрал, — проворчал генерал, разочарованно вздыхая и было непонятно, шутит он так или всерьёз.

Алексей открыл глаза. На соседней койке отчаянно зевал Авось.

— Ты не выспался, что ли? — буркнул участковый.

— Леший ночью приходил, я ему рассказывал, как мы индуса нашли с пацаном. А под утро Ефросинья притопала, большое лукошко с голубикой и земляникой принесла. Когда мне спать?

— Весь-то ты в делах, весь в заботах, — рассмеялся участковый.

— А кому сейчас легко? — улыбнулся в ответ дух удачи.

— Идём умываться?

— И побыстрее, скоро великий князь заявится.

— Зачем? — Алексей хлопнул себя по лбу, — Разбираться с опиумом и индусом. Побежали.

Вылив на себя положенную кадку ледяной воды, Попович растёрся докрасна и переоделся. Авось не отставал.

На завтрак опять подали блины с красной икрой.

— Повторяетесь? — хмыкнул Попович, глядя на Тёмного.

— Они же тебе нравятся, — удивился князь, — я попросил специально для тебя приготовить.

— Рыбка есть?

— Жаренные окуни будешь?

— Несите, — бодро отозвался Алексей.

Князь громко хлопнул в ладоши и повторил просьбу мигом вбежавшей служанке. Помимо окуней на большом подносе оказались жаренные щуки, две большие и россыпь мелких, упитанные сазаны, судак, с трудом по длине уместившийся на подносе, ёршики и усатый сом среднего размера. Рыбу поменьше обжаривали в кляре, побольше — в панировочных сухарях.

— Какая прелесть, — обрадовались обе княжны и поднос моментально распотрошили.

— Знал бы, сразу бы принесли, — проворчал Василий, — медовухи?

— А сегодня какая? — отозвался участковый, припоминая ночной разговор.

— На ягодах.

— Не крепкая?

— Кто ж с утра крепкую употребляет.

— Мне немного, — Алексей показал на пальцах узенькую полоску и вспомнил, как говорил сотнику, что по утрам не пьёт. Ну-ну.

Хоть бери и записывай рецепт для генерала.

К завершению завтрака подоспела Лукерья Степановна. Василий тут же попытался усадить её за стол, но женщина отмахнулась, доставая кувшин.

— Каждому по глоточку, — знахарка пошла вокруг стола, наливая в кубки из кувшина, — всю ночь настаивалось. Чего только туда не положила.

— Пахнет приятно, — отозвалась Алевтина.

— Да ты как-то пила, — знахарка остановилась, припоминая, — лет пятнадцать назад, аккурат после родов я тебе делала.

— Точно, — обрадовалась княгиня, — мне тогда быстро полегчало.

Проследив, чтобы все выпили, Лукерья Степановна начал новый обход терема. Теперь в её руках были веточки, и знахарка стала окуривать комнаты.

— Лаванда, зверобой, ромашка, шалфей, можжевельник, — объяснила она участковому, — и нечисть, и хворь, и болезни гадкие выгоняет.

— А как же чеснок и лук? — вдруг проявил целебные познания Алексей.

— Они тоже сильны, — согласилась Лукерья Степановна, — но запах после них тот ещё остаётся.

В коридоре раздались тяжёлые шаги. Алексей, прекрасно помня последнюю встречу с великим князем, поспешно смылся в другую комнату, а вот знахарка, напротив, выскочила навстречу Михаилу Ивановичу и обдала дымом.

— Ты что творишь, старая?! Сгною в тюрьме! — еле прокашлявшись, прохрипел князь.

— На пользу тебе, на пользу, — пропела знахарка, — иль ты не знаешь про то, как порчу наводили?

— Слыхал, — великий князь, размахивая руками, прошмыгнул мимо женщины, — Василий?!

— Здесь я.

— Да что у тебя творится?!

— Не обессудь, великий князь. Идём, по чарочке накатим. Я велел принести греческое. Сейчас всё тебе расскажу.

Алексея перехватила Алёнушка и повела в свою мастерскую.

— Надо тренироваться.

— Надо, — согласился участковый.

Через пару часов упорного рисования и нежных поцелуев участковый спросил:

— Представь, что у тебя плохая ситуация…

— Это как?

— Подожди, сам не знаю. Либо тебя похитили, либо ты сама где-то прячешься. Скажем, уже прошло полгода, как ты пропала. Ни похитители, ни ты известий не подаёте.

— Я запуталась. Я сама прячусь или меня похитили?

— Оба варианта. Или первый, или второй. Мне надо понять, что делать в обоих случаях. При этом я знаю, что ты ещё жива и находишься в княжестве.

— Если похитили, то почему выкуп не требуют?

— Не знаю, поэтому думаю, что сама прячешься.