– Товарищ командир, они же все на одну морду, как мне их командиров запомнить? Они все смешались, как только пришли в движение, – расстроенно заявил Пашка. – У них же никаких знаков отличия нет!

– Командиры те, у кого в руках топорики, – тут же подсказал Леха, – я сразу заметил эту особенность. Они отдельной группкой встали, и остальные окружили их со всех сторон, а сейчас они по толпе распределились, видимо, чтобы возглавить каждый свое подразделение. А вот зачинщиков я среди них не заметил, они все одинаково кричат и конечностями машут.

– Значит, перед нами не стихийная толпа, а вполне цивилизованное и организованное подразделение, – подытожил я. – А то, что одеты они плохонько, так вспомни, Пашка, как вы выглядите, когда под бандитов косите, один в один как эти бичары, – пошутил я, намекая на вольность в экипировке бойцов «Морских волков».

У казачка в руках был сейчас мой «Вальтер Р99», эффективная дальность стрельбы этого пистолета – сто метров. Лучше, конечно, сократить дистанцию до пятидесяти, а то со ста метров вряд ли попадешь точно. Но, с другой стороны, стрелять Леха будет по толпе, а значит, в кого-нибудь точно попадет. Выступать против такой толпы в одиночку с одним-единственным полупустым магазином – чистой воды безумие. Как показывает практика, обезумевшая, заведенная толпа может переть на пули, не особо считаясь с потерями. И тут важно держать между собой и агрессивной толпой значительную дистанцию, чтобы было время сбежать. Бегство во время боя от более сильного противника – это не позор, а трезвый расчет, а если уж совсем по-научному, то перегруппировка!

Казачок решил рискнуть: он рванул вперед, быстро сократил дистанцию между собой и противником, потом несколько раз громко выкрикнул: «Стоять, стрелять буду!» – но его, понятное дело, никто не послушал. Федоров прицелился, выстрелил. Один из ушлепков, идущих в первой шеренге, тут же шлепнулся на спину. Убитого мгновенно окружили его сородичи, вонзив в его тело палки и топорики. Худосочный труп на глазах стал таять, а потом и вовсе рассыпался серым прахом.

И вот тут до меня дошло! Я понял, почему обладатели кирок вонзали свои железяки в землю в том месте, где упал файербол. Они вытягивали энергию из земли. Ну конечно, я же запустил в них, по сути, сгусток чистой энергии, которая при разрыве выплескивалась наружу. Твою жеж мать! Перед нами целая толпа энергетических вампиров, которым все мои выкрутасы с энергетическими ударами только на пользу. Каждый такой файербол только сделает их сильнее. Сука! Против подобного противника единственное оружие – это грубая физическая сила, а лучше – очередь из крупнокалиберного пулемета.

– Федоров, назад! Бегом назад! – что есть мочи заорал я.

Казачок услышал меня и, не став геройствовать, тут же развернулся и задал стрекача. Рванул, как заправский спринтер. Толпа каркающих уродцев, вдохновленная бегством казака, перешла с быстрой ходьбы на размеренный бег, который с каждой минутой только ускорялся. Похоже, нас сейчас сомнут и затопчут.

– Павло, готовь камни, будешь швырять во врага, – приказал я.

Не теряя времени, провел руками по центру только что начерченного портала, проверяя целостность рисунка. Нас сейчас может спасти только бегство отсюда. Нехрен изображать из себя героев, надо валить!

Вроде все цело, царапины четкие, достаточной глубины, прерываний нет, все соединяется в единый рисунок. Плюхнул небольшую толику энергии, проверяя, как будет работать портал. Энергетическая капля упала в центр рисунка и тут же исчезла. Сука! Как в сухой песок ушла. Чертов мертвый мир! Здесь все настолько сухо, выжжено и мертво, что для того, чтобы проверить работоспособность портала, надо залить в него чертову уйму энергии.

Плюхнул еще немного энергии. Черты портала на несколько секунд засветились зелеными нитями. Отлично, портал будет работать! Осталось дождаться, когда на той стороне тоже его активируют. А потом плеснуть в центр рисунка живой крови и свалить отсюда подальше.

– Товарищ командир, Федорова сейчас догонят! – тревожно выкрикнул Пашка.

Я поднял голову и глянул на бегущего казачка. Его стремительно догоняли худосочные ушлепки. Особо ретивые и быстрые, в количестве не меньше двух дюжин, бежали, перескакивая через камни большими прыжками. Двигались они как-то неестественно, при прыжке надолго зависая в воздухе. Все вооружены топориками и длинными палками. Еще минута – и настигнут.

Я перепрыгнул через бруствер и побежал навстречу Лехе. Казачок видел, что его нагоняют, он на секунду остановился, вскинул пистолет и высадил в преследователей оставшиеся в магазине патроны. Федоров отстрелялся метко и точно. Пять выстрелов – пять метких попаданий – пять вражеских трупов. Молодца!

Бежал я быстро, понимая, что не успею, даже ускорившись до максимума. Под ногами была не ровная беговая дорожка с идеальным покрытием, а захламленная камнями бугристая поверхность, изобилующая трещинами и острыми скальными осколками. Тут особо не разгонишься, только и гляди, как бы самому не навернуться, переломав при этом ноги.

Худосочные ушлепки нагоняли Федорова, уже буквально наступая ему на пятки. Твари не испугались потери своих товарищей, не испугались выстрелов и продолжали нагонять казачка. Я бежал навстречу Лехе и видел его округлившиеся от страха глаза, его кривящиеся в кровожадном оскале губы, видел, что хоть пацан и боится погони, но паники в его глазах нет, наоборот, там полно решимости и здоровой злости. Он готов умереть, готов подороже продать свою жизнь.

Я немного не успел: не хватило всего лишь пары секунд, пары десятков метров. Уродцы нагнали казачка, сразу две твари прыгнули ему на спину, сбили с ног и тут же принялись дубасить его своими короткими клевцами, а спустя пару мгновений к ним присоединились остальные ушлепки.

Я с разбегу прыгнул в толпу худосочных тварей, сметая их сильными ударами. Взмахи и удары руками и ногами замельтешили со скоростью ветряной мельницы. Бил я жестко и точно, каждый удар уносил жизнь очередного урода или калечил его. Их тела были сухие и жесткие, как высохшая, просоленная веками древесина.

Воздух наполнился громким карканьем, клокотаньем, пронзительным визгом. Меня начали бить в ответ, но я не обращал внимания на удары, лишь изредка укорачиваясь и ставя блоки, чтобы прикрыть голову или пах. Бил в ответ руками и ногами, без жалости и сострадания. Костяшки моих кулаков ломали тварям кости, выбивали зубы, проламывали черепа.

Вскоре мне удалось перехватить и вырвать из вражеских лап топорик-кирку. Дело пошло веселее! До этого я работал в основном левой рукой или ногами. Правая рука, лишенная двух пальцев, при каждом взмахе отзывалась острой болью. Но как только у меня появилось оружие, я сразу же ухватил металлическую рукоять оставшимися тремя пальцами правой руки и принялся активно размахивать киркой в разные стороны.

На сыпавшиеся удары я не обращал внимания, вброшенный адреналин бурлил кровь и туманил сознание, напрочь отключив инстинкт самосохранения, и лишь мышечная память, управлявшая руками и ногами, берегла уязвимые точки, вовремя ставя блоки и парируя удары.

В какой-то миг я осознал, что вокруг стало пусто, все враги лежали на земле, поверженные и перебитые. Худосочные скелеты валялись переломанными, изуродованными куклами.

Я пинками раскинул пару трупов в стороны и помог казачку выбраться из-под завала тел.

– Жив?!

– Да, – еле слышно прошептал Федоров.

Выглядел казачок хреново: бледный, скулы заострились, весь какой-то высохший, черные круги под глазами, губы синие, весь в запекшихся кровавых пятнах.

– Идти сможешь?

– Да, – прошептал Федоров, покачнулся и упал.

– Ясно, – буркнул я.

Только сейчас до меня дошло, что я и сам чувствую себя весьма неважно. Такое ощущение, что последние три дня бухал без перерыва, закидываясь паленым денатуратом. В голове набатом гремел колокол, перед глазами плыли радужные круги, а ноги так и норовили подкоситься и растянуть мое измученное тело в горизонтальном положении.