– Сходили за хлебушком, – раздалось позади ворчание капитана Суркова.

– Дверь держи, – кивнул я на вход в подсобное помещение.

Шагнул за прилавок и тут же отпрянул назад: здоровяк здоровой рукой дернул какую-то ручку, торчавшую из пола. Короткая очередь – и его голова развалилась на две неравные части.

– Берегись! – рявкнул я. – Валим отсюда!

Сурков тут же прыгнул наружу, я двинул следом, но послышавшееся позади зловещее жужжание заставило меня оглянуться. Одна из полок с алкоголем исчезла, а из темного провала, который зиял на ее месте, хлынул рой светляков. Да-да, тех самых светляков, капец каких опасных монстров, способных прожечь сантиметровый стальной лист.

– Рой!!! – крикнул я, сдергивая с пояса аэрозольный баллончик.

Пятясь спиной, я выставил перед собой баллончик с «серебрянкой» и нажал на клавишу разбрызгивания. Мощная струя серебристого цвета вырвалась из раструба, заполняя внутреннее пространство магазина густым облаком. Рой светляков, попав в струю «серебрянки», тут же опал на пол дождем сгоревших осколков. Я бросил полупустой баллон на пол, тут же всадил в него пулю из автомата, а потом, выскочив наружу, захлопнул за собой дверь в магазин. Внутри раздался хлопок разорвавшегося аэрозольного баллончика.

– Прорыв! – крикнул я. – Дежурный, немедленно свяжись с «пятеркой», пусть гонят всех сюда и захватят с собой «толстяка». Пашка, – приказал я пулеметчику в кузове «тойоты», – снаряди пулемет серебром и держи эту дверь. Док, – велел я в микрофон рации, – дуй сюда с мракоборцами, только вначале пусть запустят «черную звезду». Всем внимание: у нас прорыв Тьмы!

– Жень, надо выводить Витька с его парнями, по-любому там тоже есть нечисть, – подсказал Сурков. – Здание одно.

– Согласен, – кивнул я. – Енот, Енот, немедленно выводи людей! Срочно! Как слышишь меня? Енот?!

– Нет связи? – догадался Сурков.

– Ага, – скривился я от тревожных предчувствий. – Надо вытаскивать их оттуда. За мной! – приказал я и велел Ракову: – Док, срочно выставляй периметр. Мракоборцев ко мне, надо вытаскивать группу захвата, с ними нет связи. Медиков каких-нибудь найди и гони к нам. Ты за старшего на периметре! Понял?

– Так точно! – отозвался Раков.

К двери ночного клуба мы подходили двумя группами. В первой я, Сурков и Федоров, во второй – трое из сопровождавших меня бойцов, которых Док снял с внешнего периметра и направил ко мне: прапорщик Ванюта, лейтенант Хлыстов и Зимин. Все трое опытные бойцы, проверенные и надежные.

Вход с ночной клуб располагался с другой стороны здания. Судя по плану, между ночным клубом и магазином была общая стенка. Дверь алкомаркета остались сторожить пулеметчик Пашка со своим «утесом», дежурный офицер, капитан Ивлев и трое мракоборцев, которые чего-то там колдовали. Дверь снаружи подперли грузовиком. Из алкомаркета доносились громкие звуки, свидетельствующие о небывалой активности внутри. Ох, чую, не к добру это.

Над нами висела «черная звезда» – специальная осветительная ракета, похожая на светящуюся черную кляксу. Каждый военнообязанный житель СНР знал, что если в небе появляется подобный сигнал, значит, место, откуда он запущен, объявлено зоной ЧС. «Черная звезда» в небе означает прорыв нечисти. Поэтому оттуда срочно эвакуируются все мирные жители, после чего выставляется периметр из бойцов, у которых есть четкий приказ – стрелять на поражение.

Я слышал, как Док сыпет приказами вперемешку с матом, ругая почем зря всех своих оппонентов. Если американцы могут управлять своими людьми только добрым словом и «кольтом», то наши командиры управляют своими подчиненными исключительно добрым матом, который значительно сокращает срок исполнения приказа.

– Дверь! – шикнул я.

Сурков, распластавшись вдоль стены, дернул дверь, но она не поддалась. Дверь была такая же, как и в алкомаркете – толстокожая, бронированная.

– Закрыто.

– Вижу. Ставьте заряды.

В первой линии должны были идти Ванюта, Хлыстов и Зимин. Они молодые, опытные. Сурков, хоть и битый жизнью опер и розыскник от бога, но пускать его первым на штурм закрытого помещения нельзя. Казачок Федоров, тот вообще без нужного опыта. Так что эти двое пока будут на подхвате: дверь, там, за ручку дернуть, тыл прикрыть или праздношатающихся зевак пинками разогнать.

Прапорщик Ванюта прицепил к петлям двери два небольших заряда, все отскочили на безопасное расстояние.

– Взрыв! – рявкнул Ванюта.

Хлопки громыхнули синхронно, дверь на мгновение окуталась сизым дымом, раздался скрежет, и бронированная створка частично вывалилась из проема. Прапорщик подскочил к перекошенной двери, щелкнул карабином, зацепив дверь за трос, а потом, отскочив на пару метров, что есть силы дернул за трос, после чего дверь окончательно сдалась, не выдержав такого наглого обращения.

– Что за хрень?! – озадаченно прошептал лейтенант Зимин.

За дверью была ночь. Нет, даже не так! За дверью была непроглядная тьма космоса. Абсолютная чернота! В дверном проеме словно была натянута черная, матовая, непрозрачная пленка.

– Отошли в сторону! – тут же рявкнул я, видя, как Зимин пробует ткнуть в черноту ножом. – Как дети малые: стоит увидеть какую-нибудь какашку, сразу же хотите ее пальцем потрогать! Зимин, ты ее еще языком лизни! Фонари включить! – приказал я. – «Серебрянку» наготове держать.

Васюта, хоть и был прапорщиком, но, в отличие от лейтенантов среагировал первым и включил свой фонарь за мгновение до моего приказа. Мощный свет фонарей, в которых были установлены специальные рефлекторы, разрезал темноту как ножом. Но лучи фонарей проникли недалеко, буквально на пару метров. А вот это уже хреново! Значит, внутри ночного клуба не просто исчадия Тьмы, а самое натуральное иномирье.

– Гныш, бегом ко мне! – приказал я в рацию. – Шустрее, шустрее! Парни, отошли в сторонку, приготовили спецбэка. Сейчас мы с мракоборцами этот пузырь проткнем, и наружу полезет Тьма. Сперва встречаем их аэрозолью, потом уже всем остальным. Землю перед дверью добряче обработайте. Фалы с карабинами еще надо подготовить: чую, наших парней оттуда выволакивать будем.

Тяжело дыша, подбежала троица мракоборцев. В полной боевой экипировке выглядели они эпично. Видели в фильмах про Вторую мировую войну немецких солдат из полевой жандармерии – в длинных тяжелых плащах и с такими большими табличками на груди? Вот у мракоборцев была примерно такая же снаряга: длинные мешковатые плащи до пола, кевларовые шлемы, тяжелые берцы и обилие серебряных побрякушек, которыми обшивали все это великолепие.

– Что скажешь? – спросил я у старшего группы «Сигма».

– Ну, это, как его… – замялся Гныш. – Там Тьма!

– Блин, ну ты капитан Очевидность, – хмыкнул я. – То, что там Тьма, мы и так видим. Делать что? Чему вас в вашей «пятерке» учат?

– Надо обработать серебром! – нашелся прапорщик.

– Можно и серебром, – согласился я. – Но, скорее всего, это стенка временного пузыря.

– Это как? – нахмурился Гныш. – Нам ни про какие временные пузыри ничего не рассказывали.

– Ну, тогда запоминай, что я буду делать, – тяжело вздохнул я. – Вернешься на базу, будешь лекции читать. «Лучики», идите сюда, – позвал я Лелека и Болека. – Я сейчас аккуратно проведу ножом, вот тут, по центру проема, а вы ухватитесь за края рассеченного полотна. Только держите крепко. Ясно?

– А как это можно держать воздух? – тихо спросил прапорщик Гныш.

– «Лучики», вы задачу поняли? – проигнорировал я вопрос мракоборца третьего разряда.

– Так точно! – хором отозвались сержанты.

– Значит, вы тоже видите, что перед нами не просто темнота, а как бы покрывало? – уточнил я.

– Так точно! – опять же хором отозвались Лелек и Болек.

– Вот поэтому мы и берем подобных людей в мракоборцы, – пояснил я Гнышу. – «Лучики» видят мир немного по-другому.

– А вы тоже «лучик»? – тихим шепотом спросил Гныш.

– Сплюнь три раза, – шикнул я на прапорщика. – Дурак, что ли, такое говорить?

– Он не «лучик», он солнышко, – с дебильной улыбкой встрял в разговор Лелек. – Командир светит, как тысяча «лучиков».