Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Поэтому, чтобы определить тип монархии, воплощенной Людовиком Святым, надо сначала скорректировать вопрос, который, с оглядкой на историографию, я вынес в заголовок этого раздела. Между феодальным королем и королем Нового времени нет четкой исторической грани. Эволюция, ведущая от феодализма к государству Нового времени, проходит в XIII веке основную фазу промежуточной «феодальной монархии», центральное место в которой принадлежит Людовику Святому.

Феодальная система и система монархическая[1274], пусть даже теоретически они отвечают двум разным логикам, в исторической реальности вовсе не противополагаются, но сочетаются. Упадок серважа[1275] и расцвет денежной экономики при Людовике Святом не ослабили феодализм, но укрепили его; города, превратившись в «добрые города», стали элементами этой феодальной системы — и Людовик Святой стал тем королем Франции, в котором более всего воплотилась эта самобытная интеграция[1276].

При Людовике Святом началось решительное преобразование феодальной монархии в монархическое государство Нового времени[1277].

Королевское использование феодальной системы

Именно при Людовике Святом прерогативы сюзеренитета, предоставленные королю как главе феодальной пирамиды оммажей и фьефов, более всего приблизились к тому, что юристы, занимающиеся римским правом, и историки Нового времени называют суверенитетом. Король увеличивает число сеньоров, напрямую связанных с ним ленной зависимостью. Так, Жуанвиль, бывший арьер-вассалом[1278] короля, потеряв в крестовом походе все, чем владел, и получив постоянную субсидию от Людовика — фьеф-ренту, или денежный лен (fief-rente, fief de bourse), — превратился в его ленника. Один лишь король не мог быть ничьим вассалом. В книге «Livre de justice et de plet» (ok. 1260) в главе «О должности короля» говорится: «Король не является ничьим (de nul) ленником». Такая конвергенция понятий и реальностей сюзеренитета и суверенитета подтверждается бытовавшим в эпоху Людовика Святого выражением «суверен, владеющий фьефами» («souverain fieffeux») как синонима суверена. Двойная номенклатура свидетельствует о слиянии феодальной и монархической систем. С одной стороны, король — «сир», «мессир», «монсеньер», dominus, с другой, когда к нему обращаются по-латыни, он — Vestra Serenitas, «Ваша Светлость», «Ваше Величество» — да, уже Vestra Majestas. Majestas — понятие, полнее всего выражающее суверенитет.

В том обществе, где, вопреки частому обращению к письменности, влияние которой возросло, немаловажное значение придавалось слову и жесту, а также символике, король присвоил себе слова и обряды феодализма. Накануне выступления в крестовый поход Людовик IX созвал в Париж всех баронов и, как пишет Жуанвиль, заставил их принести клятву «верности и преданности его детям, если с ним что-либо случится во время похода». Клятва, верность, преданность — самые основы (наряду с фьефом) феодальных отношений.

Составленные в его царствование ordines, описывавшие или упорядочивавшие ритуал миропомазания короля, включали обряды посвящения (adoubement), основные для вступления в феодальные отношения, наряду с вручением регалий и коронацией, знаменовавшими собой облечение королевской властью.

Помимо доходов с домена Людовик в любое время мог прибегнуть к феодальной помощи (l’aide féodale)[1279]. Он старался получить ее по максимуму, но наталкивался на вполне еще действующие правила и живые ментальности. В то же время Людовик довольно часто получал от своих вассалов, находившихся под его сильным давлением, право требовать повинности от их вассалов, то есть от его арьер-вассалов, от которых, в принципе, он не мог требовать ничего. Он должен был соблюдать кутюму, но, оказываясь в ситуации, предусмотренной кутюмой, он тем более жестко требовал феодальной помощи. Король, насколько это было возможно, лимитировал привилегии поборов и негодовал, что иные из этих привилегий были введены его предшественниками. Он был особенно требовательным по отношению к городам, которые по большей части находились в вассальной зависимости от него. Но если во все большем числе случаев он мог в силу своего королевского права принимать, как говорит бальи Филипп де Бомануар в «Купомах Бовези»[1280], «установления для общей выгоды», применительно к его вассалам и арьер-вассалам, чтобы получать феодальную помощь, самого главного источника его финансов, он с трудом избавлялся от феодальных пут. Наконец, он был бессилен против медлительности, с какой исполнялись повинности. В 1270 году, при восшествии на престол, его сын Филипп III должен был потребовать выплаты не только подати на свое посвящение в рыцари в 1267 году, но и подати на свадьбу своей сестры Изабеллы в 1255 году.

Зато в своей акции миротворца Людовик с большим умением пользовался орудием власти, какой была для короля вассальная зависимость владетельного сеньора или даже другого короля. Это одно из преимуществ, которого он добивался по отношению к королю Англии в Парижском договоре 1259 года, и это была концепция, вдохновлявшая его на третейский суд, Амьенскую «мизу» 1260 года между Генрихом и его баронами. Как тонко подметил Ч. Т. Вуд: «Это был прецедент, явивший всем его амбициозным преемникам, что вассалитет может дать в руки инструмент для невероятного роста королевской компетентности в деле правосудия»[1281]. Мы видели, что именно в данной сфере королевская юстиция совершила при Людовике Святом решительный скачок, так как с процедурой апелляции участилось прямое обращение к помощи короля.

С 1250-х годов собрания королевских советников, необходимость в которых была вызвана возрастанием «случаев и дел», которыми занимался король, становились все более обычным явлением[1282]. Такие «парламенты» («parlements»)[1283] не могли проходить без короля и его советников.

Заседания становились все длиннее, все больше проступал бюрократический характер их организации, и вскоре их члены разбились по секциям. В конце правления Людовика Святого эти «парламенты» более всего занимались делами городов и монетарными проблемами. В 1262 году Людовик реорганизовал функционирование «добрых городов». Ежегодные выборы новых мэров должны были проходить 29 октября, а 18 ноября трое избранных, из которых король выбирал нового мэра и казначеев городов, должны были явиться в «парламент» в Париж вместе с выбывающими мэрами (в королевстве набирала силу централизация).

Важные решения всегда принимались или, во всяком случае, объявлялись в больших собраниях Королевского совета (cour), в который входили почти все прелаты и высокопоставленные миряне; некоторым из них Людовик доверял больше, и они были его постоянными советниками — собрания, которые вполне можно было бы назвать «парламентами». Решения, требующие специального обсуждения, принимались в этих «парламентах» более или менее нового типа.

Как мы видели, дело Ангеррана де Куси было вынесено на рассмотрение парламента: «В таких случаях роль личности Людовика Святого трудно переоценить».

В этот переходный период Людовик снова сочетает развитие правящих органов, во многом ему не подвластное, с собственными идеями.

Наконец, Людовику нравилось находиться в узком кругу приближенных, принадлежащих к разным общественным слоям, в который наряду с таким правителем, как его зять Тибо, граф Шампанский и король Наваррский, входил и монах Робер де Сорбон, — все те, кого Жуанвиль называет «мы, окружавшие его». Это «окружение» («l’entourage») в прямом смысле этого слова, с которым Людовик любил поспорить, пошутить, перед которым ему нравилось порассуждать о религии и морали; в этом же кругу он обсуждал решения, которые ему предстояло принять. Это личный вариант челяди (familia), феодального окружения (mesnie)[1284].

вернуться

1274

В терминах французской исторической науки феодальная система — это такая государственная система, в которой сюзерен, в том числе и монарх, является господином только тех представителей благородного сословия, которые принесли лично ему ленную присягу, то есть связаны с ним личными отношениями. Права государя определяются в каждом конкретном случае условиями вассального договора. Монархической считается система, в которой монарх ввиду особого статуса (для Средневековья и начала Нового времени — в качестве помазанника Божьего, сакрального центра государства) является господином для всех подданных королевства, то есть он связан с ними (и они с ним) внеличностными отношениями. В этом случае права монарха определяются законами и обычаями страны.

вернуться

1275

Серваж — система личной зависимости крестьянина от землевладельца. В ХII–XIV вв. во Франции происходит ослабление личной зависимости. Сервы начиная с королевских постепенно переходят в статус вилланов — лично свободных крестьян, зависимых от сеньора поземельно. Формально серваж был отменен во Франции лишь в 1789 г.

вернуться

1276

Американские медиевисты с недавнего времени утверждают, что король из династии Капетингов не для того изначально опирался на феодальную систему, чтобы впоследствии над нею торжествовала система абсолютной монархии, но, напротив, начинал с установления королевской власти и в дальнейшем опирался на нее, чтобы извлечь выгоду из феодальной системы и поставить ее на службу усиления власти:

Т. Биссон (Bisson Th. The Problem of the Feudal Monarchy…);

Д. Болдуин (Baldwin J. Philippe Auguste…) относит этот решающий момент к правлению Филиппа Августа, в котором Т. Биссон увидел «первого феодального короля Франции».

Ш. Пти-Дютайи (Petit-Dutaillis Ch. Monarchie féodale en France et en Angleterre…) уже голословно утверждал, что правление Людовика Святого было «апогеем феодальной монархии».

Немецкие историки (Koller H., Topfer В. Frankreich, ein historischer Abriss. Berlin, 1985) подхватывают это утверждение, не удосужившись предварительно доказать его: «Людовик Святой в основном способствовал дальнейшему укреплению монархии».

Ж. Ришар озаглавил один из разделов своей книги (Richard J. Saint Louis…) «Трансформация структур феодального королевства». Р. Феду написал по поводу «феодальной политики» великих Капетингов: «Один из “секретов” их успеха — основательное использование ресурсов феодального права для подготовки или узаконивания их завоеваний за счет главных вассалов» (Fédou R. L’État au Moyen Âge. P., 1971. P. 64).

вернуться

1277

Позволю себе сослаться на работу: Le Goff J. Le Moyen Âge // Histoire de la France… / Ed. J. Revel. T. II.

вернуться

1278

Арьер-вассал — подвассал, вассал вассала, не связанный личной клятвой с сюзереном своего сеньора. Жуанвиль был вассалом графов Шампанских.

вернуться

1279

Augustin J.-M. L’aide féodale levée par Saint Louis et Philippe le Bel // Mémoires de la Société pour l’histoire du droit. 1980. T. 6. Nq 37. P. 59–81.

вернуться

1280

Coutumes du Beauvaisis / Ed. A. Salmon. 1900. T. II. Nq 1499.

вернуться

1281

Wood Ch. T. The Mise of Amiens and Saint Louis’ Theory of Kingship…

вернуться

1282

Bisson Th. N. Consultative Functions in the King’s Parlements (1250–1314) // Spéculum. 1969. Vol. XLIV. P. 353–373.

вернуться

1283

Слово «parlament» происходит от французского «parler» — «говорить» и означает буквально «совещание», «обсуждение». Именно во времена Людовика Святого такие нерегулярные «парламенты», то есть заседания Королевского совета для решения судебных дел, становятся органом королевского правосудия, стоящим над феодальной судебной системой.

вернуться

1284

Guillaume de Saint-Pathus. Vie de Saint Louis… P. 71: «Et ainsi le saint roi formait sa mesnie a bien faire» («И так святой король во благо создал свое окружение»).

160
{"b":"853074","o":1}