Игорь задумался.

— Сейчас, наверное, никакой. А была… вроде вторая… из того же разряда странность: вроде помню, но как бы не сам, а по рассказам чьим-то… моим же…

— На данный момент это не важно, — оборвал его Коммодор. — На данный момент важно, что нынче у тебя форма допуска — как у меня. Первая. Гриф «особая важность».

— Ничего себе, — сказал Игорь. — А вот у нас когда-то… или не у нас… да-да, в данный момент не важно… в общем, первую форму имели Генеральный и еще один мужик. Он занимался выживаемостью изделий наших в условиях термоядерной войны, там первая форма требовалась. А у начальника его непосредственного была вторая, ему видеть отчеты своего же как бы подчиненного не полагалось. Чума. И что у меня теперь первая — тоже чума. Не ожидал.

— Ага, — согласился Коммодор. — А что, без тебя, говоришь, тебя обженили? Ну и обженили. А то как бы я тебе все это рассказывал, прикинь?

— Интересно, — протянул Игорь. — Я-то ни за что не расписывался. Да и фамилии твоей до сих пор не знаю.

— Расписываться тебе ни для чего, у нас тут не Москва, мы тут не бюрократы какие. А фамилия у меня самая что ни на есть простая.

— Тоже, небось, Иванов? — коварно предположил Игорь.

— Ехидна ядовитая… — ухмыльнулся Коммодор. И выдал с наигранной задушевностью: — У меня удивительная фамилия: Смирнов…

Игорь слегка напрягся, но тут же вспомнил:

— Главное, редкая.

— Молоток! — одобрил Коммодор. — Однако ж, и впрямь фрукт ты экзотический: добро я «Иронию судьбы» разве что не наизусть знаю — каждый Новый год ее по ящику крутили. Но ты-то, молодой такой — откуда?

Игорь только пожал плечами. Понятия он не имел, откуда…

— Кстати, — оживился Коммодор. — Об искусстве. Помнишь, я тебе докладывал, ну, в самом начале, когда под запись беседовали…

— Сейчас, небось, тоже пишешь, — не удержался Игорь.

— Угу, а микрофон у меня в плавках. В мокрых.

— Да вон, одежда валяется. Твоя, да и моя тоже. Кто вас знает…

— Ну тебя, — отмахнулся Коммодор. — Мало, что маньяк, так еще и параноик… Ты послушай: помнишь, про безумные идеи я тебе излагал? Энтузиасты их академикам слали, и поныне тоже шлют. А академики их антинаучными объявляют. Помнишь?

— Ну?

— Вот. А одному втемяшилось, и прислал он, что это у нас началось вторжение инопланетян. Идея такая, что объект — он вроде куколки. Зреет, зреет, а как созреет, так ужас всякий из него полезет. И, значит, уничтожит все человечество. Или, в лучшем случае, поработит. И, стало быть, надо по объекту термоядерными фигачить. Он про опыт китайских товарищей был не в курсе…

Игорь засмеялся:

— Плодотворная идея! Хоть кино снимай!

— В точку! — кивнул Коммодор. — Академики ему отписались, что, типа, не уполномочены разрабатывать подобные гипотезы. Так он, кино не кино, а роман начал сочинять! И на литературные сайты выкладывать!

— Логично. Если вы не отзоветесь, мы напишем в спортлото, — процитировал Игорь.

— Во-во. Ты их в дверь, они в окно.

— Однако странно, что я этих публикаций не видел. Литсайты знаю, поглядываю в них, а Завод для меня и вовсе тема, сам знаешь…

— Ничего странного. Он, правда, действие перенес на Соловки, противостоять нашествию выставил троицу — монаха, майора ВДВ и библиотекаршу. Однако же нашлись бдительные товарищи, а как же. С тех сайтов все поснесено, с концами, а у гения все изъято. Беседу с ним провели соответствующую. Вежливо провели, но убедительно. Он и сдал — заметь, добровольно — все, что наваял по теме, и уже вываленное было на сайты, и заготовленное. И сервера все почищены. Только у нас, в смысле в департаменте, остались копии. Спецхран, понимаешь. Так-то. А ты говоришь литература…

— Графомания вечна… — откликнулся Игорь. — Бдительность, наверное, тоже…

Помолчали. Потом Коммодор сказал:

— Короче, Смирнов моя фамилия! Доволен?

— Опять, небось, резервный позывной, как у Алекса с Жорой, — прищурился Игорь.

— Достал уже, умник, — беззлобно ответил Коммодор. — Может, паспорт тебе предъявить? Или еще вопросы есть?

— Да так, чисто из любопытства… Не знаешь, почему народ здешний, как назовешь Завод зоной, сразу чуть не в драку лезет?

— В драку не в драку, это ты не того… но есть такое. Я тоже поначалу не понимал, а поспрошал, да сам мозгами пораскинул. И думаю вот что. Народ у нас бывалый, всякое видал. Для них зона — это где преступников содержат. А на объекте — безвинные души. Какие ж они преступники?

— Резонно…

— Больше тебе скажу. В наших официальных документах слово «зона» тоже не приветствуется. Напишешь по недосмотру, а тебе укажут: не зона, а объект и прилегающие территории.

— Со «Сталкером», что ли, ассоциации не хотят? С «Пикником», вернее? — удивился Игорь.

— Кто их знает… Я не спрашивал. Но, может, и так. В «Пикнике» твоем Зоны эти кто нагадил, инопланетяне? А коли инопланетяне, мы бессильны. А начальству, — Коммодор поднял палец, — в бессилии сознаваться — хуже коронавируса. Так, все, жрать охота, шагом марш песок с себя смывать, а там харчеваться, а там и на боковую пора. Завтра день серьезный. Ты в какое время трогаться решил?

— В одиннадцать десять отсюда стартуем.

— Добро, — согласился было Коммодор. И тут же уточнил: — В одиннадцать нуль-нуль отчаливаем.

Ехали на черном электроджипе, вчетвером: вел Алекс-Борзый, рядом с ним сидел Сергей-Коммодор, сзади Жора-Упырь и он, Игорь-Маньяк, в слегка подзабытом прикиде — камуфляж, берцы, кепарь. В багажнике рюкзак, уложенный профессионально — Соня оказался по этой части мастером, проинструктировал исчерпывающе, дважды переукладывать заставлял.

Отчалить могли бы и позже на несколько минут: к мосту через канал прибыли без двадцати двенадцать.

— Ничего, — сказал Игорь. — Перекурим не спеша. Жара, конечно… не май месяц…

— Не ничего, а нечего! — приказным тоном заявил Коммодор. — Ну-кось, барахло свое нацепи, погляжу, как оно.

— Йес, кэп! — улыбнулся Игорь.

«Как оно» оказалось нормально. Коммодор даже заставил попрыгать — нет, ничего не болталось, не отваливалось, не гремело.

— А что жара, — сказал Коммодор, — так не в шортиках тебе тут. Не прохлаждаться явился. А там, — он мотнул головой в сторону Завода, — и вовсе невесть что. Там тебе, может, шубу лучше бы да унты.

Натянуто посмеялись.

В одиннадцать пятьдесят все же перекурили — Игорь и Алекс. Коммодор просто подышал их дымом, а Жора и вовсе отвернулся.

— Так, — объявил Игорь. — Пора. Жучков своих на меня не навесили? С вас же станется, особисты… Ладно, шучу-шучу, верю-верю.

— Балбес, — отреагировал Коммодор. И скомандовал: — Борзый, отключай коптеры по этой стороне.

— Ближнего оставьте, если можно, — попросил Игорь. — Пусть уж сопроводит, как обычно.

— Можно, — проворчал Коммодор. — Делай, Борзый.

— А вы пока через канал не переходите, — сказал Игорь. — Вдоль двигайтесь, со мной в параллель. Давайте только по глотку примем за Александра Сергеевича, за двести пятьдесят его лет, и я тронусь.

Он вытащил фляжку, отвинтил крышку, глотнул сам, передал Коммодору. Прошли по кругу, вернули фляжку Игорю. Тот, легонько встряхнув ее, сообщил:

— Чуток осталось. Это хорошо. Если пройду, а уверен, что пройду, там сразу еще раз глотну.

— Для храбрости? — хмыкнул Алекс.

— Для серьезности момента, — ответил Игорь. — Глотну и подожду. Вы, как пройду, перебирайтесь, к моей точке дуйте. Я вас, может, увижу напоследок, сделаю ручкой. Может, и вы меня увидите, помашете тогда. Созвониться попробуем, конечно, только вряд ли что получится… А в расположение вернетесь — допейте «Коктебеля» сколько осталось. Типа отвальную мне, заочно. Соню тоже позовите, Бурята, еще кого, дело ваше. Допейте за удачу.

— Ой, расплачусь… — ернически произнес Коммодор. — Слышь, Маньяк, ты как вернешься, один или с кем, ты тогда жди у оболочки. Сколько придется, столько и жди, где бы ни выбрался. Датчики на тебя будут настроены, прискачем за тобой, как только так сразу, понял? Ну, давай, семь футов тебе под килем.