Если добыча и придет, то, вероятно, будет только одна. Изначально здание было небольшим.

А пока жду. У меня есть еда. Бросаться в добычу сейчас — плохая идея. Они только что дрались. Их напряженность высока, они ожидают, что что-то еще попытается убить их. Лучше дождаться появления добычи. Когда она чувствует себя в безопасности, без охраны.

В то время, когда это кажется самым безопасным, я устрою засаду. В отличие от меня, у добычи нет других людей, которым можно приказывать. Я могу убедиться, что здание безопасно, отправив туда остальных. Жертва не может этого сделать. Им приходится самостоятельно обыскивать здания. Означает ли это, что добычу всегда охраняют? Я не уверен. Но даже если добыча на страже, даже если их не одна, с этим узким местом у меня есть шанс выжить. Пока жертва не сожжет здание, чтобы вытеснить меня.

Но пока этого не произойдет, я подожду здесь. Больше некуда идти. Без отвлекающих факторов добыча сразу заметит меня, если я выйду на улицу. Другие могут отличить меня от добычи, несмотря на то, как я выгляжу.

Я думаю. Были времена, когда добыча пыталась разговаривать со мной, как будто я был добычей. Может быть, я убью добычу, переоденусь в то, во что она одета, и ускользну. Но как только жертва попытается заговорить со мной, я буду разоблачен. Это тяжело. Мне не нравится ситуация, в которой я нахожусь. Почему так тяжело выживать? Потому что жертва тоже изо всех сил пытается выжить.

Но все равно, ждать вот так, не имея возможности ставить ловушки. Такое ощущение, что я теряю время. Но что я могу сделать? Единственные вещи в этой комнате — это одежда, висящая на шестах. Как они висят? С этими треугольными вещами с крючками на них. Это кажется неестественным, не то, что растет на деревьях, как веревка.

Они специально сделаны для того, чтобы повесить одежду? Добыча создает самые странные вещи. Интересно, как они сделаны. Если я смогу создавать вещи странной формы, я смогу лучше подготовиться ко всем ситуациям. Нельзя ли создать ключ для запуска мотоцикла? Странно. Как мотоцикл узнает, работает на нем ключ или нет? Два ключа, которые у меня были, выглядели одинаково.

Но они работали только на одном мотоцикле.

Что, если я надену больше одежды? Эта бронированная ткань толще большинства. Но не станет ли он толще, если добавить больше материала? Если я ношу больше одежды, оружие должно действовать на меня хуже, недостатка в моей логике не вижу. Почему жертва не носит всю одежду, которую может?

Бронированная одежда достаточно хорошо работает против других. Остальные уже не могут прокусить, зачем им носить больше? Но для меня это другое. Я не воюю с другими. Я охочусь до добычи. У них есть ножи, копья, металлические палки. Металлической палки давно не видел. Интересно, почему. Не так много одежды, чтобы защитить мою голову, моя единственная жизненно важная часть. Но одежда может защитить мои конечности, не дать им пораниться. Мне повезло, что травма моего плеча не была серьезной. Пошевелить рукой не проблема.

Я натянул рубашку. Она соскользнула. Но треугольная штука, удерживающая его, качнулась вверх, ударилась о стену, издав звук. Это не хорошо. Надеюсь, жертва этого не слышала.

Я должен вести себя как можно тише, чтобы не напугать их. Я оставлю одежду в покое, сяду сюда. И буду ждать. Нет. Я должен стоять, быть готовым атаковать в любой момент. Я приготовлю свой лук. Луки бесполезны, когда добыча прямо передо мной. Но это только потому, что подготовка занимает так много времени. Если я уже готов, разве я не могу пустить стрелу в добычу, как только она откроет дверь? Если он не умрет, я брошу лук, переключусь на копье, если жертв больше одной, переключусь на нож, если только одна. Я тоже выключу свет. Цилиндр света был полезен для исследования комнаты. Но мне лучше быть в темноте. Добыча меня не увидит, не будет готов увернуться от летящей в него стрелы. Я подожду со стрелой наготове. Подожду, пока не появится добыча.

Я не знаю, сколько времени прошло. Мне не хватает времени, чтобы проголодаться. Я поел, войдя в маленькую комнату. Но ожидание окупилось, прибыла добыча. Дверь открылась. И я выпустил свою стрелу. Он ударился головой. У жертвы не было купола. Он также не был одет в бронированную одежду. И он был в одиночестве. Добыча, должно быть, была одной из тех, что содержались в неволе, чтобы быть съеденной в более позднее время. Но поскольку так много жертв погибло во время конфликта с другими, жертва, должно быть, была отпущена на свободу, чтобы заполнить цифры. В цифрах есть безопасность, добыча это понимает. Благодаря этому, добыча не была бронирована, погибла с одного попадания. Но и из-за этого взять было нечего. Но так как его голова повреждена, все, что я могу сейчас сделать, это съесть ее. Стыд. Мне стыдно…

Вчера было тяжело, много людей погибло, но Ира и я выжили. Она быть укушена причудливым зараженным, который мог очень высоко прыгать, но лекарства достаточно, чтобы она не превратилась. Я не уверен, является ли лекарство благословением или проклятием. Очевидно, это должно быть благословением. Однако, столько людей умерло бы, если бы у нас не было лекарства? Разве так много людей остались бы и сражались, не зная, что их можно вылечить? Я знаю, что не стал бы. Если бы лекарства не существовало, я бы ушел первым. Ира бы даже не укусила.

Так много людей остались и умерли из-за лечения. Что ж, лекарство и наркоманы. К счастью, я оказался умным и спрятался в подвале шефа вместе с Ирой. Нам вообще не нужно было с ними бороться.

— Вчера было сумасшествие.

Ира села рядом со мной. Она только что закончила переодеваться в свою камуфляжную одежду.

— Я дрожу, просто думая об этом.

— Я знаю кое-что, что могло бы помочь в этом.

Ира ударила меня по плечу без всякой причины.

— Серьезно? Все мертвы! Дим, все!

— Вот почему мы должны выполнить свой долг как выживших, чтобы заново заселить планету.

В то время как Ира сказала, что все мертвы, это было не совсем так. Просто все, кого мы знали и с кем общались, были мертвы, кроме шефа. Выжил 21 человек, в том числе я, Ира и трое пленных наркоманов. Многие из выживших были людьми, которые должны были находиться в карантине, так как они опоздали на бой и на самом деле не присоединились.

— У нас нет на это времени.

Сегодня начальник собирался сделать объявление. Мне немного жаль его. Что он должен сказать после такого? Извиняюсь? Спасибо за бой? Давайте двигаться дальше? Чудо, что никто не убил его во сне и не взял на себя командование гарнизоном. Что ж, это могло случиться.

Я узнаю, когда мы доберемся до костра.

— Хорошо, ты готова идти?

— Ага. — Ира кивнула. — Думаешь, нас повысят? Мы должны быть награждены, верно? Все руководящие должности были освобождены…

— Разве ты не говорила, что все еще дрожишь, думая о вчерашнем дне?

— Я имею в виду, что в конце концов мы должны двигаться дальше, верно? Чем быстрее мы это сделаем, тем лучше, и есть ли лучший способ двигаться дальше, чем думать о нашем будущем?

— Вот вы двое, — сказал вождь, когда мы вышли наружу.

Было удобно находиться рядом с костром.

— Мы последние?

— Нет, — сказал начальник. — Мы просто ждем еще одного человека.

— Марк? Он крепко спит, — сказал кто-то.

Я узнал его из карантина. Он был новичком в гарнизоне, пришел незадолго до начала радиопередач. Если я правильно помню, он пришел с кем-то, возможно, с Марком.

— Я разбужу его.

— Вы были не вместе?

— Замолчи. — мужчина уставился на меня. — Не все спят вместе, как ты и Ира.

Что за придурок?

Я просто подумал, что это странно. После такой ночи, кто захочет спать в одиночестве? Что, если вокруг прятался инфицированный? Или, что еще хуже, наркоман? Ира и я тщательно обыскали наше новое здание, прежде чем, наконец, достаточно расслабиться, чтобы лечь спать, и даже тогда мы бодрствовали: я не спал полночи. Ира осталась на второй половине.