Долгое время жизнь старика была заполнена делами и заботами. Проснувшись утром, он шёл в деревню выжимать колодезную воду из матраца, по возвращении завтракал, после чего перебирал зёрна, очищая их от крысиного помёта, который складывал в чашку. Когда чашка наполнялась, он закапывал помёт под стеблем кукурузы. После обеда обязательно немного спал. Хотя на лежанке под навесом солнечные лучи жгли точно так же, как и на открытом воздухе, однако испарения были не столь сильными, а иногда даже дул лёгкий освежающий ветерок. Сон был крепким, а когда старик просыпался, красное солнце уже спускалось на западе за гору. Поднявшись с постели, он снова шёл в деревню выжимать матрац, а там уже и ночь была не за горами. Поужинав в полумраке, старик и пёс в тишине наслаждались прохладой рядом со стеблем кукурузы. Старик задавал псу и растению вопросы, которые особенно занимали его. Спрашивал он, например, почему у стебля кукурузы листья вырастают по одному. Однако и кукуруза, и пёс лишь молчали в ответ. Тогда старик, закурив и сделав пару глубоких затяжек, говорил: «Я же объяснял вам уже — потому что обрабатываемые человеком культуры требуют большего ухода, они менее стойкие, поэтому и листья их растут медленно, по одному, а дикие растения, они сами о себе заботятся, поэтому у них вырастает по два листа». А иногда по вечерам, когда дул лёгкий ветерок, старик задавал Слепышу и стеблю кукурузы даже более каверзные вопросы.
Он вспомнил один случай: «Знаете, когда деревенский староста был ещё жив, в нашу деревню как-то приехал один учёный человек. Он говорил, что Земля вращается. Сделает оборот вокруг себя — проходит день. Скажите, не вздор ли нёс тот учёный? Если Земля вращается, то почему же ночью мы не падаем с кровати? Почему вода не проливается из кувшина и не вытекает из колодца? Почему люди всегда ходят головой к небу? — и продолжал: — По словам того человека, Земля нас притягивает, поэтому мы, когда спим, не падаем с кровати, но подумайте, если она нас притягивает, то как же мы отрываем ноги от дороги при ходьбе?» Старик свято верил в то, что говорил, он был настолько серьёзен, что иногда в раздумьях даже забывал докурить свой табак. Когда и пёс, и стебель уже многое узнали о вращении Земли, старик, мучимый запоздалым раскаянием, повалился на землю и, подставив лицо под лучи лунного света, сказал: «Я был слишком добр к этому человеку — он прожил в деревне три дня, а я так и не задал ему этих вопросов. Боюсь, что перед лицом всех селян он не смог бы ответить и потерял бы лицо. — Затем добавил: — Он зарабатывал на жизнь наукой, и я не стал отбирать у него хлеб».
Стебель кукурузы рос не по дням, а по часам, его листья уже были размером с ладонь, и скоро он достал до верхней части тростниковой циновки, а потом уже и циновку обогнал на две головы. В тишине ночи голос набирающего рост стебля окреп и возмужал. Ещё несколько дней — и кукуруза вырастет. Для удобства старик убрал циновку с одной стороны ограды. Когда семью днями ранее он подходил помериться ростом со стеблем, тот доставал ему до шеи, а через два дня — до лба. В следующий раз, когда старик снова зашёл помериться ростом, верхушка стебля была уже выше его головы. Довольный, старик размышлял: «Через полмесяца кукуруза должна выпустить метёлку, ещё через полмесяца появится початок. А спустя три месяца початок созреет».
Тут старик подумал о том, что скоро на пустынном хребте, где уже давно не дымятся трубы покинутых жилищ, вырастет початок кукурузы, с которого наберётся целая чашка зерна. «Каждое зёрнышко будет словно жемчужина, а вскоре после того, как кончится засуха и выпадет дождь, вернутся односельчане. Они смогут посадить эти зёрна. Пройдёт сезон, за ним ещё один, и эти горы снова превратятся в безбрежный зелёный океан. А когда я умру, люди в благодарность за мои заслуги поставят на моей могиле памятник».
Так, рассуждая сам с собой о своих заслугах и добродетелях, старик погрузился в безмятежный сон. Может быть, с такими мыслями его сознание и в самом деле находилось в объятьях грёз, однако бренное тело его выползло из-под навеса, подошло к недавно обработанному мотыгой стеблю кукурузы и снова аккуратно разрыхлило землю вокруг него. Среди безмолвной ночи стук мотыги о землю был монотонным и звонким, словно мелодия народной песни. Этот протяжный и всепроникающий звук разносился по горной цепи далеко-далеко. Закончив рыхлить землю, старик не пошёл снова спать, а с мотыгой на плече отправился на другой участок в поисках зёрен кукурузы, спрятанных в крысиных норах. Проснувшись утром, он заметил, что чашка, которая вечером была пустой, наполнена зёрнами и крысиным помётом, и долго смотрел на неё в недоумении.
Когда мешок, висевший под навесом, был уже до половины наполнен, теснившее душу старика беспокойство исчезло без следа. Тремя днями ранее, когда старик предавался своему послеобеденному сну, пёс вдруг разбудил его рычанием и, схватив зубами рубашку, стал тянуть из-под навеса наружу. Он привёл хозяина на дальний край поля, находившийся за несколько десятков шагов от их жилища. Там старик сразу обнаружил крысиную нору, полную кукурузных зёрен. По возвращении он их взвесил, получилось четыре ляна[67] и пять цяней.[68] Оказалось, что Слепыш умел разыскивать крысиные норы. Он, словно в тумане, кружил по полю, носом припадал к земле, принюхивался и там, где была нора, поднимал голову и радостно лаял.
Мешок с кукурузой довольно быстро наполнялся. Старику уже не нужно было ночью идти на поле и выслеживать норы. Ему достаточно было привести туда пса, и ни одна крысиная нора не ускользала от мотыги, хотя в половине нор они припасов не находили. Во всяком случае, еды у них стало вдоволь — мешок за несколько дней наполнился доверху. Однако, почивая на лаврах, старик не подумал о том, что нужно сразу же уничтожать крысиные норы, он не догадывался, что крысы уже не выкапывали зёрна кукурузы из лунок и не тащили их за щеками в норы. Разбуженные лаем пса и стуком мотыги, они, будто наперегонки, поедали свои припасы.
Солнце как будто спустилось ниже, и земля на горном хребте превратилась в раскалённый лист железа. После обеда старик не смог заснуть и решил взвесить свои запасы. Он достал весы. В тени чаша весов весила один лян, однако на солнце весы показали один лян и два цяня. Старик, недоумевая, отнёс весы на холм, где солнце палило особенно безжалостно, там чаша весов тянула уже на два ляна и два с половиной цяня.
Старик не верил своим глазам: оказывается, в знойные часы можно было взвесить солнечные лучи! Он поспешил на хребет. Там, на горной дороге, весы показали один лян, три цяня и один фэнь.[69] Если отнять вес чаши — один лян, — то получается, что собственный вес солнечных лучей составит три цяня и один фэнь. Он обошёл несколько гор подряд и обнаружил, что на самом высоком из них вес лучей достигал пяти цяней и трёх фэней.
С тех пор старик постоянно ходил взвешивать солнечные лучи. На рассвете вес лучей у навеса составлял два цяня, к полудню доходил до четырёх с лишним, а на закате возвращался к начальному показателю — два цяня. Увлёкшись, он даже стал взвешивать миски и вёдра. А однажды, когда попытался определить, сколько же весит ухо слепого пса, тот толкнул коромысло весов так, что оно ударило хозяина по лицу. В ответ старик как следует хлопнул пса по макушке.
Когда старик снова вспомнил о том, что нужно проверить содержимое мешка с запасами, прошло уже четыре дня (всё это время он занимался взвешиванием солнечных лучей). Обнаружилось, что значительная часть зёрен из мешка была съедена. Взвесив по мисочке всю кукурузу и подсчитав общее её количество, старик оторопел: оставшегося зерна им хватит максимум на полмесяца! Только в этот момент он осознал, что много дней не выходил в поле в поисках крысиных нор.
Ему было невдомёк, что было уже слишком поздно — ведь за несколько дней крысы, словно по велению какой-то неведомой силы, съели всё, что у них имелось. Весь день старик в сопровождении пса искал крысиные запасы. Они обошли семь земельных участков на склоне, раскопали тридцать одну нору, они устали так, что ног под собой не чувствовали, однако собрали лишь восемь лянов кукурузы. Был уже вечер, с западных гор тянулись кроваво-красные лучи заходящего солнца и серым пеплом опускались на горный хребет. Стебель кукурузы, который весь день держал листья свёрнутыми, теперь мог медленно их раскрыть.
