Постарался не сбиваться с торопливого шага и при этом не оставить кусок черепа на лампах, выступающих из коридорного потолка.
— Будут. — Голос Диктатиона был сух и не очень-то весел. — Хоть и меньше. Но скрученные хвосты в нашем деле будут всегда…
— Пояснишь, как это вообще произошло? Как он сумел⁈
Мне пришлось почти шептать, но семенящий впереди боец расслышал. Встревоженно обернулся, вопросительно прижал уши, и я с многозначительным видом постучал себя по запястью с гаппи. Справа и слева мелькали узкие боковые отвороты.
— Вероятно, предохранитель, — с явным недовольством пояснил Энки. — Стержневое присутствие по-прежнему принадлежит мне. Но, как выяснилось, у нашего милого Абзу на случай взлома имелся заготовленный вариант. Мина, скажем так, замедленного действия. И хранилась она в желеобразных мозгах чёрт знает какого количества кукуга по всему Юдайна-Сити, сисадда?
— И они осмелятся напасть на Пузыри⁈
— О, пунчи, осмелятся. Им просто начхать.
— Но почему именно кукуга?
— Это же очевидно, Ланс, — протянул джи-там, на этот раз с упрёком. — Сильные, точные, не устают, легко переносят незначительные повреждения. Не задают вопросов и не требуют лишних приказов. Позволяют сохранить безучастность воинов «Уроборос-гуми». Ты бы и сам всё это понял, если бы чуть-чуть подумал… Однако тёмные пятна есть — когда двадцать три года назад институту манджафоко было позволено вывести кукол на текущий уровень развития, Шири-Кегарета уже тогда предполагал данный страховочный вариант?
Я всё же приложился лбом о край светильника, зашипел, и сдавленно рявкнул, причём с откровенной злобой от боли:
— Да как такое вообще возможно⁈ Кукуга — автономные болванки, без систем прямого подчинения! Иначе бы твой братец запросто сломал Симайну и приказал доставить кулон ему в лапы…
— До этого часа я тоже так считал, — неохотно признал Диктатион. — Предполагаю, мы имеем дело с особой партией. Скорее всего, вышедшей с разных кухонь, но с единым контролируемым дефектом. Тихий козырь в рукаве, сисадда? А вот сколько таких вообще в гнезде, я пока предположить опасаюсь и должен провести ряд расчётов…
— Байши, Энки… я очень надеюсь, что у тебя такой козырь тоже найдётся…
— Не мандражируй, Ланс. Пока Господин Киликили изволил отдыхать, я… тоже кое-что мастерил.
Яри-яри! Врать не стану, я воодушевился. Искренне надеясь, что сюрпризы моего нового союзника оказажутся столь же не безобидными.
Чу-ха передо мной подскочил на короткую лестницу, постучал по клавиатону в стене, распахнул массивный люк, и мы оказались в глубине Пузырей. Я приказал вернуть меня в зал операции, и боец торопливо бросился по коридорам с незнакомыми пометками на стенах.
Через считанную минуту я застёгивал за собой стенку шлюза и распахивал дверь перед Шау. Но не успел Пятый Коготь (встревоженный, с горящими глазами и встопорщенной шерстью) задать хоть один вопрос, как снаружи бахнуло.
Основательно так бахнуло, весомо, либо подорванной бомбой, либо от прямого попадания ракеты. Купол вздрогнул, завибрировал, но конструкция быстро погасила волну.
Глаберы, конечно, тут же переполошились.
Музыка вездесущей «8-Ра» утихла. Кто-то заверещал, кто-то даже вскочил и ненароком разгрохал отлетевший клавиатон. И пусть десяток мицели-йодда во главе с Зикро или сохранили ледяное спокойствие, или вообще не заметили взрыва, вихрь паники по залу пронёсся. Одна самка с визгом забилась под стол.
Шау взглянул на меня с немой мольбой, и я понимающе кивнул, ничуть не намереваясь подменять Когтя в этот непростой миг.
— А ну спокойно! — рявкнул тот, будто жирная фанга вылетая перед рядами столов и вскидывая лапы. Голос его оставался тонким, но теперь в нём звенела упругая высокоуглеродистая власть, от которой непросто укрыться. — По местам, дети Мицелиума! Вы под надёжной защитой, и вашей главной задачей остаётся завершить работу!
Его услышали все, даже запаниковавшие, ему внимали с подёргиванием ушей. Совсем молодой самец недалеко от меня в волнении посасывал кончик хвоста. Пёстро-разодетый чу-ха за соседним столом злобно фыркнул, забросил в пасть пару таблеток, остервенело разжевал и уселся на прежнее место с таким видом, будто собирался сокрушить консоль взглядом.
Однако один глабер всё же не поддался окрику — средних лет, худой, серый в бежевых пятнах, своей откровенной неприметностью напомнивший Пуговичника, — он сорвал массивные заушники, сбросил иллюзиумные очки и рванул к выходу.
— Вот уж на*уй! — взвизгнул «землекоп», потрясая скрюченными пальцами. — Это атака! Никаких денег не стоит! Жизнь вы мне не вернёте!
Я среагировать не успел. Во-первых, потому что Винияби Шау был ближе. Во-вторых, потому что сам в этот момент оказался возле Ч’айи, тоже испуганно выскочившей из-за рабочего места. Да и нужно ли было?
Потому что Коготь вырос на пути нервного ещё до того, как тот преодолел половину расстояния до двери. В лапе толстяка темнел плоский укороченный башер, сейчас направленный в живот потенциального дезертира.
— Выбора тебе не давали, — спокойно произнёс господин Шау, и свободной лапой пригладил усы. — Но сейчас он появился. Ты или завершаешь работу под нашей надёжной защитой, хоть и с неприятным грохотом снаружи, получаешь мешок рупий и возвращаешься к своей никчёмной жизни… или ловишь фанга кишками, а твою долю поделит остальная стая.
Трус остановился, чуть не налетев на Винияби и втянув пузо, будто башер был раскалённой железякой, готовой проткнуть его от одного прикосновения. Глаза паникёра забегали, из пасти вырвался писк, он ухватил себя за крупные уши и качнулся назад.
— Так что ты там выбрал, родненький?
Пальцами свободной лапы толстяк оттянул и протёр веко, а затем оскалил резцы, и я вдруг понял, что готов зауважать этого неохватного малого. Если, конечно, не придётся делиться с ним едой…
Глабер медленно (пятясь, не спуская глаз с оружия) вернулся на место. Глядя на него, косясь на Когтя и обмениваясь испуганными взглядами, свои посты заняли и остальные, даже забившаяся под стол самочка.
Зикро, казалось, вообще не заметил перебранки; продолжал сыпать приказами и странными командами, больше напоминавшими колдовские заклинания из манга-шоу.
Обжора Шау спрятал башер в складках накидки так же быстро, как извлёк. Улыбнулся нам с Ч’аей, и продолжил вальяжно расхаживать между рядами.
Я обернулся к девчонке. С напёрстками на растопыренных подрагивающих пальцах она казалась персонажем сказки о демонических существах.
Снаружи снова шарахнуло, на этот раз чуть дальше, и купол даже не шелохнулся. Глаберы вздрогнули, будто сквозь двадцать кресел продёрнули слабым разрядом тока. Вдали протяжно взвыл стационарный супрессор.
— Ты объяснишь?
Голос Ч’айи был спокойным, но глаза опасно блестели, выдавая сдерживаемое напряжение.
Мне очень хотелось обнять её. Прошептать, что всё будет хорошо, и волноваться не надо, что никакому врагу никогда не взять казоку-шин «Диктата». Но вместо этого я лишь осторожно прикоснулся к плечу девушки, и разродился феноменальным:
— Кукуга объединились в профсоюз. Бунтуют против засилья уличных самок, отбирающих у бедняжек последнюю миску синтетического супа. Не волнуйся, детка, фер вис Кри не пойдёт на переговоры с пустоголовыми подстилками.
Если Ч’айя и заметила мою обаятельную улыбку, то реагировать не стала.
— Господин Шау говорит правду? — Она покосилась на чу-ха, умудрявшегося наблюдать за атакой глаберов, выслушивать инструкции в заушнике и параллельно раздавать таковые через «болтушку». — Крепость действительно устоит?
— Готов ставить на кон любую сумму, — соврал я.
— Клянёшься⁈ — Ч’айя нахмурилась, а отметина на лбу стала виднее.
— Собственной душой!
Ох, Ланс, твои клятвы и вправду — лишь чернила на стекле. До чего же сука Магда иногда зрит в корень… При воспоминаниях о «Корнях» и их обитателях у меня снова застучало в висках, вскипятило, избавило от нервно-игривого настроя.
