На моменте про сущность джинкина-там Ч’айя впервые поменяла позу. Скинула вторую тапку, уселась на скрещённые ноги (стул опасно заскрипел, но выдержал). По глазам девчонки было видно, что она не совсем понимала, о чём зашла речь, но что-то внутри неё явно среагировало на историю об ожившей консоли…

Фрагмент повествования о завершении дела Галло Ш’Икитари я опустил за ненадобностью, как и упоминание в присутствии матёрого казоку-йодда фазокубитного юнму. Зато (напившись из фильтра в комбайне) чуть больше времени я уделил Алой Суке Магде вис Мишикана и нашим непростым взаимоотношениям. Впрочем, в этом вопросе я тоже остался не до конца откровенен, замолчав часть истории о своём двойном агентстве.

Ну а затем настала очередь упоминания о таинственной капсуле, поздним вечером притащенной в мою нору криитами «Диктата Колберга»…

Какое-то время Ч’айя молчала.

Напилась из бутылки, прихваченной из моей покинутой норы, задумчиво изучила блёклые бумажные обои с простеньким геометрическим узором. Когда я уже почти собрался потревожить неловкую паузу глоточком паймы и почти потянулся к пальто, спросила:

— Кто приходил к тебе тем утром, пока я спала в стенном шкафу?

В другой момент я бы точно возмутился столь презрительным именованием моего личного кабинета. Затем вдруг осознал, что обозначенным утром девчонка-таки просыпалась, но разумно не дала знать клиентке о своём присутствии.

Многозначительно хмыкнув, я вернулся на край кровати, постарался не думать о фляге, и кратко рассказал про визит Чинанды-Кси фер вис Фиитчи.

Внимательно выслушав, Ч’айя снова взглянула мне в глаза:

— По её заказу ты уходил от меня в первый раз?

Байши, до чего же колко прозвучало…

Но я улыбнулся. Покивал. Мысленно восхитился её умением без обрывов держать в голове нить сумасшедших событий последних дней. Задумался, что, быть может, столь дикой и хрупкой эта нить казалась лишь непосредственному участнику чехарды?

Сделав ещё пару глотков воды, я рассказал про свою поездку в «Пламенное колесо» и разговор с Аширной фер вис Фиитчи… после короткого размышления решив не упоминать «низкий писк». Пока, разумеется, только пока. Зачем нагружать усталую девчонку ещё и этим?

Впрочем, о вынужденном крюке через Нарост и поручении Нискирича фер Скичиры я говорить тоже не стал. А вот о кровавом недопонимании на крыше заброшенной парковки поведать всё же пришлось.

С этого момента Ч’айя всё больше хмурилась, уходила в себя и явно что-то взвешивала. Когда история добралась до моего тактического отступления в захваченном у перестрелянных мордоворотов фургоне, прервала сухим:

— Узнал, кто это был?

— Узнал. Но чуть позже.

И мне пришлось перейти к сказанию про второй побег из норы, на этот раз резервной подвальной.

Не вдаваясь в детали о сути «Добродетельных Садовников», я рассказал, как наша разномастная стая очутилась в Ниточке и нашла странное устройство в одиноком домишке на отшибе старого парка. А затем (вот он, момент истины!) признался в лживой сущности Хадекина фер вис Кри.

И вот ещё… Наверное, это можно было посчитать плохим поступком, но в тот момент я не стал вываливать на Ч’айю знания о новых людях, о наших многочисленных безымянных сородичах, запертых в неких тайных убежищах без адреса. И о своей ключевой роли в их предстоящем спасении — тоже.

Потому что ещё много лет назад, делясь подробностями о воспитании паствы, Подмастерье Ганкона научил своего бледношкурого собутыльника, что правда, какой бы ценной она ни была, должна дозироваться даже для самых умных. Не знаю, насколько объективным являлось то застольное высказывание, но меня оно точно впечатлило…

Впрочем, Ч’айя умела складывать головоломки и с недостающими фрагментами.

— Значит, речь о чём-то важном? — уточнила она, когда я выдохся и, наконец, замолчал. — В чём ты способен помочь или одному, или второму джинкина-там? Причём оба они знают тайну твоего происхождения, а один ещё и моего. Оба играют тобой, пытаясь переманить. Оба, так или иначе, угрожали твоей жизни, брали в плен, собирались пытать или даже пытали. А теперь на кону это «нечто очень важное», в чём ты должен принять непосредственное участие? И что-то подсказывает мне, что это не вся история…

Раздери меня повдоль! Вот что мне оставалось делать⁈

Да, тогда я пересыпал Ч’айе и остальное. Уже не оставляя глотка напоследок или монетки в кармане. Более подробно рассказал про своё пробуждение в пустыне, за которым (по одной из версий) стояло существо, известное под именами Песчаный Карп, Господин Киликили, Данав фер Шири-Кегарета или просто Абзу. Впрочем, с такой же лёгкостью это могло быть делом несуществующих лап его альтера — не менее лукавого Диктатиона…

В общем, через пять минут Ч’айя знала про существование других людей, секретные хранилища и важную миссию, которую нужно довести до конца. Взгляд её стал ещё более затуманенным. Такие не сулят ни доброго, ни радостного.

— Всё ещё помнишь про «Корень»? — осторожно поинтересовался я. — Ты спросила меня о нём тем утром…

Девушка нахмурилась, словно я мешал раздумьям.

— Я могла бы соврать, что да… но в этом нет смысла. Это слово… этот термин, если так можно сказать, вообще ничем не отзывается в моей памяти.

Байши… ещё один повод для самобичевания Ланса Скичиры, основательно затупившего на этапе утекания чужой памяти.

— Чего-то не хватает, — Ч’айя покачала головой, вскочила со стула и нервно зашагала от стены к стене. — Итого у нас под носом орудуют два джинкина-там, оба отвечают за пробуждение наших сородичей, но оба ведут странную игру. Нужны новые переменные, пока ничего не понимаю даже я.

Ох, каких же трудов мне стоило сохранить невозмутимость! Что ж… ладно, подруга. Когда Куранпу вернётся в следующий раз, я вымотаю её так, что собью эту спесь с вас обеих, я прямо очень-очень постараюсь!

От воспоминаний об этой стороне личности Ч’айи член снова начал подавать признаки жизни, и я всё же подошёл к шкафу. Вынул из пальто флягу, слегка приложился. Ладно, чуть больше, чем слегка…

— Ты решил, что нам делать дальше? — спросила девушка, продолжая мерить крохотную комнату шагами, и почти не глядя в мою сторону.

Да, от глотка крепкого и такого тона в моих штанах тут же стало ощутимо прохладнее. Однако в груди — куда теплее. Прочь страхи! Со мной моя девочка, и Ланс фер Скичира готов показать мизинец любому сукиному сыну в Юдайна-Сити!

— Не совсем. — Мне удалось умело не встретиться с ней глазами. — Есть хороший вариант. Он немного связан с рисками и… Но не волнуйся, красотка, я всё улажу.

Она остановилась у стены, упёрлась в неё руками, словно на обыске у тетронов, и уставилась в узор на обоях перед лицом.

— Риски могут быть выгоднее бесконечных пряток по уютным домам, — задумчиво, но весьма уверенно сказала Ч’айя, даже не обратив внимания на снисходительность моего обращения. — Факты таковы: мы не сможем прятаться вечно. Особенно от таких… всесильных виртуальных существ. Теперь я почти одобряю твоё недавнее решение нанести господину Шири-Кегарете личный визит и взглянуть в его глаза поверх прицела. Пожалуй, сама поступила бы почти так же. Однако обстоятельства вновь требуют от нас подобного. Есть мысли?

Я мог бы развести руками. Грустно присвистнуть. Охнуть или тяжело вздохнуть. Вместо этого — промолчал и вернулся на кровать.

Каким отважным шагом мы могли бы исправить ситуацию? Ославить Песчаного Карпа на весь Юдайна-Сити? Ворваться в Пузыри и угрожать марионетке-Диктатиону башером? Слить всю историю независимым прокламаторам? Или перебить криитов и захватить дешифратор, чтобы диктовать фер вис Кри свою волю? Нет, на этот раз действовать нужно тоньше…

Повторил:

— Я всё улажу. Расслабься.

Ч’айя снова зашагала вокруг кровати.

Определённо уже не такая спокойная, как четверть часа назад. На красивой шее билась венка, на лбу в очередной раз проступила глубокая завитушка. Да уж, есть с чего понервничать. Полагаю, что лично меня на её месте такой вал информации просто бы в лепёшку расшиб. Ну, или заставил потянуться к полной бутылке…