— Что она тут делает? — не позволив голосу дрогнуть, мягко спросил я.

Осторожно опустил новенький башер к бедру.

— Гостит, — без тени улыбки ответил Нискирич.

Казалось, один его зелёный глаз смотрит точно мне в лицо, в то время как второй успел молниеносно проследить за движением дорогого подарка.

— А теперь ответь мне, мой мальчик. Но только ответь честно и без утайки. Ответь, помня, что в любом наказании я бываю справедлив и милосерден. Ответь: ты знал?

Я не успел ответить. Да что там⁈ Я не успел даже насупиться в непритворном недопонимании, как Сапфир бросила с жаром и откровенным вызовом:

— Он ничего не знал!

У Нискирича дёрнулось веко. Совсем немного, но достаточно для знающего повадки вожака. Однако ничем иным тот на выкрик не отреагировал, продолжая буравить меня тяжёлым взглядом.

— Знал о чём? — всё же переспросил я, стараясь не менять тона.

Мои утлые лодки попыток найти хоть какое-то объяснение происходящему разбивались об иззубренные скалы необратимой нереальности разговора. Да я кошмары видел более реалистичные, чем случившееся в трапезной зале!

Когти казоку оставались вежливо неприметны, однако жрать не перестали, теперь вгрызаясь в паровые булочки с грибами. Ункац-Аран облокотился на стол и поигрывал тремя косицами на правой, не выбритой половине головы; шаман брезгливо изучал вылинявшие синие полосы на шкуре моей помощницы. «Братец» Ритикама со скучающим видом копался в «болтушке», будто бы вовсе перестав следить за обедом и его сюрпризами.

— О хвостатеньких, — с обманчивой мягкостью пояснил Нискирич, а у меня ёкнуло в груди. Вожак «Детей заполночи» продолжил сыпать, постепенно повышая голос: — О несравненных, внимательных, ушастеньких, *бать их в сраку тремя *ями, и чутких!

Наверное, я окончательно осознал ещё на «несравненных».

Обернулся к Сапфир, изучая её совсем по-новому, но никак не желая верить, а затем снова уставился на отчима.

— Ага, — хищно оскалился тот. Небрежно взмахнул лапой, отчего в мягком свете ламп блеснул массивный перстень с барельефом судейского молотка. — Потому и празднуем, мой мальчик, повод есть. Ведь в гости заглянула сама Моноспектральная Чапати, духовная наследница первой суки, которую мы утихомирили на прошлой неделе…

— Этого не может быть…

Оказалось, я произнёс это вслух.

Ритикама и Сапфир вздохнули одновременно, первый с ленцой, вторая — невероятно горестно.

— Не может? — ухмыльнулся Нискирич.

Он сделал полукруг вдоль стола, грузно опустился на своё место. Притянул курильницу, задумчиво покатал тлеющую скрутку в толстых пальцах:

— Отчего бы тебе не спросить лично?

Я спросил. Негромко, но требовательно:

— Сапфир?

И невольно (тогда ещё совсем без дурных мыслей), едва ли не машинально отметил, кто и где находится: двое Когтей по обе стороны от меня, левее олух Ритикама, по кругу за ним сам глава «Детей», шаман почти напротив и конвоир синешкурки в дальнем левом углу комнаты…

— Прости, Малыш, — прошептала самка, отводя взгляд. — Этого не должно было случиться…

О, да, детка, ты совершенно права. Особенно сейчас, когда по улицам рыскали крииты, казоку-йодда «Уроборос-гуми», агенты «Голубого Лотоса» и прочие недружелюбные хвостатые, только и мечтающие о приватной беседе с Лансом фер Скичирой…

Я вспомнил последний разговор с Чапати. Её помощь и подсказки в деле Чинанды-Кси фер вис Фиитчи. Возросшую в последние дни занятость Сапфир, её неухоженный вид и подавленность, причиной которой, вероятно, стала гибель коллеги-прокламаторши…

— Слыхал, мой мальчик, намедни наша неподкупная меня даже похвалила? — недобро хмыкнул Нискирич, зажимая дымящийся оковалок в зубах. — Просто ославила на весь район, как будто меня тут мало знают… Интересно, — причмокнул он, не оборачиваясь к пленнице, — кто ссып а л тебе информацию про охоту на «Шутов», сучка?

Сапфир прижала уши и сощурилась, презрительно и надменно. И эту её реакцию я хорошо знал.

— Ладно… — Нискирич мотнул башкой, словно привлекал внимание всех присутствовавших. — Ланс, я почти верю, что ты ничего не знал о тайной жизни своей подружки… А теперь скажи: ощущаешь себя преданным?

Я постарался сделать так, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул. Вроде удалось. Новенький башер в руке становился всё тяжелее.

— Эй, Чапати, — казоку-хетто развалился на пуфе, навалился на низкую изогнутую спинку, — назовёшь меня ещё разок Косоглазым? Прямо в морду, а? — Он склонил голову к плечу, словно подставляя щёку. — Куда будешь смотреть, в этот глаз, или в этот?

— Что ты собрался делать дальше?

Я спросил так тихо, что едва разобрал и сам.

Вожак в чёрно-жёлтом жилете не услышал, или сделал вид.

— Подруга, а ты вообще хоть соображала, какую чушь несла? — процедил Нискирич, с недобрым прищуром изучая синешкурку через плечо. — А может, твоя предшественница была более умна и прозорлива? Нет, серьёзно, ты впрямь считаешь, что «Голубой Лотос» управляет городскими казоку? А «Дети заполночи» готовы бросить открытый вызов «Диктату Колберга»? Что ж, я даже готов признать, что это дельная мысль недалёкого будущего… но сейчас-то⁈

Сапфир молчала, глядя в пустоту. Все молчали. Даже я, позволяя Нискиричу фер Скичире наконец-то выплеснуться потоком обжигающих слов.

— А я ведь догадался, что ты творила, тупая дрянь. — Тот послюнявил скрутку и повертел перед глазами, зачарованно глядя на мерцание тлеющего порошка. — Стравливала нас на слуху у всего гнезда, да… Что ж, деточка, ты должна знать, что когда-то трёп «Горечи» казался мне беззаботной болтовнёй. Но сейчас я немного устал от домыслов и лживых «расследований». И мой сын тоже.

Я вздрогнул, чуть не выронив подаренный башер… и далеко не сразу сообразил, что речь идёт о Ритикаме. А тот снова вздохнул и легко фыркнул, при этом даже не отрываясь от изучения гаппи.

— В точку, па, — лениво пробормотал он, так ни разу и не взглянув на Сапфир. — Пламя непокорности тушат ливнем силы, или как ты там учил…

У Нискирича дёрнулись щека и пучок усов. Наверное, это действительно неприятно — п о том и кровью подняться с самых низов, болью и проворством превратить заштатную казоку района в крупнейшую, а затем осознать, что твои наследники… чуть отстают в развитии и смекалке…

Однако черношкурый громила любил своё потомство, а потому предпочитал выплёскивать злость на других.

— Вот скажи, тупая рыба, за каким *ем тебе всё это понадобилось⁈ — рявкнул он, разворачиваясь на пуфе и открыто скалясь на мою помощницу. — Тебя не назвать бедной или обиженной! Твой отец владеет двумя третями «Комплеблока-4/49», верно? И ты всё равно тратишь своё время на возню с мнимым разоблачительством, а⁈

У Сапфир приподнялась губа, и я вдруг понял, что настоящей беды не избежать…

На заднем дворе сознания колыхнулась мысль о логичности вопроса Нискирича. Все эти годы я и впрямь не осознавал, что самочка происходит из вполне благополучной и обеспеченной семьи, но… никогда не интересовался подробностями, да.

А затем Сапфир прошипела, причём с такой злобой, что удерживающий её казоку-йодда невольно усилил хват:

— Двадцать один год назад, выродок! Помнишь зачистку на углу Джюкаав и 46-й улицы⁈

Зелёные глаза Нискирича фер Скичиры будто подёрнуло дымкой.

Конечно, он помнил, такое не забывается. Чу-ха приподнял бровь, словно призывая уточнить, в этом ли истинная причина.

— Коготь твоего отца решил выскользнуть из клана и создать собственный, помнишь⁈ — продолжала Сапфир, глядя на хетто сверху вниз и брызжа слюной; уши гневно трепетали. — Предатели казоку засели в нашем комплеблоке… твой отец — куда менее жестокий и удачливый говнюк, чем ты, — колебался! Но что же Нискирич⁈ Тогда ещё не вожак, но уже матёрый Коготь и наследник! Он решил-таки покарать изменника! Лично пошёл на штурм во главе отряда борфов! Мимоходом, мразь, перебив почти четыре десятка ни в чём не повинных бонжурцев!

Нискирич подобрался, будто для атакующего рывка, и на какое-то мгновение мне показалось, что сейчас хетто взметнётся с места и располосует морду Сапфир ударом когтистой лапы. Но он почти сразу ухмыльнулся и обмяк.