Доверял ли я крепышу, с которым всерьёз пересекался едва ли третий раз в жизни? Что ж, в сложившихся обстоятельствах — пожалуй. Насколько это вообще было возможно в таком замечательном месте, как Юдайна-Сити…

Дождавшись, пока стихнет шум движка гендо, я ускорил шаг и направился на знакомый парковочный номер. Наверное, если бы фаэта там не оказалось, мне пришлось бы аккуратно угнать соседский. Не то, чтобы я считал себя специалистом в вопросе, но пару раз доводилось, справился бы. Разумеется, после я бы обязательно вернул транспорт на место, мы же соседи!

Однако знакомец «Барру» оказался там, где и всегда — ржавое ведро, держащееся в воздухе полётных коридоров исключительно на вере в добро и (что не совсем точно) волшебной пыльце.

Убедившись, что зрителей нет, я опустился на колено и просунул руку под кожух переднего колеса; отстегнул магнитный чехол с запасным ключом запуска, поднялся, непринуждённо отряхнул брезентовую штанину.

Конечно, в базах гаппи всегда можно было отыскать кого-то из казоку-пунчи, по долгу службы отиравшихся поближе к «Куску», да и попросить того подкинуть до нужного места… Но добрая половина виртуа-Лансов отчего-то воспротивилась. А полтора десятка пропущенных вызовов от Нискирича только усугубляли это нежелание.

Никакой электронной тонировки на окнах колымаги, разумеется, не было. Потому я аккуратно задёрнул пошленькие шторки (неизменный атрибут транспортного средства, принадлежащего любой самочке гнезда), и только после этого включил двигатель.

Тревоги наслаивались, уже не позволяя определить, какая важнее. В животе урчало с намёком, сознание ощущалось безобразно трезвым.

Когда я в последний раз вообще говорил с Сапфир? Приблизительно тысячу лет назад в подвальной норе, оставляя Ч’айю на попечение синешкурки. Затем через гаппи из особняка Чинанды-Кси, да. А уже этим утром её «болтушка» принимала только звуковые послания, хотя в ответ помощница меня вызвать-таки всё же разок попыталась. Ладно…

Что вообще могло произойти в «Комплеблоке-4/49», пока мы с Ч’айей прятались, а затем улепётывали от агентов «Уробороса» и делились сокровенным с Заботливой Лоло?

Нискирич фер Скичира узнал про Ч’айю и её недавнюю связь с Сапфир? Он задумал обложить отца синешкурки новой непомерной данью, а тот встал в бойцовскую стойку? Моя помощница совершила недопустимое, нарушила непререкаемые законы улиц? Или всё это с неким умыслом подстроил джинкина-там, и наплевать, в какой из своих ложных форм?

Перебирая в голове эти и ещё более нелепые предположения, я выкатил фаэтон в западный переулок «Куска угля» и двинулся на юг.

Подворотневые ссыкуны, пьяницы и уединившиеся под лестницами парочки в шарфах штормбольных команд визгливо возмущались и швырялись мне вслед бумажными стаканами из-под эля.

Чертыхаясь, я медленно полз через рой хвостатых болельщиков к свободным полосам движения. Впрочем, что значит «медленно»? Я видел девяностолетних чу-ха, бегавших быстрее, чем сейчас катился мой дряхлый фаэтон…

Наконец в толпе образовался просвет.

Я тут же прибавил скорости, вырвался на проезжую часть 12-й улицы, при этом чуть не сбив пару гендоистов. Не уставая дёргать за рычаг клаксона (пусть сами разбираются, извинялся я, или негодовал от их нерасторопности), вывернул направо, где наконец пустил неудержимый болид в более приличном темпе.

В голове продолжали гудеть самые нелепые предположения.

Сапфир поэтому не отвечала на мои вызовы? Или на пару с Нискиричем готовила мне тайную гулянку? Или собиралась попросить у «Детей заполночи» в долг?

А может, у неё возникли проблемы, с которыми ходят исключительно к казоку-хетто, и просят тихо, склонив голову и проявляя достаточное уважение? Тогда почему, ради Благодетельной Когане, она не пришла ко мне⁈ Или же дала о себе знать плохо скрываемая ревность к Ч’айе?

Могло быть так, что Сапфир неверно истолковала последствия утренней стычки перед комплеблоком и покатила к старшему фер Скичире умолять найти непутёвого пасынка и подлатать его продырявленную шкуру? Виртуа-Лансы наперебой сыпали теориями, ни одну из которых их вожак не мог ни подтвердить, ни опровергнуть.

Задумчиво обгоняя фаэтоны и гендо, я мельком поблагодарил чемпионат, основательно сокративший количество водителей на улицах, иначе новой вмятины на капоте «Барру» мне было бы точно не избежать…

В нужном месте я натужно подбросил корыто в силовой коридор и свернул в сторону казоку-шин. И чем ближе подбирался к крепости «Детей заполночи», тем отчётливее понимал одно — разгоравшейся войны кланов действительно не избежать.

«Сухих колец» стало ощутимо больше — то здесь, то там я видел дозорные четвёрки или даже восьмёрки крысюков в чёрно-жёлтых жилетах; настороженных, вынюхивающих, с укороченными ассолтерами под накидками.

Толпа, даже перебравшая винца, старалась держаться от патрульных подальше. Как и «полосатые рубашки», готовые в любой момент стать свидетелями, но никак не участниками возможной схватки с залётными чужаками.

Что ж… оставалось надеяться, что у мудрого Нискирича хватит сил и терпения разыграть эту партию, не подставиться под Магду, одолеть «Прыгунов» и не навлечь гнева бонжурцев. А ещё — не втягивать в заваруху меня, и без того, скажем так, обеспеченного проблемками…

На пустой эстакаде, ведущей к воротам Нароста, установили четыре новых столба с перебитыми «Шутами», подвешенными вверх хвостами. Под ними тоже прогуливались патрульные, на этот раз оружия не скрывавшие. Я высунул в приоткрытое окно руку и помахал скрещёнными пальцами, мне помахали в ответ.

Паркуя «Барру» в огромном гараже среди гендо и фаэтов казоку, я искоса всматривался в морды окружавших меня механиков и йодда. Пытался найти хоть намёк на события минувшего утра, на общее настроение, на напряжённость или предвкушение праздника.

Нужно ли говорить, что не увидел ничего странного?

Нового не открыли и встреченные по пути к Нискиричу редкие знакомцы. Обмены традиционными фразами были короткими и малоинформативными, а на витиеватые попытки узнать «не бросал ли казоку-хетто камни в своё отражение в утреннем пруду?» я слышал что-то вроде « чтобы узнать об этом, Лансу нужно самому стать камнем или отражением».

Беззвучно матерясь на поэтические умения чу-ха ускользать от прямых ответов, я достиг знакомого кабинета, перед которым медитировала в пустоту пара неотъемлемых крепышей.

По морде одного из которых, кстати, я и понял, что дело дрянь — едва заметив меня, тот молча кивнул на дверь трапезной, соседнюю от кабинетной. А затем отвёл взгляд с такой поспешностью, что я едва не повернул назад…

Сделав вид, что проверяю гаппи, немного постоял у окна, наблюдая за одним из многочисленных внутренних двориков. Сейчас на его стене растянули свето-струнное полотно, и большинство остававшихся в Наросте чу-ха шумно (хоть и почти без выпивки) наблюдали за подготовкой к очередному штормбольному матчу.

Я скомкал перчатки в карман и собрался с мыслями. Подготовил извинения на пять разновозможных упрёков от Нискирича фер Скичиры. Подготовил три стартовые фразы для осторожного разговора о Сапфир. Едва удержался от глотка паймы, и вошёл-таки в соседний с кабинетом зал, где отчим время от времени пировал с ближними Когтями.

Мгновенно забыв все заготовки…

Кроме вожака в самом простом из существующих чёрно-жёлтых жилетов, в трапезной находились Ункац-Аран и двое суровых Когтей семейства. А ещё Ритикама фер Скичира, то ли шестой, то ли седьмой сын вожака, не носящий заветных расцветок, но управляющий несколькими торговыми центрами и крематориями казоку.

Молодой крысюк занял пуф на дальней стороне круглого стола — ещё не жирный, но упорно стремящийся к этому. Однако лично меня от этого куска сала отвращал не избыток веса, а серебристый напёрсток, который тот, не скрываясь, носил. Кстати, судя по осоловевшим глазкам, торчок не постеснялся его совсем недавно использовать.

Разгорячённый от стриха, Ритикама почти не прикасался к еде, разговоры слушал вполуха и беспрестанно обмахивался бумажным веером. Бежевый пергамент усыпали пиктограммы гениальных высказываний древности, вроде «Богатство приходит к упорным», «Ты можешь быть сыт, но разум держи в голоде» или « Только сильные способны покинуть дворец уюта».