Одна секунда… всплеск, три секунды… нет ничего, затем снова всплеск на одну секунду. Целенаправленная пульсация между паузами молчания. Два из них. Затем три.

Пять, восемь, тринадцать, двадцать один.

Потом пауза.

Затем начинается все снова.

«ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ФИБОНАЧЧИ».

– Это Фи… – начала я говорить.

– Знаю… – прервала меня Наамла.

«РАЗУМНАЯ ЖИЗНЬ».

– Должно быть это разумная жи…

– Того же мнения… – поспешно соглашается стажёр.

Пытаюсь снова прикрыть экран, но я испортила ленту и нет времени на то, чтобы достать ПВХ.

– Наамла! Смотри на меня, а не на экран. Что-то пытается связаться с нами из-под бурлящего всплесками океана. Если мы ответим, наши сигналы должны будут проникать до смешного глубоко, и это непохоже на то, что я ношу с собой ускоритель частиц. Принтер Один слишком мал, чтобы скомпоновать кильватерный лазерный ускоритель, а Принтер Два…

«Кровавый суп из зрачков».

– А Принтер Два сейчас печатает вашу руку, – невозмутимо заканчивает мою мысль Наамла, – капитан, наши инструкции таковы: оставаться на орбите и ждать. Пенетратор оснащен шестью принтерами. Это может начаться на ускорителе частиц прямо сейчас.

«И позволить твоему грязному и гнилому папаше стать тем, кто войдет в историю, первым поговорив с инопланетянами?» – пронеслось в моей голове.

Представить такое, это хуже, чем нарисовать себе картинку, как я на всю оставшуюся жизнь, больше не смогу оторвать кусок ПВХ от экрана.

– Вы же все еще будете здесь, – приводит свои аргументы стажёр, – корабль Джихад Диба всего в четырех месяцах пути.

«Да это же целая жизнь!»

«Он рассказывал мне, что однажды вы сожгли свои вкусовые рецепторы, потому вам было невтерпеж дождаться, пока остынет еда, а потом вы пыталась притвориться, что это опухоль, которая заставила вас заново отрастить язык».

«А он назвал тебя не вылупившимся яйцом, с манией компетентности!»

«Мне не понятно, зачем ему дети, если он собирался постоянно их унижать?» – эта мысль отображается в нижней части свободного от ПВХ экрана.

– Это вы меня все время унижаете, – подмечает Наамла.

– Мне жаль. Лады? Ты можешь помешать своему журналу мысленных сообщений, попадать на его корабль?

– Это спровоцирует начало войны на Марсе, – отвечает Наамла.

Я снимаю свой огромный шлем, чтобы она смогла видеть мои глаза. Это действие делают люди… воспитанные людьми. Она должна понимать, это чертовски серьезно. Мне необходимо войти в контакт с инопланетянами.

ПОЖАЛУЙСТА.

Я ДОЛЖНА ВОЙТИ С НИМИ В КОНТАКТ.

Наамла вздыхает. Её гигантский шлем кивает. Она поворачивается ко мне спиной, нажимая на какие-то экраны, предположительно выключая реле.

– Капитан, я прошу вас водрузить шлем обратно, пока у вас действительно не появилась опухоль на языке, – молвит мой стажёр.

Восторг бурлит у меня в животе, как бурлящий океан пердежа.

«Ваша дефекация в пределах нормы?»

Сила моего возбуждения такова, что я смогла бы ей отразить космическое излучение. Возвращаю шлем на место и начинаю набирать команду левой рукой, давая понять Принтеру Два, что нужно утилизировать мою правую руку и приступить к работе с плазменной машиной кильватерного поля – длиной 4,5 метра. Такой вот будет – лазерный ускоритель частиц.

Тяжкий вздох Наамлы, возвращает меня к экранам:

– Ну что там еще?

Она молча указывает на трещины в земле второго участка, который располагался в семидесяти километрах к югу, от первого шлейфа, где что-то непонятное (и это явно не булькающий и не замерзающий сероводород), свободно парило над поверхностью планеты.

На вид, это напоминало десятиметровую торпедообразную форму, бледно-желтого цвета. Головную часть торпеды, обрамляла пара многогранных, похожих на глаза сфер. Ходовую часть, украшали две сотни белых и изогнутых, похожих на ножки, зубцов.

Около так называемых глаз, располагались остроконечные выпуклости, явно похожие на ротовые хоботки.

Пара когтей, метровой ширины, один крошечный и один огромный.

Ребристый экзоскелет, покрывающий корпус торпеды.

Это животное? Рыба? Омар?

Или это китовая акула, скрещенная с гигантским пердящим трилобитом.

– Господь всемогущ, – шепчет Наамла.

– ЗРАЧКИ! – выкрикиваю я худшее ругательство, которое я знаю.

От перевозбуждения, меня всю трясло.

Мы зрим инопланетное существо!

Либо оно разумный вид, либо это сбежавший домашний скот.

По мере того, как движущая сила сверкающей торпеды, уносит её все дальше и дальше от булькающего жерла подземного океана, вид существа становится коричневым. Затем черным. Ребристая оболочка начинает сублимироваться, затем замораживаться до состояния, когда части субстанции инопланетного животного, становятся неотличимы от частей второго, меньшего шлейфа.

– Оно само выбросилось на берег, – резюмирует Наамла, – или шлейф сероводорода смыл существо напрочь. Разница давлений слишком велика, чтобы части этого создания, сохранялись единым целым. Оно тает, как глубоководный земной кальмар. О боже! Еще один появляется! Капитан, да там целое стадо!

– Нам необходимо пролететь сквозь этот шлейф, – я опять кричу, тыкая кнопки, чтобы повторно активировать оборудование для захвата, которое использовалось в предыдущей миссии. – Мы просто обязаны собрать воедино все части, выяснить их состав. Узнать, как такая органика может взаимодействовать с электронными всплесками? У них там что, есть внизу орудия производства? Большой город? Это как? Получается, что уран, который мы добывали и отправляли на Марс, был их защитной стеной?

Однако пути назад нет.

Мы кружим над горизонтом, по нашей беспомощно резвой орбите, постепенно перемещаясь на ночную сторону Меркурия, в то время как вся планета, несется со скоростью – сорок семь километров в секунду.[67]

Меркурий – это проворный и маленький ублюдок.

Но и моя милая посудинка, не лыком шита.

Так что.., так что скоро мы вернемся на дневную сторону.

Орбита Меркурия.

Очередная песенка в голове: «Я не могу сдержаться».[68]

– Сработало, – сообщает стажёр из лабораторного модуля, – мы получили образцы меркурианской биологии, капитан. Я использую наименее поврежденный фрагмент инопланетного экзоскелета, который я могу изолировать, но пока мы общаемся, он распадается.

– Конечно сработало, – отвечаю я с облегчением.

ДЕРЖУ СВОЕ ОБЛЕГЧЕНИЕ ПРИ СЕБЕ.

Хорошо, что мой стажер не для того здесь находится, чтобы читать мой мысленный предательский дневник. Лабораторный модуль находится прямо в противоположном конце корабля, от модуля командного. Левой рукой, нажимаю на ближайший экран и просматриваю результаты исследования, в режиме реального времени.