Я наблюдаю, как мое я, несется по темной дороге, каким-то образом избегая каждой ямы и выбоины, делая каждый шаг на ровных участках, оно, обгоняет Сьюз и продолжает бежать, навстречу шуму, на которое мое подсознание нацелилось лучше, чем когда-либо смог бы я. Оно скользит, перепрыгивает канаву в брызгах гравия, врывается в кусты. Впереди рычит и скулит Троцкий.

Я вижу его спину в высокой траве. Койоты по сравнению с ним, карлики, и он заставляет их казаться призрачными и маленькими тощими тенями, мечущимися по полю. Но их восемь и они голодны и безумны. Кусты заляпаны кровью. Мое подсознание снимает с меня свитер и заворачивает в него кулак и предплечье.

Ко времени появления Сьюз, все уже закончено. Семь койотов крадутся обратно в осины, один умирает с расколотой головой и сломанной задней лапой. Троцкий пытается лизнуть липкую красную рану у себя на шее. Я сижу с ним, разворачиваю испачканный грязью и кровью свитер, оценивая, что под ним, кажется повреждены костяшки пальцев.

Сьюз смотрит на меня, и вместо того, чтобы выразить мне поддержку, она становится более отстраненной, чем когда-либо.

– Троцкий, – бормочет она, – хороший мальчик, хороший.

Уши его дрожат, он остается со мной. В книгах, в фильмах, собака всегда знает, кто такие плохие люди. Мне хочется сообщить об этом Сьюз. Мне хочется донести до нее, что подсознание – это некий имплантированный инопланетянин, который не имеет ко мне лично, никакого отношения, но вся правда в том, что моя сущность, все-таки гораздо ближе к нему, чем мне казалось. И именно поэтому я не заслуживаю никаких терапевтических модулей.

– Там тортеллини, – информирую я.

Полагаю, что Сьюз не слышит меня и секунду спустя она уходит, бредя обратно к насыпной дороге. Я сижу с Троцким, нежно чешу его за ухом, небольшими круговыми движениями. Если бы я был собакой, думаю, что именно так бы хотелось и мне. Звоню по телефону ветеринару.

— Все будет хорошо, — успокаиваю я его, — все-все.

Он верит мне так, как Сьюз теперь никогда не поверит мне. Небо усыпано бесконечными звездами, темно-фиолетовое и плавно переходящее в черное. Воздух наэлектризован запахом земли после дождя.

Я знаю — этот последний славный денек, был очень давно.

© Obliteration by Robert Reed, 2018

© перевод с английского by Genady Kurtovz, февраль 2022

Многие люди предпочитали именно этот Марс, всем остальным.

Такой Марс, представлял из себя кобальтово-синие море, на севере и высокие леса красного дерева, на пустынном юге. Древние вулканы были восстановлены и оживлены, помогая поддерживать глубокую теплую атмосферу со сладким ароматом. Это было туристическое место отдыха, известное своими городами под открытым небом, полетами голышом и миллиардом граждан человеческого рода, ведущих изумительную жизнь. И конечно самое лучшее из всего этого было то, что этот Марс всегда был свободным раем, и к тому же, всего лишь на расстоянии лениво вытянутой руки.

Клив мало что знал о настоящей Красной планете. Только то, что она была холодной и мертвой снаружи, но кишащая микробами внутри. Доступ к ней имели только Объединенные Космические Агентства, и они ничего и никого не отправляли туда, кроме стерильных роботов. Но как государственная служба, исследователи Агентства, создали точную модель того, что было реальным, используя уже готовую Автоматическую Информационную Систему и часть своего годового бюджета для создания виртуального семени, высаженного на серверах, где-то в глубинах Атлантики.

Десять тысяч лет вдохновенного терраформирования, были пройдены всего за неделю, и результаты были открыты для всеобщего обозрения. Была представлена общедоступная игровая площадка и реклама научных исследований, а также одна из самых насыщенных симуляций бытия.

Таким же изысканным являлся только парк – Марс Диснея-Берроуза[34], который был слишком дорогим для человека, живущего на инвестиции и государственные пособия. Клив как-то посетил его разок, и это развлечение все еще окупалось, немного превышая ежемесячные расходы.

У общедоступного Марса, имелось восхитительное знаменитое побережье. Расположившись в нубибусе[35], Клив, лежа голым на горячем песке цвета ириса, реально ощущал на лице, дуновение теплого прибоя. Насытившись перченными креветками и коктейлем – «Водка Коллинз»[36], молодой человек был счастлив в своем неведении. И не было, абсолютно никакого намека на катастрофу.

Дуби, давняя подруга Клива, как раз только что вышла из своей вирткапсулы, так как ей захотелось в туалет, да и на обед надо что-то приготовить, а заодно проверить готовность овсяного печенья. В этот момент и случилось то событие, когда созревший остров-студень, решил появиться на горизонте.

Смотрелось это неизменно интересно, как подобное творение, начало булькать вспышками, надувая и сдувая свое громадное тело, доказывая свое великолепие, гоня волны, к багряному прекрасному побережью. Да, это была сцена, которую стоило посмотреть. Но затем подошла пара местных обитателей. Довольно высокого роста люди, с крыльями альбатроса, растущими из широких марсианских спин, они были великолепной парой, поющей оперными голосами.

Несомненно, должно было произойти что-то интригующее.

Не позвать ли обратно Дуби из квартиры в нубибус? Нет, не сейчас, Клив смотрел на все это великолепие, посредством перепрошитых видеосенсоров. Ведь предполагалось, что каждый пиксель должен быть сохранен в памяти. В виртуальном мире простых трюков, это было самое простое. Клив наблюдал как девушка поймала своего парня в воздухе, ее тело обвилось вокруг него, а затем их обоих затянуло, в невероятно теплый прибой.

Романтическое объятие закончилось их появлением из воды, они смеялись, стряхивая капли с белых перьев, потом парень начал преследовать девушку, сначала длинными грациозными шагам, затем они снова оказались в воздухе, а их музыкальный смех, сливался в едином звучании, неторопливых великолепных волн.

Влюбленные исчезли, а остров-студень снова погрузился в воду, но затем прибыло обещанное овсяное печенье, полусухое и теплое, знакомые руки подали его Кливу, который по-прежнему располагался в нубибусе.

Дуби появилась рядом с ним, эффектно обнаженной: «Я что-то пропустила?»

Клив посулил: «Немало».