Ну а что, пусть у Шереметьевых сейчас большие проблемы, но как ни крути, они ближе всех стоят к княжескому титулу. И тут даже не родство важно, с этим у всех не особо, тут важна сила. У кого сила, тот и прав.

— Так что? — вновь напомнила она о себе, демонстративно расстегнув верхнюю пуговицу на платье.

— Я согласен. — завороженно смотрел я на оголившуюся грудь девушки, а когда мне кое-как удалось отвести взгляд и сообразить чего она от меня хочет, поправился. — То есть да, это предложение. Выходи за меня.

Она ещё не ответила, — пытаясь делать вид что раздумывает, а я уже срывал с неё одежду.

Наверное потом я еще не раз пожалею о поспешном поступке, но сейчас меня это не волновало, я был на седьмом небе от счастья.

Свадьбу назначили на конец недели. Мать Ольги хоть и была крайне удивлена, но союз благословила. Требовалось ещё согласие Алексея, как старшего мужчины в роду, только он пока так и не пришёл в себя.

— Вы хорошо подумали? — узнав о «предложении», Анна Николаевна «поймала» меня, и устроила настоящий допрос с пристрастием.

— Да, я хорошо подумал.

— Не буду спрашивать какие у вас отношения с моей дочерью, — а все эти ночи Ольга проводила со мной, что не могло остаться незамеченным. — Но вы должны понимать что этот брак несёт не только «приятности», — она так аккуратно выделила это слово, что я невольно покраснел. — Но ещё и обязательства.

— Конечно, я всё понимаю.

Будущая теща смотрела на меня настолько пристально, будто просвечивала рентгеном.

— И тот факт что у нашей семьи возникли определённые проблемы, вас тоже не смущает?

Как рассказала Ольга, покойный Шереметьев конфликтовал сразу с тремя боярскими родами, и не только на почве предстоящих выборов князя. Там были ещё какие-то финансовые и имущественные споры. Причём конфликт вышел настолько серьёзным, что от прямых столкновений удерживало только влияние авторитета самого Ивана Георгиевича, а точнее его давней дружбы с князем. Ну а теперь, понятно, условия изменились, и по слухам — а точных данных у нас не было, часть земель фамилии уже разделили меж собой эти самые бояре.

— Меня ничего не смущает, когда я смотрю на вашу дочь. — философски ответил я.

— Ну что ж, рада это слышать. — произнесла боярыня. — Только хватит ли у вас сил?

— Определённо.

Естественно я сомневался, но отступать было некуда. Если уж так сложилось, — а ещё тремя днями ранее я и не думал о женитьбе, — надо использовать ситуацию с пользой. Ведь кем я был? По сути — нет никто и звать никак. А теперь, после свадьбы, де-факто стану главой сразу двух родов — Большовых и Шереметьевых. И даже если с недвижимым имуществом у семьи моей невесты проблемы, то с «носимой» его частью, то есть финансами, полный порядок. А это, на секундочку, миллионы и миллионы. Конечно, пока я всего не знал, но по намёкам Ольги, — а после секса она любила посплетничать, этих денег хватит чтобы собрать и экипировать уже реально серьёзную армию.

Как говорится — хочешь мира, готовься к войне. Вот я и готовился.

А ведь и с Оксаной получилось достаточно интересно. Детали я, может, и не угадал, но суть уловил точно. Не знаю уж каким образом мадам Лопухина повлияла на дочь, но её ночной визит был явно срежиссирован мамашей. Инга Петровна уж и так пыталась застать меня одного, и этак. Ловила на выходе из столовой, передавала через Ивана записки с просьбами, а потом и требованиями встречи. Но мне удавалось уворачиваться, и успокоилась женщина только после того как было объявлено о помолвке и скорой свадьбе.

Вот тут-то и открылась причина такого интереса к дядьке Ивану, как только «гениальный» план боярыни рухнул, она в очень жесткой форме объяснила денщику кто он есть и куда ему идти.

— Так она только и говорила что о ваших привычках. — рассказывал тот после «отставки».

— Выспрашивала что кушать любите, каких женщин водите, про детство интересовалась, что да как мол, любопытствовала… Мне понять бы, старому дураку, а я вон, уши развесил, думал на самом деле нравлюсь боярыне.

— Ну ты же понимаешь что она никто, и ты вообще можешь взять её себе без всяких прелюдий?

Я никогда не принуждал женщин, — за исключением случая с Ольгой, но то нечаянно, только к этой, с позволения сказать даме, испытывал сложные чувства. С одной стороны, восхищался её умом — придумать и осуществить такое под силу не каждому, тем более она была очень близка к успеху, но с другой — тётя жутко меня бесила. Вот прямо до колик в печёнках, как подумаю какая она стервь, так прибить хочется. Ну ещё дочка её сдерживала. Ведь как ни крути, а на своей будущей супруге я зацикливаться не собирался. Да, — Ольга хороша собой, да, она прекрасный собеседник, и что самое главное очень умна, даже несмотря на возраст. Причём умна не в смысле наук, тут с этим у всех туго, ум её простирался в несколько другом направлении, она прекрасно ориентировалась в бесконечно запутанных местных интригах, могла с лёгкостью перечислить фамилии приверженцев стратегии «пережидания», или на память описать что происходило на каком-нибудь собрании, хотя сама там не присутствовала. На вопрос откуда ей это известно, только мило улыбалась, и мямлила что-то про женские секретики. Наверное будь на моём месте Максим, он бы влюбился и не помышлял ни о чём таком, свято веря в таинство брака и наслаждаясь обществом молодой жены. Но я не он, я верил только статистике и опираясь на собственный опыт, отношения с Оксаной сохранил. Да, она обиделась на меня, и поначалу демонстративно избегала, но я применил всё своё обаяние, плюс добавил чуточку магии, и вскоре был прощён и даже допущен к телу.

Ну а чего, если организм требует, почему бы и нет? Тем более совесть моя чиста, свадьбы ещё не было, а значит и обязательств.

Но если в целом на личном фронте у меня царил полный порядок, то в плане бытовом, — во всех его смыслах, дела шли не очень.

Нехватка всего и вся, проблемы с размещением, затрудненность поставок продовольствия из деревень — это стандарт к которому я уже привык, а вот проблемы с людьми, в войском, почему-то стали неожиданностью. Поначалу, когда народу было поменьше, всё шло само по себе, ровно и спокойно. Но сейчас, после присоединения остатков Лопуховского воинства, каждый день случались какие-то конфликты. Можно сказать на ровном месте всё происходило, даже фактически без повода. — Не так посмотрел, не так сказал, не правильно ответил, как итог — драка.

— Ну что опять? — едва сдерживаясь чтобы не запустить чем-нибудь тяжелым, я повернулся к Захару.

— Поножовщина. — уныло ответил тот.

— Насмерть?

— Угу. Двоих сразу, и один доходит.

— Разбирались?

— Да глупо всё, по пьяни получилось. Пили вместе, потом поспорили, ну и слово за слово…

Пьянство — бич любой армии. Во всяком случае я не знаю таких, которые бы не страдали от этой заразы. На вопрос: Как избавиться, или хотя бы уменьшить масштабы? — Ответ однозначный, наказывать. Причём если там, в прошлом мире, я мог бы применить исключительно дисциплинарные вещи, максимум гауптвахту, то здесь меня просто некому было ограничивать. Хоть казни, никто слова не скажет.

Спустившись вниз, я скомандовал общий сбор, и дождавшись когда весь мой воинский контингент выстроится перед крепостной стеной, принялся вещать.

— То что произошло сегодня, пусть останется на совести того кто это сделал! — воспользовавшись усиливающей громкость голоса руной, начал я.

Народ притих.

— Но с завтрашнего дня, любой кого заметят пьяным, понесёт заслуженное наказание!

Даже не шевелятся.

— На первый раз — сорок ударов плетью, пойманный же повторно, будет казнён.

Казнить нельзя помиловать. Я никогда не был сторонником крайних мер, но в данном случае других способов просто не существовало. Если сейчас не пресечь такое дело, будет совсем худо. И я не о том что кто-то может напиться на посту и проспать противника — это само собой, я про распространение зеленого змия на всю мою будущую армию. Пока она относительно небольшая, — а сейчас передо мной стояло не больше шести сотен воинов, нужно искоренять заразу в зародыше. И я не сомневаюсь что угрозу придется осуществлять, причём наверняка делать это неоднократно.