— Ладно, разберемся. А эти как себя ведут?

«Эти» — это ещё три семейства так же оставшиеся без своих мужчин. Фамилий я не спрашивал, не до того было, но издалека поглядел.

— Да нормально. Так, носы утирают втихаря, боятся видать… — неопределённо пожал плечами Иван.

То что боятся, это понятно. Но вообще, судя по тому что кроме мамаши Лопухиной никто в истерике не бьётся, говорит, скорее, не о том что они все такие смелые, а о том что не осознали до конца в какой переплет попали.

Ну а что, обращаются с ними крайне уважительно, никого не обижают, всё идёт тихо-спокойно, и походит, скорее, не на пленение, а на плановую эвакуацию.

Оставив Ивана во главе колонны, я поотстал, и поравнявшись с перевозившей одно из семейств телегой, учтиво поклонился.

— Здравствуйте сударыня!

Сидящая на телеге молодая девушка напряженно покосилась на меня, но промолчала, зато отреагировали её дети, — два пацана лет по пять или около того.

— Здравствуйте дяденька! — хором поздоровались они.

— Здорово вояки! Не замерзли? — улыбнулся я. Утро было прохладным, а пацаны сидели на голых досках, прижимаясь друг к другу.

— Замерзли дяденька! — так же хором «пропели» они.

Я огляделся. На одной из телег было свалено какое-то тряпье, и выбрав мохнатое, разрисованное одеяло, я передал его пацанам.

— Вот бойцы, закутайтесь, и сидите пока не приедем! — сказал я, незаметно наблюдая за реакцией матери.

И реакция была. Прежде всего удивление. Моё поведение противоречило тому что с ними сейчас происходило, и девушка не могла сообразить как себя вести. Кроме удивления, на её лице читалась растерянность, смешанная с благодарностью за заботу о детях. Причём она отдавала себе отчёт что такой жест ничего не значит, но инстинктивно хотела доверять мне, ища среди окружающих надёжного защитника.

Выдернув из той же кучи еще один плед, я передал его ей, и слегка поклонившись, направился к следующим «трофеям».

— Ненавижу! — в ответ на приветствие, зло «плюнула» одна из пленённых дам. Полненькая, возраста непонятного, на лицо совсем не красавица, но определённо с «изюминкой», она глядела на меня так, будто собиралась прожечь дырку.

Зато вторая барышня — совсем молоденькая, лет шестнадцати, может чуть старше, с короткой челкой и заплетенными в косу волосами кротко поклонилась и едва слышно прошептала,

— Доброе утро…

— Да какое оно доброе⁈ Он убил твоего мужа, спалил твой дом, а ты ему добра желаешь? Ах ты стервь! — тут же вскричала полненькая и с быстро, без замаха, ударила девушку по лицу.

Я кинулся разнимать, но не успел спешиться, как полненькой прилетела ответка. Девушка хоть и выглядела кротко, на самом деле таковой не являлась. Била точно и почти профессионально. Полненькая аж потерялась, но тоже быстро пришла в себя и заревев как сирена, кинулась на обидчицу.

То что ненужно лезть в женскую драку — я знал наверняка, но остановить беспредел был обязан. Они сейчас располосуют себя когтями, а потом скажут что это мы их так изувечили. Знай я наверняка что за них никто не спросит, тогда и ладно, пусть веселятся, но шестое чувство говорило мне об обратном. Поэтому ничего лучше не придумав, я с ходу «слепил» руну сна и кинул её прямо между соперниц.

Короткая вспышка, и вот уже обе «гладиаторши» падают на устеленное соломой дно телеги, а я с удивлением отмечаю что эффект от применения «сонной» руны усилился многократно. Руна эта не боевая, действует лишь на короткой дистанции и должна работать не как сейчас, а постепенно. Человек успокаивается, зевает, его клонит в сон и только через пару минут он засыпает. Здесь же всё произошло мгновенно, вместо медленного успокоения обе драчуньи свалились как подкошенные, а я ощутил сильную сонливость. Да что там я, даже лошадь сбавила «обороты», и шла сейчас будто на последнем издыхании.

С трудом сгоняя «наплывы» сна, я прислушался к своим внутренним ощущениям, но ничего необычного не заметил, всё было как обычно.

— Чего это с ними? — подъехал Иван. Громкие крики женщин привлекли внимание многих, и такая быстрая «отмена» драки не осталась незамеченной.

— Устали. Спят. — не стал я вдаваться в детали.

— Понятно… — вздохнул Иван, и замахнувшись, ударил плетью совсем уж затормозившую кобылу.

— Н-но! Не спать мне тут! Н-но! — зычно гаркнул он.

С пассажирами третьей телеги удалось пообщаться только спустя какое-то время, потому как впереди показались всадники и пришлось ненадолго отвлечься. Десяток верховых выехали навстречу, но завидев нас, резво развернули коней и унеслись в противоположном направлении. Кто это был, не разглядели, — далеко, но кто бы ни был, обычно такие встречи ничем хорошим не заканчиваются.

— Доброе утро дамы. — так же учтиво поздоровался я. На телеге сидели две женщины и трое совсем ещё маленьких детей. Женщина что постарше, — чуть с сединой и отчетливой сетью морщин, смотрела на меня без страха, и спокойно ответила на приветствие.

— И вам того же, молодой человек… — произнесла она.

Вторая, видимо мать ребятишек, была много моложе, но выглядела, мягко говоря, не очень свежо. Зарёванное лицо с красными припухшими глазами и обветренными губами, спутанные волосы, странное платье, больше похожее на ночную рубаху и натянутый на голову чепчик из той же серии.

— Когда мы приедем? — спросила она.

— Скоро. — ответил я.

— Что с нами будет? Кто вы? Что вам нужно? Куда вы нас везёте? — практически без паузы «вывалила» молодая женщина, но тут же была одёрнута своей спутницей.

— Меня зовут Максим Большов, и сейчас мы направляемся в мою крепость.

— Что с нами будет? — повторила женщина, причём говорила она словно иностранка, вроде чисто, но всё же с лёгким акцентом.

— Пока не решил, но убивать, или насиловать вас никто не собирается, не переживайте. — максимально дружелюбно — в данных обстоятельствах, постарался я успокоить иностранку.

— Насиловать⁈ — видимо не уловив в моей речи приставку «не», тут же взвилась она, моментально взяв самую высокую, из доступных, ноту.

— Да как вы смеете⁈ Да вы знаете кто я?

— Смею, сударыня, смею… — я едва сдерживался чтобы не рассмеяться, уж больно нелепо девушка выглядела, — А вы моя пленница, полагаю…

— Что-о? Кто-о? Пленница? Я пленница? — нервничая, она больше положенного тянула букву о, и сейчас я уже не сомневался что дама не местная, а скорее всего «невеста по обмену», что у россов было совсем не редкостью, особенно среди аристократии. Да что там у россов, такое и в моём мире практиковалось практически повсеместно. Та же императорская фамилия например, там вообще смешно. В конце восемнадцатого века Павел Первый запретил запретил передачу власти от отца к дочери, и российский трон мог теперь переходить только по мужской линии. И это ладно бы, но согласно ещё какому-то закону, среди русских царей были запрещены неравные браки, а также союзы между родственниками. Это означало следующее — при русском дворе больше не было достойных кандидаток на роль царицы, а значит оставались только иностранные принцессы. То есть царь был просто вынужден брать в жены иноземку, ну а остальная знать действовала по принципу — что хозяин, то и обезьяна.

— Да мадам, вы моя пленница и вам придется с этим смириться… — как мог спокойнее ответил я, хотя мне весь этот цирк начинал надоедать. По приезду запереть их всех где-нибудь, и чтоб глаза не видели. А когда успокоится всё, раздать вон, хоть тем же сотникам в жены, те их быстро научат родину любить.

— Я принцесса литовская Ольга! Я не могу быть пленницей какого-то смерда! Я лучше умру! — и так красные глаза женщины покраснели ещё больше, рот скривился, щеки надулись и грозили порваться, а у меня от её визга едва не лопнули перепонки. Нет, ну так-то звучит неплохо, — «принцесса литовская», но учитывая что этими принцессами «торговали» чуть ли не в открытую — то особого веса этот титул ей не прибавлял, если только в цене при продаже. Ну а что, купит какой-нибудь купчишка, и будет друзьям хвастать что в опочивальне у него аж целая принцесса имеется. Пусть и страшненькая, зато титулованная.