— Хорошо. Но нужно предупредить покупателя что следующая партия будет на треть дороже. — Не стал я откладывать.

— Но как я им это объясню? — напрягся Захар. — В нашем договоре ничего нет насчет повышения цены. Даже наоборот, мы гарантировали что цены останутся прежними, по крайне мере в течении полугода…

И я его прекрасно понимал. Идти на конфликт с гильдией крайне опасно, если они решат что такой демарш — есть обман, то последствия для самого Захара будут непредсказуемыми.

— Так в договоре и нет ничего по увеличению объемов, а мы уже трижды их увеличивали. — от этого и «пляши», если у кого-то вдруг появятся вопросы.

Ну а что, не нравится цена? Тогда извольте следовать букве контракта, в котором объём оговорен почти вдвое меньший чем тот что мы выдаем сейчас. Цены на всё взлетели, расходы возросли, да и вообще, война разве не есть форс-мажор? Спрос на зелья стабильно высокий, так что со сбытом в любом случае проблем не будет. Ссориться с гильдией конечно не хочется, но по факту и не из-за чего. Как говорил один мой друг — бизнес есть бизнес, ничего личного.

Проводив «потухшего» торгаша, я всё же добрался до каморки немца. Ему, как незаменимому специалисту, выделили небольшую комнатушку под лестницей и даровали разрешение свободно передвигаться по территории крепости. Не скажу что он был не рад такому отношению, но к привилегиям отнёсся весьма спокойно. Вроде как спасибо, а вроде и ничего особенного.

— Три орудия готовы к осмотру, ещё три планирую отливать завтра. — как обычно без эмоций сообщил он.

— Градор заряжен?

— Да, на завтрашние отливки хватит точно, а там надо смотреть по факту.

Вот еще один пожиратель энергии, для которого собирающие ману камни важны как воздух. Всё что я забрал у Лопухиной уже работало и приносило пользу, позволяя в том числе производить дополнительные отливки. И если в течении хотя бы одного месяца ничего не случится, то в плане артиллерии можно вздохнуть свободно.

Тридцать пушек — на такое количество я рассчитывал, но далеко идущие планы не строил, понимая что в любой момент всё может изменится. Сейчас в наличии уже семь штук, плюс те что только что отлили — итого десять орудий. они реальны, их можно потрогать и они никуда не убегут. Ну а на те что в проекте, рассчитывать можно только тогда, когда они во дворе плавильни остывать будут.

А вообще каждую пушку я наравне с немцем вынянчивал. Сначала чертил, прикидывал как и где её буду использовать, потом думал над каким-то магическими примочками, разбирался с лафетами и материл нерадивых плотников. Но оно и не удивительно, как говорится — просто так даже мухи не плодятся, а тут самые настоящие орудия. Но в общем и целом, продвигалось всё как обычно, в муках и страданиях.

Сколько нужно пороха на тридцать орудий? Сколько картечных картузов? А ядер сколько? Где взять хотя бы ещё парочку кузнецов? Где ставить очередные бараки? А как с лесом быть? Нужны лесорубы, а им нужна охрана, а охрану кормить надо и платить… Да и с гильдией что-то порешать бы, притом как можно скорее, они недовольны ценами и очень доступно пояснили свою позицию. В общем время шло, проблемы рождали проблемы, и решить удавалось лишь какую-то, совсем небольшую, часть. И что совсем уже было невыносимо — являющаяся почти каждую ночь Инга. Теперь она ничего не говорила, а просто стояла возле окна и укоризненно смотрела. Я уже и так прикидывал, и эдак. Но не выходило у меня ничего. Одно дело под защитой контура воевать, и совсем другое в чистом поле. Месть, оно понятно, дело святое, но вот людей губить просто так я не собирался, поэтому только и оставалось что терпеть её присутствие. Наверное будь я обычным человеком, давно бы кукушкой поехал, но я за свой век столько нежити повидал, что на меня эти штуки давно уже не действуют. Так, раздражают слегка.

Ну и всё же да, какие-то шаги я всё же предпринял, — строевой смотр провёл, да разведку отправил к чухонскому лагерю. Смотр прошел успешно, для здешнего люда такое действо в диковинку было, а вот чухонцы с того места ушли, — причём сделали это так по-хитрому, что и следов не оставили. Вроде такая толпа не должна была незамеченной исчезнуть, хоть что-то да осталось бы. Но в итоге получилось что смогла.

А однажды вечером к крепостным воротам подъехал небольшой отряд из десятка верховых и пары зачарованных самодвижущихся экипажей.

— Кого это принесло на ночь глядя?.. — когда нам сообщили о визитерах, я, дядька Иван и Захар ужинали в малом зале, между делом обсуждая какие-то текущие проблемы.

— Незванный гость хуже татарина. — поднимаясь, констатировал Захар. И я не мог с ним не согласится. Что в том, что в этом мире такие визиты ничего хорошего не сулили. Там это были какие-нибудь курьеры с требованием срочно куда-то бежать и что-то делать, или торговые агенты с кучей совершенно ненужного барахла. Здесь же вообще от подобных визитеров ждать можно было чего угодно.

Но в этот раз всё оказалось не настолько плохо. Под стеной, задрав голову кверху, стоял Шереметьев и улыбался во все тридцать два зуба.

— А я вот, мимо проезжал, дай думаю загляну. Авось не прогонишь? — заявил он.

Одетый по-походному, но без доспехов, он выглядел так будто собрался на охоту или по грибы. — Шляпа с короткими полями, куртка без рукавов, штаны с отороченным кожей седалищем, и высокие сапоги а-ля болото.

Я не очень понимал куда он направлялся так, что проезжал мимо, но тем не менее визиту был рад.

Во-первых, свежие новости — а до меня доходили лишь какие-то собранные моими людьми слухи из города, а во-вторых, наконец-то появился тот с кем можно хоть как-то нормально поговорить.

У меня здесь какой круг общения — денщик, тетка Марфа, немец, да Захар. Ну ещё иногда оккупировавшие третий этаж дамы, к которым я периодически забегал, когда находилось свободное время.

Вот только какими бы хорошими людьми они не были, всё это было не то, все они вели себя со мной как с господином, а я не мог смотреть на них иначе чем свысока. А тут наконец-то ровня. Как по статусу, так и по образованности.

— Проходи, располагайся. Вот, угощайся чем бог послал! — пригласил я своего гостя за в спешке организованный стол.

Дичь, овощи, вино. — вариациями этих трёх ингредиентов тетка Марфа заставила огромный шестиметровый стол. И не знаю уж из каких соображений, но прислуживать она нам отправила мадам Лопухину, которую Шереметьев просто не мог не узнать.

— Наслышан… — с интересом разглядывая облаченную в форму подавальщицы боярыню, хмыкнул он.

— Ну как-то так… — мне оставалось только пожать плечами.

— Да я не осуждаю. Просто непривычно. Такая женщина, и вдруг в таком виде… А что ты собираешься с ней дальше делать? — словно бы невзначай спросил мой визави.

— Не знаю. Время покажет. — ответил я, наливая нам обоим по бокалу вина. Сказать что Лопухина на днях станет женой денщика, у меня просто язык не повернулся. Непонятно как Шереметьев отреагирует на такое, да и вообще, поди кому объясни что женщину не заставляют, и она сама не прочь пойти под венец.

Но Шереметьев меня удивил.

— А отдай её мне? — неожиданно предложил он.

— Извини? — переспросил я.

— Нет, ну а чего? Ты её тут в служках держишь, а я ей поинтереснее занятие найду…

— Горшки выносить?

— Да хоть бы и горшки. А вообще я тебе как другу сейчас говорю, — ты с этим делом перегибаешь палку. Когда князь вернётся, у тебя будут большие проблемы. Да и сейчас, ты знаешь сколько у Лопухина друзей? И все они на тебя зуб точат.

— Еще? — спросил я, поднимая бутылку.

— Давай. Только не полный, держать неудобно.

Мы выпили, закусили, и снова продолжили этот неприятный, но весьма любопытный разговор.

— Так если точат, чего ж не предъявляют? Или боятся?

Шереметьев пожал плечами, но как-то неестественно. Словно не мог ответить прямо, но и врать тоже не хотел.

— А тебя на разведку значит послали? — спросил я в лоб.