- Мы ищем кого-то конкретного?

Градоправитель хозяйским оком окинул запылённые полки, заставленные покосившимися стопами бумаг, потёки чернил на длинном, скучно-коричневого цвета столе, на котором тоже валялись исписанные убористым почерком листы, поморщился, заметив разводы сырости на стенах и мутные из-за грязи и остатков пепла бельма окон. Тобиас вздохнул, ероша волосы и чувствуя себя провинившимся школяром, которого строгий учитель запер в кабинете после уроков.

- Сложно сказать. У меня есть… кхм, скажем так, весьма примерное описание одной… подозреваемой.

- И насколько примерное?

- Женщина средних лет, привлекательная и обеспеченная. То, что это женщина – факт, привлекательность и достаток – условно уверенное предположение.

Элеас коротко хохотнул, но тут же опять посерьёзнел. Во-первых, ничего смешного на самом деле нет, во-вторых, сейчас важнее результат, а не смешки.

- Что ж, по крайней мере мы знаем, что это женщина, это уже неплохо.

Градоправитель даже губу покусал, но всё же не смог справиться с соблазном немного подразнить господина инквизитора:

- Кстати, под ваше описание и Вероника подходит.

Тобиас моментально насупился, словно пёс цепной, почуявший шаги во дворе в неурочный час:

- Вероника по возрасту не подходит. Да и обеспеченной я бы её не назвал. Не сильно-то в Лихозвонье чародейки богачествуют.

Элеас принял ответный выпад молча, лишь улыбнулся грустно, вспомнив, как сам готов был защищать свою семью от любой беды, даже вскользь брошенного злого взгляда и колючего слова. И защищал, и берёг, себя не жалея, только вот от страшной беды всё равно не заслонил, всех пеплом серым мор чёрный развеял, его только не утащил. Зачем, почему? Уж не для того ли, чтобы этот русоволосый паренёк с отливающими сталью серыми глазами смог спасти от лютой смерти на костре свою любушку? А если окажется, что Вероника всё-таки виновна, что тогда? Градоправитель искоса посмотрел на деловито зашуршавшего бумагами инквизитора и усмехнулся, головой покачал, опять вспомнив себя в поры пылкой и ослепительно-отважной молодости, когда любой самый безбрежный океан казался безобидным прудом.

- Списки женщин тут, справа. Покойный Олдерн любил шутить, что у него мальчики налево, а девочки направо, - градоправитель шагнул к запылённым полкам, снял первую тоненькую, аккуратно подшитую стопочку листов, мельком взглянул на имя, начертанное красными чернилами. – Агата Дойлс, портниха. С женой моей дружила, частенько к нам в гости заходила, даже когда чёрный мор начался.

- Выжила?

Элеас коротко усмехнулся уголком рта.

- Какое там… Из их семьи никто не уцелел, а было их, представьте себе, пятнадцать девок, Агата самая старшая.

Тобиас коротко кивнул, деловито отложил в сторону стопки записей данных о семействе Дойлс. Конечно, злодейка могла и притвориться погибшей, чтобы обезопасить себя от преследования, но лучше сначала изучить данные тех женщин, кому повезло уцелеть. Таких, к слову сказать, тоже вполне хватало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Рассвет нового дня я по традиции встретил не в тёплой постели, а на жёсткой лавке, зарывшись головой в архивные записи. Рядом со мной негромко посапывал Элеас, на его губах блуждала нежная улыбка, видимо, родные снились. Осторожна, стараясь не разбудить градоправителя, я вылез из-за стола, с наслаждением, до ломоты в суставах, потянулся, привольно раскинув руки и запрокинув голову к облупившемуся, в разводах сырости потолку. Ну, здравствуй, новый день, надеюсь, ты будешь успешнее дня минувшего.

Для человека, не посвящённого во все тонкости, служба инквизитора представляется захватывающим приключением, азартной охотой за страшной и коварной ведьмой, так и сыплющей всевозможными ловушками и злодеяниями. На самом же деле инквизитор очень часто приступает к расследованию, когда обвиняемая, скрученная по рукам и ногам оковами, истерзанная пытками и с заблокированным магическим даром ютится в сырой камере за толстой дверью под внушительным замком. И дознание – это многочисленные, до заплетающегося от усталости языка, беседы и возня с бумагами, на основе которых шаг за шагом открывается истина. И знаете, больше всего на свете мне нравится именно вот этот кропотливый сбор сведений, анализ полученных данных, построение и последующее подтверждение или опровержение гипотез. Когда Вероника будет оправдана и мы с ней обвенчаемся, я сменю должность инквизитора на службу простым дознавателем.

Я улыбнулся радужным картинам, которые принялось рисовать моё воображение, и с новыми силами приступил к работе, составляя список женщин, которые подходили под более чем пространное описание преступницы. Хорошо хоть не приходилось сомневаться, что злодейка всё ещё в Лихозвонье, покойный градоправитель с самого начала эпидемии запретил кому-либо покидать город, и то, что провидец, целительница и стражник оказались убиты, наглядно подтверждало, что преступница осталась в городе. Я взял новый чистый лист и принялся записывать данные очередной женщины, жены пекаря Ханны Гайдн. Магических способностей, даже самых слабых, у Ханны не отмечалось, зато был повод напустить чёрный мор: судя по записям супруга пекаря отличается удивительно склочным и вздорным нравом. Хранитель архива даже написал, что она самая настоящая ведьма и на полях сделал пометку, что нужно ещё раз проверить её магический потенциал. Отлично, обязательно проверим.

- Доброе утро, - негромко пророкотал Элеас за моей спиной и слегка смущённо улыбнулся. – Я долго спал?

Вопрос, конечно, риторический и подразумевает ответ вежливый, но я всегда предпочитал дипломатическим увёрткам обезоруживающую честность:

- Главное, чтобы вы выспались и были готовы с новыми силами приступить к работе.

Градоправитель негромко рассмеялся, потянулся с видимым наслаждением:

- Готов служить вам верой и правдой, но только после завтрака. Приглашаю вас составить мне компанию за трапезой.

Я хотел было отказаться, но мой живот протестующе взвыл, сетуя на то, что его встречи с едой стали до болезненности редкими. Ладно, как любит говорить Эрик, для еды и хорошего настроения всегда есть и время, и повод. Я коротко поклонился Элеасу, одновременно отодвигая краткую биографию очередной жительницы Лихозвонья. Нет смысла просматривать сей документ, ибо его первый лист перечёркнут красными чернилами и украшен лаконичной подписью: «Скончалась от родильной горячки второго апреля сего года. Факт смерти подтверждает Кристина Дюбуа». Хм, интересно, кто такая эта Кристина и почему её приглашают подтвердить факт смерти? Поскольку не в моих правилах терзаться вопросами без ответа, я тут же спросил у Элеаса, знает ли он некую Кристину Дюбуа. Мужчина нахмурился, озадаченно застыл на пороге архива, потирая подбородок. Мда, эту Кристину явно не назовёшь самой популярной девицей в городе, так почему же её пригласили засвидетельствовать факт смерти?

- А-а-а, Кристина, вспомнил! – градоправитель облегчённо засмеялся, звучно хлопнув ладонью по бедру. – Это же наша повитуха!

- А почему вы никогда не упоминали её, когда перечисляли наделённых магическим даром? Она вообще жива?

Элеас махнул рукой:

- Ой, да какой у Кристины дар магический, что вы, она самая обычная девица, каких много. А вот жива она или нет, не скажу, не знаю. От чёрного мора очень много умерло, я только-только порядок наводить начал, до переписи живых ещё руки не дошли.

Ага, теперь понятно, почему это именно Кристина факт смерти засвидетельствовала, она же повитуха, с роженицами и работает. Надо будет проверить, жива она или нет, может, расскажет что-нибудь полезное, на след наведёт. Ей же по службе положено всех женщин в городе знать.

После завтрака (еда и правда способствует свежести и скорости размышлений) я предложил Элеасу разделиться. Он продолжит поиск в архивах, а я начну проверку тех, кого уже выписал. Градоправитель с моим предложением спорить не стал, наоборот, возможность поучаствовать в самом настоящем расследовании заметно оживила его, даже глаза заблестели, хотя в их глубине по-прежнему стыла глухая беспросветная тоска. Элеас, как и подобает настоящему градоправителю, излучал бодрость, уверенность и решительность, а разбитое сердце… Так его же не видно, верно? Да и не один он пострадал, весь город невесть с чего озлобившаяся чародейка проклятием прихлопнула, да так, что долго ещё Лихозвонье после удара восстанавливаться будет. Я пожал градоправителю руку и отправился к Ханне Гайдн, которую даже хранитель архива считал самой настоящей ведьмой.