Под огромным сводом веток тут и там сновали дети. Совсем маленькие и чуть постарше, все в рубахах с вышивкой и венками в волосах. Вокруг них тут и там расцветали из травы цветы из светлых искр, носились зверьки, едва видные в такой яркий день.

Посередине поляны Арис разглядел столб, увешанный разноцветными лентами, три круга хоровода шли вокруг в разные стороны, оттуда доносился такой задорный смех, что Арис невольно улыбнулся и лицо тут же заныло — так непривычна была для него улыбка.

Девочки-подростки подбежали и взявшись за руки пошли вокруг, напевая задорную песенку. Глафира усмехнулась и шикнула на них. Девочки тут же со смехом умчались.

Арис улыбнулся снова и тут на краю поляны увидел Унау. Унау была похожа на призрака, бледная, с красными глазами и бороздами на щеках, она продиралась сквозь скопище людей с глиняным кувшином в руке.

Наверное ходила за водой, подумал Арис, сделал шаг в сторону и подсел к кружку детей, что собрались вокруг взрослой женщины, которая читала им со свитка. Женщина улыбнулась ему и продолжила:

«Конь бежит — земля дрожит, дым из ушей валит, из ноздрей искры сыпятся».

— Ты что? — спросила Глафира, наклонившись к нему. — Голова закружилась? Жарко, да? Тогда пошли. У Древа детский праздник, кто постарше идут в лес.

Унау вроде бы ушла, Арис огляделся еще раз. Нет, точно — ушла. Ей не нравятся лесные люди, наверное просидит в шатре весь день.

— Сегодня в лесу самое веселье, — Глафира тянула его за руку, — девушки берут с красного столба ленту и гуляют с ней, а парни, кому девушка глянулась, стараются ленту ту получить. Кто получит ленту — может за девицею ухаживать, а как выйдут в небе звезды, там уж как карта ляжет!

Глафира хихикнула:

— Девицы, кто носит ленту в волосах, или на шее, а кто посмелее, ленту за пояс заткнут, и танцуют с ними. Тут уж парню можно изловчиться и ленту сорвать. Не просто это, придется побегать, порой парни весь день за какой девицей бегают, а она играючи уходит, да смеется. Ну а коли парень нравится… то бежать шибко она не станет…

Грудь Глафиры вдруг поднялась высоко под тонким белым полотном и сборка у ворота съехала чуть пониже.

— Поиграешь, гостюшко? — она медленно подняла руку с лентой и демонстративно засунула ее за пояс.

Ее глаза будто подернуло поволокой, она прикусила краешек губы и смотрела теперь прямо в глаза Арису.

— Нет, — твердо ответил он; эта навязчивость и смешила, и злила, — Я бегать не люблю.

Глафира побледнела и вздрогнула, но Арис этого не заметил, он снова увидел Унау. Она стояла на краю поляны и оглядывалась по сторонам, будто искала кого-то. Арис отступил глубже под нижние ветки Древа. Ей трудно будет разглядеть его в полумраке, когда сама стоит на открытом месте и солнце светит в глаза.

Глафира шагнула следом и что-то сказала ему. Он не слышал ничего, смотрел на Унау и думал, что она специально выбрала самое темное одеяние, чтобы как можно меньше походить на толпу, одетую в яркие, светлые одежды. Унау все вертела головой, похожая на ворону, или пятно сажи на свежем снегу…

— Арис, — Глафира дернула его за руку.

— Помолчи чуть-чуть! — оборвал он.

Глафира проговорила так отчаянно, что он повернулся к ней:

— Дядька мой идет, — ее рука судорожно сжала его руку и тут же стала вялой, будто лишилась сил. — Не выдавай!

Он сдвинул брови не понимая о чем она просит и наконец посмотрел на нее. Глафира огромными глазами смотрела куда-то за его плечо и обернувшись, Арис увидел что к ним через поляну идет охранитель Ондрат. Он двигался неспешно, солнце отражалось от соломенно-белых волос. То и дело он останавливался — то поправит выбившиеся волосы девчонке, то поговорит с кем-то.

Некоторое время он смотрел с укоризной на девушку, едва достигшую возраста и та, покраснев, как свекла, сдернула с пояса ленту и торопливо повязала ее на голову. Арис посмотрел на Глафиру. Да она смотрит на охранителя и в глазах у нее ужас.

— Что ты? — спросил он.

— Не выдавай! — пролепетала она.

Охранитель был уже так близко, что Арис слышал его голос:

— Негоже это! — говорил он девочке, что играла в траве с соломенной куклой, — убери непотребство этакое!

Девчонка тут же отбросила куклу и склонив голову уставилась в землю.

— Не жалуйся на меня! — прошелестела безжизненно Глафира. Ее пальцы вцепились в его руку изо всех сил.

— Денечек добрый, гость любезный! Денечек добрый, теплый! Жар до костей пробирает, солнышко светит по летнему! — старик наконец добрался до них и Арис поклонился в ответ.

— Как спалось-почивалось, дорогой гость? Не беспокоил ли кто?

Арис заверил его, что спал хорошо, а про птицу сирин ничего не сказал, но подумал, что позже обязательно расспросит. Охранитель широко улыбаясь задал еще вопрос:

— Скажи, любезна ли хозяюшка, племянница моя?

В этот момент ее ногти впились в его ладонь и тут же отпустили, а девушка рядом с ним выглядела совершенно спокойной и безмятежно улыбалась.

— Ваша племянница — истинное украшение вашего дома и любезная хозяйка, — сказал Арис и подняв голову увидел, как в десяти шагах перед ними вдруг появилась Унау.

За всеми этими разговорами он забыл про нее, но вот она сама его нашла! Унау посмотрела вниз, на его руку, которую сжимала изо всех сил Глафира. Ее глаза наполнились болью и Арис почувствовал к ней настоящую жалость. Глафира вцепилась мертвой хваткой и сжимала его руку все сильнее. Он не хотел объясняться с Унау. Не хотел с ней говорить. Пусть уйдет. Они поговорят позже!

— Твои слова — услада для сердца! Ну, не стану докучать вам долго! Праздник, дело молодое! Для важных бесед будет вечер. Охранители соберутся, как стемнеет здесь, у Сердца. Вернись к той поре.

— Показать ли нашему гостю игрища в лесу? — быстро сказала Глафира, — как думаешь, хорошо ли я задумала, дядька?

— Что ж худого? Покажи. А лента? Есть ли у тебя лента, племянница? Может быть, пригодится! — он подмигнул Арису, а Глафира смущенно улыбнулась и склонив голову, положила ее на плечо Арису.

Унау развернулась и ушла прочь. Арис видел, как плечи у нее сгорбились, как она закрыла лицо руками и бредет как пьяная, не разбирая дороги. Он заметил, как охранитель Ондрат внимательно на него смотрит. Без осуждения, с глубоким сочувствием.

— Почему вы забрали куклу у той девочки? — быстро спросил он только лишь для того, чтобы охранитель не заговорил об Унау.

— Как дитя играет, так и жить будет. Что ж хорошего, что с юных лет она в людей играть приучается? Кукла ведь — это и есть человек, хоть и не настоящий. Мир богат на развлечения поучительные а дитю лучше знать с юных лет, что люди не игрушки.

Арис напряженно думал, как ему следует поступить — может быть пойти ли за Унау и утешить ее? Или то, что сейчас случилось — к лучшему? Пусть надежды не останется и она возненавидит его?

— Ну что вы тут со мной, стариком-то? — Ондрат подтолкнул их, — Идите, веселитесь! А вечером возвращайтесь, как стемнеет.

Глафира потащила его за собой и только когда они уже вышли из под веток Древа, прошептала в самое ухо:

— Спасибо!

Унау уходила все дальше. Вот ее черное платье исчезло в толпе.

Солнца сияло по-летнему с высокого неба.

— Скорее в лес, там прохладно! — Глафира бросилась бежать к полосе деревьев, призывно смеясь, Арис медленно плелся следом. Пусть бы убежала подальше, а там они и потеряются. Однако Глафира стояла под веткой дерева, простирающейся как рука над травяным полем.

— Поиграем? — снова она сняла ленту и держала ее на вытянутой руке, смотрела на него призывно, покусывая губы, но в глазах, он ясно это видел, светилась досада и презрение.

Арис протянул руку и выдрал ленту из ее пальцев.

— Я не пес, чтобы за палкой бегать.

— Не нравлюсь что ли? — немного обиженно спросила она.

— У нас девушки не задают таких вопросов.

— Вон оно что… — произнесла она насмешливо, — сидят и ждут, когда парни сами выберут, какая по нраву? И в том их счастье?