Этот дом стал для меня почти родным, я выучила расположение основных комнат и уже не боялась порой появляющихся в коридорах теней.

***

Я не удивилась тому, что дракона в спальне не было, и пусть я знала, что он работает в кабинете, обида проснулась с новой силой.

— Проклясть его, что ли? — проворчала я, отчего-то уверенная, что он уже давно избавился от последствия моих неосмотрительных слов, сказанных в приступе ярости и гнева. — Или переехать во вторую спальню? Он же говорил, что она для жены. Зачем комнатам зря простаивать?

Эти рассуждения вслух сопровождали меня в ванной комнате и в гардеробной, где я снимала неудобное платье, к фасону которого уже успела привыкнуть, как и к туфелькам на высоком каблуке.

Ворочаясь в большой кровати, я то и дело щелкала пальцами, наблюдая за снопом искр, падающих от этого незамысловатого движения на постельное белье, которое чудесным образом никак не портилось от подобного вандализма. Хотя чего я ожидала? Если большая часть мебели и предметов интерьера, как и сам дом, не будут защищены огнеупорной магией — плохо дело, от силы месяц — и здесь останется пепелище.

Глядя в окно, я неожиданно для себя осознала, что до конца года и праздничных дней, которые принято проводить вместе с семьей, остались считанные дни. Обычно спокойное и радостное настроение, окутывающее меня в это время, окрашивалось тревогой от воспоминания, что завтра мне предстоит вновь увидеть зал с оплавленными стенами и принять решение по, как оказалось, целому ряду вопросов, и распределение бюджета не самый острый из них.

С улыбкой я вспоминала, как только сегодня днем мы с Расаром спорили до хрипоты, обсуждая изменения в налоговой системе и законе о казни, которые собирались принимать. Если со вторым я была согласна и даже поддерживала расширение списка преступлений, за которые совершивший злодеяние может расстаться с жизнью, то вот первый вопрос порождал массу вопросов, и вместо того, чтобы принять точку зрения супруга, продолжала отстаивать свое мнение, впрочем, под конец уже из чистого упрямства.

Чем больше говорил дракон, тем больше я соглашалась с ним, ведь полностью отменить налоги для самых бедных слоев населения только звучало хорошо. На деле же недополученные деньги в казну придется вносить не только сиятельным вельможам, но и обычным жителям Ширасарна, таким, как например, родители Амолины.

Если бы я не была столь обижена на супруга за его безразличие ко мне, я бы, возможно, и прогулялась до его кабинета, чтобы продолжить обсуждение и, возможно, закончить его на столе. Я зажмурилась и помотала головой, отгоняя навязчивую фантазию и зашипела, запуская подушкой в сторону двери ровно в тот момент, когда она открылась.

— А я думал, ты спишь, — как ни в чем ни бывало заметил супруг.

— Нагулялся? — прошипела я.

Да, в кабинете. А если письма любовницам писал? Или отвечал? В том, что женщина может легко смириться с тем, что ее любовник вдруг стал женатым… драконом, я очень сильно сомневалась.

— Я работал, — все такой же спокойный голос, в котором скользят усталые нотки, и на секунду мне стало его очень жалко. — Смотри, пожалуйста, в сторону и дыши, успокойся. А то я на лекарях разорюсь.

— А зачем разоряться? — спросила я хмуро. — На меня Вы даже не смотрите.

— Почему, смотрю, — кидая мне пойманную подушку, произнес дракон. — Мы с тобой почти все время проводим вместе, и не смотреть на свою талантливую и умную женушку — преступление.

— Я не о том, — хмуро ответила я, откладывая подушку поближе к руке и уже думая, что, возможно, этим метательным снарядом придется воспользоваться. — Больно быстрая эволюция от главного повесы столицы, пытавшегося залезть в постель к почти незнакомой девушке к сдержанному дракону!

— Ясно, — он глубоко вздохнул. — Я приму душ и буду в твоем распоряжении, — на лице Расара скользнула ехидная улыбка, но он промолчал.

Как же мне хотелось пожелать ему чего-то очень “доброго”, “жизнеутверждающего”, но я сдержалась, кусая губы и глядя в сторону, и колеблясь между желанием взять подушку, халат и одеяло и уйти во вторую спальню и дождаться мужа, которого хотелось одновременно обнять и убить.

Кажется, я задремала, и мягкое касание к плечу заставило вздрогнуть и распахнуть глаза. К своему удивлению, я четко видела очертания предметов (почти так же, как и супруг, если судить по его воспоминаниям, которые мне довелось увидеть) и различала лицо мужчины, нависающего надо мной. Неужели во мне просыпается драконья магия?

— Проклинать не будешь? — спросил он не то с опаской, не то с насмешкой.

— Пока не решила, — пробормотала я, начиная утопать во взгляде его едва светящихся желтых глаз.

Горячие пальцы нежно, можно сказать трепетно поглаживали шею, то и дело спускаясь вниз, к бесстыдно глубокому вырезу ночной сорочки.

— Я тогда пожалуй пойду, да? — спросил Расар, довольно щурясь, когда я нерешительно потянулась к его плечам, с ярким, почти нестерпимым желанием изучить его.

— Куда? — спросила я хмуро, ощущая подступающую злость, готовую вырваться в момент, когда мужчина оставит меня в одиночестве.

— Работать, — пробормотал он, окончательно стягивая с меня одеяло и вынуждая меня крепче прижаться к нему — в комнате было прохладно.

— Если ты уйдешь, то я точно пожелаю тебе мужского бессилия, снова, — пробормотала я, впиваясь пальцами в его плечи и неосознанно обводя его рельефные мышцы.

— А если ты не ляжешь спать, ты проспишь, — пробормотал он, увлеченно целуя мою шею, изредка прикусывая нежную кожу. — Впрочем, нам можно, мы же с тобой новобрачные.

Я не сразу обратила внимание, что он то и дело отстраняется, внимательно вглядываясь в меня и будто бы ждет, когда меня вновь охватит пламя. Но нет, я ощущала, как разгорается внутри огонь… Не только пламя желания, но и магия, будто захлестывающая меня с головой.

Сейчас я понимала, почему он не проявлял ко мне интереса — дракон попросту боялся мне навредить, и я осознала, сколько сил ему требовалось, чтобы вести себя подобно другу.

– Не просплю, — пробормотала я, сбиваясь, задыхаясь на каждом слоге.

Даже мысли о том, что подобным образом он касался и других женщин, не избавляли меня от болезненного желания, все усиливающегося с каждым поцелуем.

— Почему? — он даже отстранился и, сфокусировав взгляд на драконе, я обратила внимание, что он желает меня столь же страстно, как и я его.

— Потому что, — я ощутила как краснею и потянулась к одеялу, которым хотела прикрыться.

Ночная сорочка была разорвана и валялась рядом с кроватью бесполезным ворохом ткани.

— Потому что сейчас… и… спать, — бормотала я.

Взгляд Расара обжигал подобно его прикосновениям, без которых сейчас становилось зябко и одиноко.

— Женушка, у тебя какие-то… странные… представления о супружеской жизни и близости, — он улыбнулся, всем своим видом и всеми дальнейшими действиями доказывая верность этого утверждения.

В самый острый момент близости я осознала, что горю вместе с мужчиной, и на моей коже то и дело вспыхивал огонь, сливаясь языками пламени с огнем, пробегающим по его телу. Я ощущала брачную татуировку, впервые за все время, она подобно вполне реальному браслету сжималась на моем запястье.

Он шептал что-то непонятное мне на древнем языке. Я разобрала лишь уже знакомое мне слово "аршана", и внутри вместе с едва затухающими искрами наслаждения появилась настороженность. Я была почти уверена в том, что это не просто слова древнего языка, пропитанного магией, он привязывает меня к себе, будто ему мало брачных уз, связавших нас.

— А я говорил, что ты проспишь, — самодовольный голос над ухом, причудливо сочетавшийся с ароматом крепкого кофе, заставил меня открыть глаза.

— Надо было разбудить, — ответила я недовольно, поворачиваясь на другой бок и натягивая на голову одеяло.

— Я и бужу, — горячие пальцы касаются плеча и окончательно избавляют меня от одеяла, дарящего тепло и иллюзорную защиту.