В свою очередь, в президиум XXIII съезда КПСС, в Президиум Верховного Совета СССР были направлены письма, подписанные виднейшими деятелями отечественной культуры — К. Чуковским, И. Эренбургом, В. Шкловским, Е. До- рошем, Р. Пляттом, А. Арбузовым, Ю. Казаковым и другими, в защиту Ю. Даниэля и А. Синявского.

Заметим, что с середины 60-х до начала 80-х гг. коллективные письма советскому руководству, подписанные видными учеными, деятелями литературы и искусства, стали характерным проявлением политического протеста в СССР. Они распространялись в рукописном виде, попадали в «самиздат», передавались западными радиостанциями на Советский Союз. Как правило, за этими письмами следовали репрессии против «подписантов».

Этот процесс вынудил расширить законодательную базу для уголовного преследования по политическим обвинениям. На заседании Политбюро ЦК КПСС 15 сентября 1966 г. было принято решение одобрить Указ Президиума Верховного Совета РСФСР о внесении дополнений в Уголовный кодекс РСФСР. Он дополнялся статьей 190(1) — «Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй». В этой статье говорилось: «Систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление и распространение в письменной форме произведений такого же содержания наказываются лишением свободы на срок до трех лет, или исправительными работами на срок до одного года, или штрафом до ста рублей». Появились статья 190(2) — о наказании за надругательство над Государственным гербом или флагом, а также ст. 190(3) — о наказании за организацию или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный строй.

Другим явлением в оппозиционном движении стали акты открытого протеста. 5 декабря 1965 г. в центре Москвы, на Пушкинской площади, состоялась демонстрация, участники которой — А. Д. Сахаров, Ю. Галансков, А. Гинзбург, В. Буковский, А. Амальрик, Л. Богораз, Н. Горбаневская, А. Вольпин — настаивали на том, чтобы советские власти выполняли собственные же законы. В стране зарождалось правозащитное движение.

Отношение к Сталину, к решениям XX-XXII съездов разделило общественное мнение на две противостоящие друг другу группы. Позицию «сталинистов» выражал журнал «Октябрь» во главе с его главным редактором В. Кожевниковым. Большой общественный резонанс вызвало письмо в «Правду» скульптора Е. Вучетича, в котором он протестовал против употребления понятия «период культа личности Сталина». Он утверждал, что не было такого периода в истории страны, а были отдельные ошибки крупнейшего государственного деятеля. В стране нарастало ожидание и опасение, что новая группа руководителей реабилитирует Сталина.

В 1965 г. было восстановлено официальное празднование Дня Победы — 9 мая. Тогда же была учреждена юбилейная медаль «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». На торжественном заседании, посвященном юбилею Победы, в докладе Брежнева впервые после XX съезда было сказано о заслугах Сталина — Верховного Главнокомандующего в годы войны. Эти слова Брежнева потонули в аплодисментах участников заседания. В то же время реакцией на слова Брежнева стало протестующее письмо 25 выдающихся деятелей культуры (Л. А. Арцимович, П. Л. Капица, А. Д. Сахаров, И. Е. Тамм и др.), направленное в адрес руководства страны.

Лидером и символом антисталинизма в обществе стал писатель А. И. Солженицын, прославившийся своим «Одним днем Ивана Денисовича», первым произведением, открывшим стране «архипелаг ГУЛАГ» и имевшим ни с чем не сравнимый общественный резонанс. Выход в свет этого произведения, впервые опубликованного в «Новом мире», вызвал реакцию в обществе, бесконечно далеко превосходящую чисто литературные оценки. Книгу читали все — от студентов до рабочих-строителей, о ней спорили на страницах газет и в рабочих бытовках. Была безусловная закономерность в том, что уже первые полуофициальные тенденции частичной реабилитации Сталина превращали Солженицына в противника режима. Добавим к этому, что писатель находился в пике своей творческой формы, активно работал над новыми произведениями, в которых доказывалось, что сталинские преступления были закономерным результатом деятельности той политической системы, основы которой заложил Ленин. Эти взгляды писателя шли вразрез с идеализацией Ленина и ранних этапов истории революции, характерной для многих писателей и поэтов, становление которых пришлось на период хрущевской «оттепели».

Уже в 1965 г. КГБ начал систематическую слежку за Солженицыным, охоту за его рукописями, регулярно информировал ЦК КПСС о взглядах писателя. Сообщая о содержании неопубликованного романа Солженицына «В круге первом», «литературоведы из органов» приходили к выводу, что целью писателя было «показать наличие "рабского труда" в Советском Союзе, а возможно, и доказать, что строительство социализма — это прежде всего необузданная эксплуатация людей, система лагерей, бесправный труд заключенных. Причем это не произвол, а продуманная и организованная система использования рабочей силы государством. ...На протяжении всей книги автор пытается проводить нить, что вся история Советского государства — это неоправданные и ненужные жертвы (гражданская война, коллективизация, первые пятилетки, Отечественная война). ...Мысль о том, что Октябрь себя не оправдал...»²⁷

В соответствии с указаниями КГБ и ЦК КПСС к преследованию Солженицына подключилось руководство Союза писателей СССР, которому в начале 1966 г. было предписано дать заключение о реквизированных у писателя рукописях. 10 марта 1967 г. на заседании Секретариата ЦК КПСС специально обсуждался вопрос о Солженицыне. Участники заседания оценили его как человека, «который ведет антисоветскую paf ^ту» (Ю. В. Андропов); это «свихнувшийся писатель... с ним надо повести решительную борьбу» (П. Н. Демичев); левещет на все русское, на все наши кадры» (В. В. Гришин). Председатель Ki и В. Е. Семичаст- ный внес предложение — первой мерой наказания Солженицына должно стать его исключение из Союза писателей²⁸

Однако в лице Солженицына власти столкнулись с человеком, который не собирался играть по правилам, предписанным Системой. Вместо того чтобы обороняться, оправдываться, затаиться, он сам перешел в атаку, обратившись с открытым письмом в адрес президиума IV Всесоюзного съезда писателей. Он потребовал в нем отмены цензуры, протестовал против «нетерпимого дольше угнетения (здесь и дальше выделено А. И. Солженицыным), которому наша художественная литература из десятилетия в десятилетие подвергается со стороны цензуры и с которым Союз писателей не может мириться впредь»²⁹. Позицию Солженицына поддержали 84 писателя, подписавшиеся под коллективным письмом съезду, и полтора десятка — в личных письмах и телеграммах³⁰. Письмо было опубликовано на Западе. Благодаря Солженицыну проблемы, казавшиеся внутренним делом СССР, а точнее — его властей, решавшиеся привычными методами — от партийного увещевания до судебного преследования и лагерей, оказались вдруг включенными в контекст мировой общественной мысли, стали частью политического климата в мире.

Власти заметались. Расправиться с Солженицыным «по правилам» они уже не могли. Посадить в тюрьму человека, сидевшего при Сталине, наказать писателя за то, что он разоблачал произвол, осужденный партией, та же Система не могла, так как ее действия в этих условиях становились публичными, а этого-то и не хотелось. Провалилась и другая идея, за которой стоял П. Н. Демичев, «курировавший» культуру в ЦК,— разослать для партийных организаций страны закрытое письмо — информационную записку «О поведении и взглядах Солженицына». Рассматривая этот вопрос на заседании Секретариата ЦК 18 июля 1967 г., Д. Ф. Устинов, Ф. Д. Кулаков, И. В. Капитонов, М. А. Суслов отвергли предложение Демичева. «Не будет ли выглядеть посылка такой информационной записки,— говорил на заседании Кулаков,— что мы как бы оправдываемся перед партией за такое поведение Солженицына?» Ему вторил Капитонов: «Если мы направим такую записку относительно Солженицына, то она может иметь неприятный отклик. Известно, когда были осуждены Синявский и Даниэль, то это вызвало очень неприятную реакцию». На Секретариате договорились: грязную работу должен выполнить Союз писателей. Суслов, подводя итоги обсуждения, предложил: «Поручить Союзу писателей ускорить рассмотрение в Союзе всех вопросов, связанных с поведением Солженицына, и дать принципиальную оценку. После этого мы еще раз вернемся к этому вопросу...»³¹