В стране, пережившей поход против Чехословакии в 1968 г., спешно сворачивалась экономическая реформа — «реформа Косыгина». Устанавливался неосталинизм — верность старым идеологическим ценностям, «идеологической дисциплине», помноженной на неведомую при Сталине «стабильность в руководстве».

Политический барометр явно клонился в сторону сторонников «очищения» Сталина, поэтому критика прошлого становилась для КГБ свидетельством недовольства существующим строем с вытекающими отсюда последствиями.

...Несомненным лидером группы литераторов, противостоявших «Новому миру», был журнал «Октябрь» и его главный редактор В. С. Кочетов. В 1969 г. им был опубликован роман «Чего же ты хочешь?», ставший скорее не явлением литературы, а политическим скандалом. Роман полон желчи в отношении либеральной интеллигенции, неприятия разоблачений прошлого, сделанных на XX съезде партии, глубокого убеждения во вредоносности западного влияния на страну, описываемого и оцениваемого в границах между фашистским вторжением в СССР и действиями американских разведчиков, диверсантов, шпионов и растлителей традиционной морали. Политическая злость явно вредила литературному мастерству, и роман немедленно стал объектом пародирования и насмешек.

В апреле 1970 г. КГБ докладывал в ЦК о том, что в Москве распространяется машинописный текст пародии на роман В. Кочетова «Чего же ты хочешь?». Автором пародии, по мнению «литературоведов в штатском», был сатирик 3. Па- перный. Он использовал сюжетные ходы романа: там и русская жена итальянца, в Москве коммуниста, а в Италии — успешного предпринимателя, расставшегося со своим коммунистическим прошлым, и американская певица, приехавшая в Москву по заданию спецслужб для растления советских людей, и рабочая династия Самариных. Последуем за текстом пародии:

«...У рабочего человека Феликса Самарина не было конфликта отцов и детей с отцом.

Давай, отец, потолкуем,— сказал сын.

Изволь,— согласился отец,— но только о заветном. Размениваться на пустячки не намерен. Что тебя заботит, сынок?

Две заботы сердце гложут,— чистосердечно признался Феликс,— германский реваншизм и американский империализм. Тут, отец, что-то делать надо. И еще одна закавыка. Давно хотел спросить. Скажи, пожалуйста, был тридцать седьмой год или же после тридцать шестого сразу начался тридцать восьмой?

Тридцать седьмой! Это надо же! — уклончиво воскликнул отец. Его взгляд стал холодней, а глаза потеплели.— Уравнение с тремя неизвестными,— сказал он молча,— икс, игрек, зет...

<...>

Прости, отец, опять к тебе,— сказал Феликс, входя.— Так как же все-таки — был тридцать седьмой год или нет? Не знаю, кому и верить.

Не был,— ответил отец отечески ласково,— не был, сынок, но будет».

Был ли тридцать седьмой год — год-символ советской истории? Все чаще

официальная пропаганда старалась руководствоваться рецептом сатирика — «после тридцать шестого сразу начался тридцать восьмой». Антисталинские рассуждения историка А. М. Некрича, возложившего на будущего генералиссимуса ответственность за ошибки во внешней политике, облегчившие фашистской Германии подготовку к нападению на СССР, его указания на личные просчеты Сталина, в значительной степени предопределившие трагическое начало войны, сделали историка объектом политического преследования, закончившегося его вынужденной эмиграцией.

Отношение к Сталину, к политическим репрессиям прошлого получило политически актуальный смысл. Критика прошлого становилась все в большей степени частью политического сознания интеллигенции, и это прошлое воспринималось в непосредственной связи с современной жизнью.

В поле зрения КГБ попал целый ряд организаций, по преимуществу молодежных и студенческих. Среди них были и относительно невинные. Так, в Туапсе существовал нелегальный «Клуб борьбы за демократию» из учащихся 8-9 классов средней школы № 3. Интересовались историей, под впечатлением «тенденциозных» выступлений родителей оценивали последствия культа личности Сталина, слушали Би-би-си и «Свободу», изготовили свою программу и устав, написали до сорока листовок.

Более серьезной была студенческая организация в Саратове. По данным КГБ, она существовала с начала 1967 до августа 1969 г. В нее входили студенты очных и заочных отделений высших учебных заведений, главным образом из Саратова. Ее участники, будучи несогласны с политикой Коммунистической партии и Советского правительства по вопросам государственного управления, экономического развития, социалистической демократии, ставили перед собой задачу борьбы с существующим строем. Они считали необходимым организовывать нелегальные кружки и группы с последующим их объединением в партию «нового, истинно марксистского типа», готовить пропагандистов для работы в массах, путем пропаганды создавать условия для совершения «новой революции» и свержения Советской власти. Группа имела устав, определявший ее структуру, порядок приема и обязанности членов, денежные средства, складывающиеся из уплаты ежемесячных членских взносов, изготавливала и различными способами размножала «антисоветские и политически вредные» документы.

В группу входили студенты Саратовского юридического института Сенин Олег Михайлович, Кириков Валентин Иванович, Бобров Виктор Александрович; студенты и выпускники Саратовского университета Романов Александр Иванович, Куликов Дмитрий Георгиевич, Фокеев Михаил Георгиевич.

Участники этой организации были хорошими студентами, активно участвовали в общественной жизни. Студенты старших курсов (среди них были уже и семейные люди) прирабатывали, устроившись на заочном и вечернем отделениях. Они происходили из типичных для студентов семей — их родители были учителями, рабочими, офицерами в отставке. Тем более примечательно, что вместо обычных для университетских общежитий и аудиторий разговоров они перешли к созданию организации. Эта организация воспринималась ими как социалистическая. Но это не был казенный социализм «курса научного коммунизма», незадолго перед этим введенный в учебную программу всех высших учебных заведений Советского Союза. Более того, их стремление самим разобраться в истории страны, самим понять противоречия, возникавшие при сопоставлении марксистской литературы и окружавшей их жизни, красноречивое молчание преподавателей, которым показывали эти очевидные противоречия, толкали их в научные библиотеки, заставляли самих браться за перо и пытаться изучить и понять тот строй, которым жила страна.

Последуем за текстом письма, направленного КГБ СССР в ЦК:

«При аресте у членов группы... изъято большое количество антисоветской литературы: 20 экземпляров рукописей на 167 листах; 72 экземпляра машинописного текста на 566 листах; 15 экземпляров фотокопий на 89 листах и 100 фотопленок с отснятым на них текстом антисоветских материалов и документов. Изъяты и средства размножения этих материалов — 4 пишущие машинки, 4 фотоаппарата и фильмоскоп для чтения текстов на фотопленках.

В изъятых материалах ("Закат капитала", "Трубы свободы", "Механизм лжи", "К вопросу о сталинизме", "Марксизм и колдуны", "Внешняя политика советского империализма" и др.) отрицается социалистический характер Октябрьской революции и извращаются основные этапы развития Советского государства;

утверждается наличие в СССР госкапитализма; излагаются программные установки по созданию в стране нелегальных кружков и групп, проведению враждебной пропаганды, организации забастовок, демонстраций и восстаний. Возводится клевета на общественные отношения, систему образования, деятельность государственных и партийных органов; грубо извращается национальная политика, содержатся призывы к свержению Советской власти».

Важную роль в формировании политических убеждений этих молодых людей сыграли литературные произведения и тогдашняя публицистика. В письме КГБ приводится своего рода библиографический перечень такой литературы, использованной в сочинениях участников саратовской организации. Это «Один день Ивана Денисовича)) А. Солженицына, «Не хлебом единым» А. Дудинцева, «Воспоминания террориста» Б.Савинкова (издательство «Прибой». Харьков, 1926), «Из жизни Федора Кузькина» Б. Можаева (Новый мир. 1966. № 7), «Моя биография» Е. Евтушенко (рукопись), «Ленин о Троцком и троцкизме» и «Новый курс» Л. Троцкого (Университет. 1925. № 1, 2), «Племена — партии — бюрократия» М.Френкеля (Мировая политика и международные отношения. 1968. №11), «Либерализм и демократия», «Дубинка для слишком умных» Л. Горбановского (Наука и жизнь. 1968. № 1), «Почему я не ношу жилет» Л. Плешакова (Комсомольская правда. 1967. 28 июня), «Мертвым не больно» В. Быкова (Новый мир. 1966. № 1), «Януш Корчак и наши дети» А. Шарова (Новый мир. 1966. № 10), «Кончина» В. Тендрякова (Москва. 1968. № 3), «Германский фашизм» А. Галкина (издательство «Наука», 1967). Очень популярна была автобиография Е. Евтушенко, которого они характеризовали как «революционного поэта, борца за социальную справедливость».