Впрочем, волна неудовольствия быстро улеглась, и Ленца снова стали привечать при дворе. «Я здесь целиком захвачен приятным водоворотом придворной жизни, который не позволяет мне собраться с мыслями»[612], – пишет он Лафатеру. Придворные, в частности, Кальб и Айнзидель, брали его с собой на конные прогулки и вовлекали в развлечения удалой компании вокруг герцога и Гёте. Госпожа фон Штейн тоже полюбила Ленца. Его называли «милым мальчиком» и так же к нему и относились – немного свысока. Бывало, во время игры в жмурки его бросали, словно тюфяк с соломой. Впрочем, нельзя сказать, чтобы Ленца не воспринимали всерьез: его охотно слушали, когда он читал свои произведения, а Анне Амалии он давал уроки древнегреческого. Герцог поддерживал его из своих личных средств, однако пообещать ему должность при дворе он не мог или не хотел. После эйфории первых недель наступает разочарование. Вначале он проводил много времени с Гёте, теперь же они постепенно отдалялись друг друга. Казалось бы, только что Ленц был в самом центре событий, теперь же он чувствовал себя всеми покинутым. Недолго думая, он решает уехать из Веймара, но не очень далеко. Он пишет Гёте: «Еду в деревню, потому что у Вас не могу ничего делать»[613].
Именно в это время Гёте был назначен советником и принят в Тайный консилиум, несмотря на сопротивление чиновников-старожилов, недовольных тем, что опытным и заслуженным бюрократам предпочли какого-то эстета. Для Гёте это было достаточным основанием, чтобы постараться дистанцироваться от сомнительного «эстетства». Ленц поселился в Берке – крошечном городке неподалеку от Веймара. Здесь он пишет повесть «Лесной брат», своеобразную вариацию на тему Вертера, запутанную любовную историю в письмах. В центре повести – чувствительный молодой человек по фамилии Герц[614]. Его соперник – самовлюбленный, но в целом весьма трезвомыслящий, почти циничный Роте – персонаж, имеющий явное сходство с Гёте. В интонации повести трудно не заметить чувства разочарования или даже ощущения предательства, которое, по-видимому, тяготило Ленца. Роте – совершеннейший «эпикуреец». «Любовь к себе» вытеснила в его душе почти все прочие добродетели. В погоне за собственной выгодой он готов приспосабливаться, но при этом всегда сохраняет чувство собственного достоинства. Он ничему не отдается всей душой и не выдает своих истинных намерений, а с окружающими людьми играет, словно с марионетками. Герц теряет почву под ногами: с болью в сердце он осознает, что не способен поставить себя в обществе. Он подумывает о том, чтобы уехать в Америку и поступить на военную службу. Он то опускает руки, то вновь пытается бороться за себя. Не в силах преодолеть обиду и жажду мести, он пишет в последнем своем письме: «Роте – предатель <…>, ему не уйти от меня»[615].
Повесть так и осталась неоконченной. Передал ли Ленц ее Гёте, или же ее нашли среди оставленных им бумаг после его отъезда из Веймара, и Гёте сам взял ее себе, нам уже не узнать; но, как бы то ни было, эта и прочие рукописи находились у Гёте, когда более двадцати лет спустя Шиллер спросил о ней, намереваясь напечатать какое-нибудь произведение уже забытого всеми Ленца в «Орах». В 1797 году Гёте передал ему все сохранившиеся рукописи Ленца. Ознакомившись с ними, Шиллер написал: «В бумагах Ленца, насколько я успел до сих пор просмотреть их, много совершеннейшего вздора, однако напоминание о таком способе восприятия в наше время может, очевидно, вызвать определенный интерес, тем более что смерть и несчастная жизнь автора вытравили любую зависть к нему, а эти фрагменты всегда будут иметь некую биографическую и патологическую ценность»[616]. Оба они решают опубликовать «Лесного брата» в журнале. Со стороны Гёте это была большая уступка: до сих пор он не только отказывался печатать что-либо из произведений Ленца, но и запрещал произносить его имя в своем присутствии. В его душе по-прежнему сохранились болезненные воспоминания о Ленце, которые он не хотел бередить. Лишь многие годы спустя в «Поэзии и правде» Гёте мог уже в спокойном тоне писать об этом друге юности.
Когда Ленц вернулся из Берки в Веймар, между ним и Гёте, по всей видимости, имело место какое-то значительное происшествие, о котором до нас не дошло никаких свидетельств, кроме туманной записи Гёте в дневнике от 26 ноября 1776 года: «Глупая выходка Ленца». Это происшествие заставило Гёте просить герцога незамедлительно выслать Ленца из Веймара. Герцог колеблется, но в конце концов идет навстречу Гёте. Ленц через Гердера просит дать ему день отсрочки, его просьбу удовлетворяют. На следующий день он уезжает. Все участники этой истории – Гёте, герцог, Анна Амалия, госпожа фон Штейн, Гердер, Кальб – упорно хранят молчание о том, что же, собственно, произошло. Возможно, всему виной был «пасквиль» с оскорбительными намеками в отношении Гёте, госпожи фон Штейн или Анны Амалии. В своем прощальном письме к Гердеру Ленц пишет, что он чувствует себя «изгнанным из рая, как какой-нибудь бродяга, бунтарь, пасквилянт. И все же были в этом пасквиле два места, которые бы очень понравились Гёте, поэтому я посылаю его тебе»[617]. Конверт этого письма с адресом Гердера хранится в Архиве Гёте и Шиллера. В нем ничего нет. Фраза Ленца дает основания полагать, что в момент изгнания Ленца из Веймара Гёте даже понятия не имел о существовании этого одиозного пасквиля. И поскольку в том же самом письме Ленц выражает надежду, что Гёте поймет «чистоту» его намерений, «как бы сильно я его ни оскорбил», по всей вероятности, здесь имело место еще одно оскорбление, причем такого рода, что все вовлеченные в эту историю лица приняли обет молчания. Покинув Берку, Ленц по приглашению госпожи фон Штейн поселился в ее поместье Гросскохберг, где давал ей уроки английского языка. Занятия проходили весьма успешно, о чем Ленц спешил сообщить Гёте: «Моя метода, по мнению госпожи фон Штейн, лучше твоей»[618]. Ленц находится у госпожи фон Штейн как раз в то время, когда ее отношения с Гёте становятся напряженными. В начале сентября 1776 года Гёте пишет ей: «Мы не можем быть друг для друга ничем, а значим так много. <…> Я не хочу тебя больше видеть. <…> Что бы я ни сказал, все это одни глупости»[619]. Через несколько дней, когда Ленц возвращается из Берки в Веймар и через Гёте получает приглашение в Гросскохберг, Гёте пишет Шарлотте еще более странное письмо: «Посылаю Вам Ленца, наконец-то смог побороть самого себя. О, Вы мучаете меня не хуже злой судьбы. <…> Пусть он взглянет на Вас, и измученная душа впитает в себя капли целительного бальзама, за которые я отдал бы все на свете. Он должен быть с Вами – он был ужасно растерян, когда я поведал ему о свалившемся на него счастье – быть рядом с Вами в Кохберге, вместе гулять, учить Вас, рисовать для Вас, а Вы будете рисовать для него, будете рядом с ним. Я же – впрочем, речь не обо мне, что обо мне говорить. Он живет словно во сне с тех пор, как я ему это сказал, просит лишь, чтобы с ним были терпеливы и позволили ему оставаться таким, каков есть. И я сказал ему, что просьба его исполнена еще до того, как он ее высказал. <…> Прощайте. Обо мне Вы отныне ничего не услышите, но и я не желаю знать о том, как дела у Вас или у Ленца»[620]. Это письмо Гёте отправляет через два дня с припиской: «Я сомневался, отправлять ли Вам предыдущую страницу, но пусть Вы увидите, что порой творится в моем сердце и что я тоже могу быть несправедлив к Вам»[621].
Гёте или испытывает, или изображает муки ревности. Желание Шарлотты на какое-то время приютить у себя Ленца «мучает» его. Гёте казнит самого себя, рисуя «счастье» Ленца и доверительную близость его и Шарлотты, а о себе самом говорит как о человеке, о котором «нечего и говорить». Если так оно и есть, то и от них он не хочет получать никаких вестей. Он «не желает знать», как у них дела. В постскриптуме он признает, что «несправедлив» к Шарлотте. Что это значит? Разумом он понимает, что у него, скорее всего, нет причин для ревности. Ленц в этом письме предстает как его собственное творение. «Я посылаю Вам Ленца», – пишет он и подробно рассказывает, как он сообщил Ленцу о его счастье, как развеял его сомнения и придал ему мужества. Для чего? Очевидно, чтобы тот не побоялся воспользоваться предоставленной ему возможностью. Гёте буквально подталкивает Ленца к любовной авантюре. Должно быть, Шарлотте это письмо, где Гёте признается в муках ревности и в то же время выступает в роли сводника, показалось оскорбительным.
