Он шумно вздохнул, такой ответ не пришёлся ему по нраву. Но Джеймс смирился, отвечая молчанием. Я почувствовала искреннюю благодарность.

— Моя очередь задавать вопросы, — оживилась, с интересом на него поглядывая. — Что ты делал на лайнере?

Джеймс, сжав губы, посмотрел на меня, выражая всю возможную степень недовольства. Не знаю, почему его сознание реагировало высокомерием, как защитным механизмом. Но, кажется, я с самого начала осознавала это, и потому не воспринимала серьёзно, не было во мне обиды или раздражения. Хотелось обнять и прижаться. Но не сейчас. Мой лимит нежностей был исчерпан ночными развлечениями.

— Мать Барри, — мне стоило огромных усилий сохранить на лице доброжелательное внимание, — захоронена в Сальтеи.

Мысленно я соединила с этой фразой известные мне факты о том, что несовершеннолетним запрещено покидать Накирию без сопровождающих лиц, и то, что Сальтея — одна из планет Галактического пояса. Неясным оставалось лишь отсутствие накирийцев на борту по сводкам лайнера.

— Ваши паспортные данные…

— Путешествуй накирийцы по настоящим документам, сколь лёгкой наживой стала бы наша раса, отличающаяся единством и взаимопомощью? Ни один пират бы не прошёл мимо возможности получить выкуп с посольства самой богатой системы галактики.

— У вас ещё и легализированы поддельные документы? — рассмеялась я, едва не стукнувшись затылком о навесной шкафчик. — Космос, эта планета слишком идеальна.

— Так оставайся, — произнёс он без капли иронии, его пронзительный взгляд не оставлял мне выхода для шуточного ответа.

— Где оставаться, Джеймс? — прозвучало тихо, словно я сама с собой разговаривала. — В Накирии? Или с тобой?

Не знаю, какого ответа я ожидала, но он молча встал и вышел из кухни. Я взглянула в окно, где солнце окрасило полными жизни цветами башни континента, ещё пустынные парки, бескрайние синие дали. Впервые за долгое время я задалась вопросом: чего я хочу? И самое печальное — я не могла подобрать точного ответа. Суть ускользала от меня, как и время, что было дано на размышления.

Я сидела в удобном мягком кресле. Мой взгляд был прикован к парящим за окном небесным ресторанам, что виделись вдали. А сознание волей-неволей фиксировало то, что происходило в кабинете разработчиков. Тишину ежеминутно нарушали идеи, дополнения, правки создаваемой технологии. Мысленно я находила миллион и один способ взломать эту «улучшенную» версию всего через несколько секунд после того, как добавлялся новый модуль безопасности. Но я молчала. Право, я даже не удивилась, когда Джеймс отмахнулся от меня и завуалировано сказал замолкнуть. Нет, я понимаю, что не разработчик. И мои попытки поучаствовать в процессе смешны. Но ведь я хочу лишь объяснить технологию, прекрасно понимая, что не имею понятия, как её реализовать в системе искусственного интеллекта. Ещё бы заставить выслушать и, главное, — услышать. Бездна меня пожри, но какое к пустоте «оптическое и акустическое распознавание»? Вот чем оно мне помешает, а? Я что, нужный голос не сгенерирую?

Вздохнула поглубже, понимая, какой эффект произведут мои слова, но терпеть больше не видела смысла и спокойно припечатала:

— Джеймс, ты необъективен. Модель — хрень полная. Ориентируешься на возможности архитектуры, упуская преимущество виртуального пространства и инкапсуляции. А именно с ними сложнее работать при взломе. Твою архитектуру я спалю к чёрту одним энергетическим полем.

Упорно продолжала безучастно смотреть в окно, зная, каким взглядом меня сейчас прожигают. Причём не только Джеймс, другие разработчики уже тоже испытывали ко мне что-то, граничащее между ненавистью и благоговением.

— Вперёд! Разрабатывай свою модель, — фразы прозвучали мрачно и рублено, вызывая в моём сознании жестокие картины древних казней. Тот случай, когда голос передаёт мысли говорящего.

Ладно, попробуем по-другому.

— Не могу, — честно призналась, садясь ровнее и переводя на Джеймса взгляд. — Разработчик — ты, Джеймс. То, что могу создать я, будет нефункциональным. Я знаю, что делать, но воплотить это не могу. Я не имею представления об ориентирах и подходах проектирования интеллектуальной системы, но я разбираюсь в логике. В логике — я тебя лучше, что, собственно, и является причиной моего здесь нахождения. Так что, ты дашь мне объяснить принцип защиты, которая бы меня саму, как минимум, замедлила? Или продолжим в том же духе: ты разрабатываешь модели, а я — ломаю?

Джеймс поджал губы, и я затаила дыхание. Это недовольство или улыбка, которую он скрывает? Он молча на меня смотрел, я отвечала тем же, как вдруг подумала, что, может, это такое одобрение? Одобрение в его манере? Медленно, с неуверенностью запустила голограмму блок-схемы и приступила к разъяснениям, периодически бросая взгляд на льва. Но он слушал. Действительно слушал! Ох уж это ранимое мужское самолюбие. Пока не признала, что без него ничего не смогу воплотить в реальность, готов был загрызть заживо…

Удивительно, но разработка сдвинулась с мёртвой точки и даже в том направлении, что я задала. Космос, просчитывать Джеймса сложнее, чем Лейлу. Там простая алогичность, с ним же — выстрел в пустоту. Попадёшь-не попадёшь — одним чёрным дырам понятно. А уж что случится, если попадёшь — единственный вариант из сотни вероятных.

Оставаясь в офисе на ночь, пользуясь внезапным прорывом и энтузиазмом, к концу недели мы достигли поражающих результатов.

Моё дело было сделано, большим я помочь им не могла. Сидела в кабинете, изредка подсказывая или поправляя. Логично, что с моей деятельной натурой я заскучала…

Я вертела странную голограмму плитки, исписанной древними письменами, строчки которых образовывали чудные знаки, — нашла в секретном архиве накирийского министерства и пыталась понять, чем же она меня зацепила, отчего не отпускает внимание. Но вместо великого прозрения вспомнила, как обещала Джеймсу показать, что означает «Сирена». Какое-то сумасшедшее желание шалостей овладело моим сознанием.

Призвав магию дара и продолжая гипнотизировать надписи, я позвала его:

— Джеймс… — эхо шёпота расползлось по комнате, превращая звуки в шум волн.

Никто не услышал, кроме него. Чарующий шёпот перекрыл все мысли в его сознании. Джеймс замер в кресле. Его рука зависла над планшетом. А взгляд… взгляд безошибочно направился на меня. Улыбнувшись, как ни в чём не бывало повернула голограмму.

— Умница, Джеймс…

Никто в здравом смысле не назвал бы мой голос человеческим. Потусторонний, слишком сладкий, манящий и зовущий, затрагивающий каждый нерв — перед таким не устоять. Я видела, как мужчина сглотнул и потянул ворот чёрной футболки.

— Нравится, Джеймс? Ты никогда не забудешь… мой истинный голос… Даже в дыхании другой Сирены ты будешь слышать меня… Это магия Зова… Но берегись, Джеймс, я могу и внушать… Или соблазнять… Джеймс… Я так хочу тебя, Джеймс… Сможешь мне отказать?

— Все свободны, — услышала через мгновение его хриплый голос. — На сегодня закончим, расходитесь.

После нескольких бессонных ночей накирийцы с радостью свалили из офиса, в считанные секунды оставив нас наедине.

Щёлкнул закрытый моей магией замок дверей, ослабло освещение. Закрыв голограмму, я, уже не таясь, посмотрела на мужчину. Улыбка звучала и в голосе:

— Поиграем, Джеймс? Хочу, чтобы ты вспоминал меня даже в офисе…

Его глаза красиво переливались в сумрачном полумраке. Наверное, так играют солнечные лучи в кронах деревьев. Джеймс смотрел на меня с привычной мягкой снисходительностью уверенного в себе и своих силах хищника. Льва, что позволяет лисице забавляться. Он находил в потере контроля удовольствие. А я находила удовольствие в нём. Чем не прекрасное сотрудничество? Или использование? Что это? Только бездна знает.

На его губах появилась сексуальная усмешка. И весь его вид, расслабленный и непринуждённый, говорил о том, что играть мы будем и будем долго…