И, главное, зачем.

Думай, Ву, думай. Лежит паренек, его прооперировали, а он умер и воскрес. Классическая переброска в духе «‎Эскапизма». Параллельно Волков добирается до некой переписки, из которой делает вывод, что эмиссары будут проводить в «‎Галатее» свою операцию… Выезжает на объект, подключает меня и Кимберли. Все думают, что Нуриев лично отправился выручать новичка…

Разве это не слив?

Нас специально сюда притащили, чтобы…

Что?

Мы угробили столько эмиссаров, что можем войти в зал славы Российской империи. Расправиться с нами очень тяжело… И Нуриев это понимает. Поэтому не будет подставляться, а… постарается отвлечь. Пока мы прыгаем в прошлое, ищем несуществующую цель, суетимся… Что-то происходит в нашем времени. Там, где нас нет.

— Волков, — догадался я.

— Что? — переспросила Брукс.

— Они хотят устранить Волкова.

И, само собой, Нуриев руководит удалённо. В горячую точку эта крыса не сунется. Не знаю, в чём ценность следака, но ради его ликвидации «‎Эскапизм» пожертвовал двумя своими агентами.

— Нельзя откатываться, — Брукс покачала головой. — Там штурмовики.

Группа захвата, как я мог забыть.

— Вниз, — киваю себе за спину.

— Ты чего? — Брукс нагнала меня в самом конце коридора. — С дуба упал?

— Встретим Тимофея на парковке.

Заморозку мы отключили на первом этаже. И переместились в будущее — туда, где нас меньше всего ожидали встретить. Пропустили откат — сразу прыгнули на три минуты вперёд. Достаточно, чтобы куратор свернул с шоссе во двор микрорайона и отыскал свободное парковочное место.

— Они ведь это просчитали, — буркнула Кимберли. — Всё в моделях.

— Фаталистка.

— Какая есть.

Останавливаюсь у журчащего фонтана.

— Ким. Знаешь что?

Девушка замерла на полушаге.

С интересом посмотрела на меня.

— Что?

— Не важно, что они там просчитали. Мы выйдем из этой двери и всех нагнём.

Выйти из двери мы не успели.

Реальность исказилась, и я почувствовал, что начинаю исчезать. Уже второй раз за последнее время — и это мне не понравилось.

— Двадцать секунд.

Прыгаю в прошлое.

Зрительно ничего не поменялось, кроме одного — Брукс исчезла. Значит, между нами десятисекундный интервал.

Искажения продолжаются.

Перемещаюсь ещё на десять секунд — и сразу попадаю в гущу сражения. Вокруг мечутся неуловимые вихри, раздаются выстрелы, в грудь врезается файербол. Доспехи выдерживают. Замораживаю хронопоток — и вихри превращаются в людей. Брукс стреляет в бритоголового мужичка, окутанного фиолетовой аурой. Второй мужичок, явно азиатской наружности, запускает в меня пылающий огненный шар.

Отступаю.

Поднимаю руку с «‎барсом», делаю два выстрела. Мой противник смещается с линии огня — плавно, по всем канонам ган-ката. Я вижу пистолет, соткавшийся из небытия. И бегу к своему оппоненту, сокращая дистанцию. Обмениваемся выстрелами, я прыгаю в прошлое на четыре секунды и вновь наблюдаю за тем, как чувак собирает пушку. Вот только мне собирать ничего не нужно. Расстреливаю говнюка в упор.

Брукс сносит ветром перемен.

Бритоголовый хрономаг видит меня, поднимает ствол и… начинает исчезать. Меняются позиции вмороженных в реальность покупателей. Лысый в ужасе открывает рот, а затем из полупрозрачного становится… никаким. Его больше нет.

Возвращаюсь к исходным координатам.

И вижу знакомый автомобиль, паркующийся в нескольких метрах от меня. Фургона штурмовиков нет — думаю, они подкатили с обратной стороны.

Ретрочудо Волкова втискивается между двумя минивэнами, явно прибывшими из сельской местности. Тачки помяты, заляпаны грязью, но довольно вместительны.

Иду наперерез.

А вот и силуэт, выкрутившийся из воздуха.

Хрономаги интегрируются в реальность исподволь. Чтобы обнаружить такого типа в толпе, потребуется намётанный глаз. Ты видишь снующих рядом людей, не присматриваешься к ним, не пересчитываешь. А их становится больше, причём мгновение интеграции сложно отследить.

Я сразу понял, кто передо мной.

Тип, отделившись от квадратной колонны, уверенно направился к точке, в которой находилась «‎сова». Правая рука недоноска окуталась оранжевым сиянием… я увидел, как волшебник начал формировать нечто наподобие светящегося диска. Как у Кары, только огненно-красный.

Волков неторопливо выбрался из машины и замер на полушаге. Просто потому, что попал в зону действия нашего колдунства.

Одновременно с Тимофеем окостенели покупатели, случайные прохожие, таксисты. Вмёрзли в асфальт отъезжающие и паркующиеся машины.

Брукс так и не появляется.

Прикрывает мне спину.

Расширяющееся кольцо света и два выстрела.

Враг успевает пригнуться, но я к этому готов — пули летят в нужном направлении. Первая впивается хрономагу в плечо, заляпывает кровью боковое стекло минивэна. Вторая разворачивает грудную клетку.

Агент «‎Эскапизма» падает.

Я спокойно приближаюсь к мужчине, скребущему ногтями по капоту ближайшей машины, и добиваю его выстрелом в голову.

Откручиваю настройки.

Мир оживает.

Для наблюдения мы выбрали угловую камеру, позволяющую следить за большей частью палаты, окном и койкой, на которой ранее лежал воскресший пациент.

Штурм начался традиционно.

С разбитого окна.

Люди, спускающиеся на тросах, бронированные ребята в берцах и чёрных пятнистых штанах… Головы укрыты яйцеобразными шлемами. Серебристые шары, превратившиеся в лужи… На поверхности луж проступают рунические письмена…

В общем, до боли знакомая картина.

Оранжевой плёнки, которой заволакиваются проёмы в таких случаях, мне не видно. Я просто знаю, что плёнка есть. Всё идёт по плану, сценарий отработан годами, если не десятилетиями.

Непонятно, почему это всё улетело в Узду.

Пётр Мстиславцев исчез, появился вновь, и уже спокойно вышел из палаты, оставляя за спиной растворяющиеся в вечности тела бывших штурмовиков.

Браво.

Просмотр завершён.

И, наверное, эмиссар покинул бы клинику, пока одни участники этого спектакля сражались со мной и Кимберли, а другие разделывались с Волковым у дверей пассажа. Вот только нам удалось разгадать замысел.

Мстиславцев заморозил хронопоток, открыл дверь палаты и упал замертво.

С иглой в шее.

Крутой парализатор на основе всяких зачарованных компонентов.

Прикол в том, что иглу в шею эмиссара вогнали двадцатью секундами ранее, и сделала это Брукс. Тем самым мы перезапустили ветку реальности, порождённую «‎Эскапизмом».

Волна перемен заставила меня ухватиться за стену, чтобы не потерять ориентацию.

Штурмовики оживали один за другим, кровь сворачивалась, дырки от пуль зарастали. В моей голове смешались воспоминания, почерпнутые из видеозаписей, с новой картиной мира.

А потом всё схлынуло.

Волков шагнул в проём и начал раздавать приказы.

Рядом со мной материализовалась Кимберли.

— Сработано на совесть, — похвалил я.

— А то.

Доспехи я свернул, боевой транс отключил. Средоточие не опустело даже на треть, что наглядно показывает темпы моего развития.

Откуда ни возьмись нарисовались персонажи в белом. Оценили состояние Мстиславцева, проверили пульс, прошлись светящимися ладонями по всему телу. Утрамбовали на носилки и уволокли в портальную линзу.

Я посмотрел на экран канцелярского планшета.

Девственная чистота.

Папка с видеофайлами опустела. Вслед за этим растворился и сам планшет — в новой редакции никто мне его не давал.

Розовое свечение в проёме погасло.

В коридор вышел Тимофей Волков.

— Похоже, я у вас в долгу, ребята.

— У него, — Брукс кивнула в мою сторону. — Я бы не догадалась.

Мы со следователем обменялись красноречивыми взглядами. Дескать, были тёрки. Но ладно, проехали. А ты нормальный мужик, хоть и грёбаный подселенец — вот что мне собирался сказать канцелярист. Собирался, но выдал совсем другое: