На него надавили сверху.

— Хорошо, — сказал я.

— Вот, — барон протянул мне склянку с перламутровой жидкостью. — Пей до дна.

Взяв знакомый пузырёк, я потянулся к пробке.

— Учти, это особый тип катализатора, — предупредил барон. — Эликсир не раскрывает, а расширяет средоточие. Перестраивает всю систему каналов. Усиливает восприимчивость до запредельного уровня. Заказ выполнен индивидуально. В мире около десяти человек пили эту дрянь — никто из них не выжил.

— Мотивирует, — хмыкнул я.

— Моё дело — предупредить. Раз ты уверен в своём психопрофиле, бояться нечего. Разум подчинит тело, трансформация пройдёт успешно. Не уверен… готовься к мучительной смерти.

— Дальше вы будете перестраивать средоточие?

Барон покачал головой:

— Я проникну в твой мозг, но это будет роль наблюдателя. Моя задача — не позволить твоему мозгу отключить сердце или наделать других косяков. Дополнительный шанс на выживание.

— Понятно.

Откупорив бутылку, выпиваю её содержимое. Вкус с сентября не особо изменился — приторно-сладкий ликёрчик, который совершенно не пьянит. Вместо этого я схвачу такие глюки, что самый безумный индонезийский трип покажется прогулкой по музею современного искусства.

Бросаю пузырёк менталисту.

Зандер выхватывает бутылочку из воздуха.

Я настроился на вспышку яркого света, сильную боль и слепоту, но этого не случилось. Эликсир действовал мягче, но от этого не менее пугающе. Всё началось с потери чувствительности. Пропали запахи, звуки, осязание. Я больше не ощущал твёрдую землю под ногами, дуновение ветра на коже, трущуюся о тело одежду. Затем я ослеп. Из горла вырвался немой крик.

Секунды полной изоляции от мира растянулись в вечность, потом пришла боль. Скрутило так, что мысли перепутались, а пальцы начали рвать одежду на груди.

Вот дерьмо.

Инициация — разминка перед истинным трэшем.

Боль накатывала волнами, пронзала всё тело, скатывалась по позвоночному столбу вниз, выворачивала наизнанку, била электрическими разрядами. Задыхаясь, я не понимал, кто я и как здесь оказался…

Схлынуло.

Я воспарил над преобразившимся амфитеатром, впитывая краски, звуки и запахи окружающего мира. Никогда ещё брянские леса не выглядели столь прекрасно. Органы чувств включились разом и обрушили на меня сверхреалистичную картину бытия. Полупрозрачный купол цвета индиго, концентрические окружности трибун, пробегающие над головой молнии.

Восхитительная лёгкость.

Проваливающийся вниз барон.

Закладываю вираж, пролетаю над нижним рядом трибун и внезапно понимаю, что менталист тянет меня обратно. К земле.

— Это не всё, — доносится голос Зандера. — Приготовься.

Новая волна боли пригвоздила меня к цирку.

Я рухнул в траву, начал биться в припадке, а тем временем позвоночник горел в огне. Спазмы прокатывались сериями, выбивая искры из глаз.

— Безопасное место! — рявкнул барон.

В прошлый раз я вообразил комнату с прозрачными гранями, в которой МОР принимал гостей. И сейчас решил не оригинальничать — перенёсся в облако, к бескрайним звёздным россыпям и всепоглощающей тьме.

ИскИн встретил меня в кресле.

В привычном образе Волкова.

— Держись, человек. Организм перестраивается.

Моё агонизирующее тело колотилось о землю где-то на бескрайних просторах метавселенной. Мне сейчас было плевать. Боль отошла в категорию призрачных, нереальных вещей. Как интернат, в котором я вырос, сражаясь за крохи еды с другими маленькими ублюдками.

— Ты ведь не забыл о символике? — поинтересовался МОР. — Каждый тип магии визуализируется по-своему. Когда трансформация будет завершена, ты сможешь освоить все направления.

— И что мне делать сейчас?

— Запоминай символы.

Сидя в кресле, я наблюдал за знаками, которые проявлялись между нами. Их было много, несколько десятков, и мне пришлось максимально использовать мнемонические техники кибермансеров, чтобы не упустить ничего.

Мор щёлкнул пальцами.

Знаки втянулись в спираль, начали укладываться друг в друга и формировать уникальный символ, вбирающий черты всех магических классов планеты. Я не знал как это называется, но передо мной высветился ключ к абсолютному владению всеми резервами организма.

— Удерживай, — приказал МОР.

Я сосредоточился, а потом осознал, что нахожусь в двух мирах одновременно — реальном и виртуальном. Боль вернулась, но уже не вспышками, а постоянным раздражающим фактором. Стиснув зубы, я держал перед собой образ, а потом из глубин подсознания выплыло определение.

Омега.

Когда восприятие окружающего вернулось, я обнаружил себя на траве — в грязи, росе и собственной блевотине. Мне было хреново, но перестройка завершилась успешно. Не знаю, откуда пришло это понимание. Я просто знал, что могу использовать все техники мира.

— Вставай, — сказал барон.

Я больше не видел Омегу, но символ укоренился в глубинах моего разума.

Поднявшись с колен, я открыл портал и переместился в один из домов тайной канцелярии.

Надо принять душ и взяться за дело.

Ресторан был дорогим и пафосным. Из тех, где играет тихая джазовая музыка, а чопорные официанты с невозмутимым видом приносят счета, от которых у рядовой домохозяйки волосы встанут дыбом на всех местах. При этом в тарелке будет микроскопическая порция не пойми чего, оформленная так, словно над ней поработал сам Энди Уорхолл…

Здесь всегда живая музыка.

Здесь храм изысканности и вкуса.

И здесь собрались люди, большая часть которых должна умереть в ближайшем будущем.

— Приглашение было весьма неожиданным с твоей стороны, — Джонатан Уэслер отпил воды из стакана и безмятежно улыбнулся. — Но ведь ты знаешь, что сегодняшняя встреча предсказана?

— Разумеется, — я поднёс ко рту раковину с устрицей, всосал нежного моллюска под крутым фирменным соусом, прожевал и выдал свежую мысль: — Основатель всё видел, просчитывал и записывал в свои талмуды. Как же без этого.

— Не кощунствуй, — хмыкнул Джонатан. — А то ведь он может и сам заглянуть в гости.

— О, ты меня испугал, — я деланно огляделся по сторонам. — Когда мы виделись с твоим учителем в последний раз, его голова разлеталась от выстрела снайперской винтовки.

Уэслер нахмурился.

Остальные Гидры — тоже.

Как вы уже догадались, ресторан находился в Гонконге и негласно считался точкой сбора для высших иерархов Монолита. Кроме самого Уэслера на встречу пришли другие представители тайного общества. Их было четверо. Лысый старик с моноклем, женщина с благородным, но уж слишком безжалостным лицом, седовласый японец атлетического телосложения и бородач неопределённого возраста с хвостом длинных чёрных волос. Бородач носил печатку с литерой «М» на безымянном пальце, а левый мизинец у него вовсе отсутствовал.

— Ну, с кем не бывает, — я вернул опустевшую раковину на тарелку. — У нас ведь как? Сегодня ты, завтра — тебя. Да и «вчера» бывает не таким, как мы привыкли думать. Правда, Джонатан?

— Твоя правда, — улыбка на лице Гидры стала натянутой. — Говори, зачем пришёл.

— Ну, здесь всё просто. Убивать моего несчастного предшественника в Детройте вы не станете, это нарушит временную петлю, которую Алан так любовно закрутил. Зато сейчас руки у Монолита развязаны, правда?

— И ты решил упростить нам задачу, — сказал бородач.

— Отнюдь, — я погрозил дерзкому упырю пальцем. — Я решил обсудить положение вещей и нащупать… хм… некие точки соприкосновения.

— Зачем нам вести переговоры с тобой? — вступила в диалог женщина с безжалостным лицом. — Ты обречён, Корсаков. Да, ты владеешь магией времени и унаследовал родовые техники императорских щитов, но это ничего не значит. Нас больше, и все мы — универсалы.

— Какой я идиот! — хлопаю себя ладонью по голове. — Совсем запамятовал! Забыл вас пересчитать и не сообразил, что подставляюсь. Даже не знаю, как теперь быть. Вы меня убьёте сразу или надо помучиться?