— Ну что сказать, Бартенев-старший мёртв, новый глава поселения согласился на мои условия: мирная жизнь и отпустить пленных.

— Бартенев-старший — это отец Олега?

— Да. Мне любопытно, как он вообще стал главой общины?

— Я ещё маленькая была, когда его отец Иван, бывший глава общины, женился на дочке главы чистильщиков. Её звали Елизавета. Потом у них родился Олег. Лиза погибла во время вторых родов вместе с ребёнком. Тогда мы с чистильщиками жили более мирно. После смерти Ивана четыре года назад власть перешла к Олегу.

— Погоди, какой Иван? Мы же только что выяснили, что отцом Олега был прошлый лидер чистильщиков.

— Никто знал об этом, — развела она руками. — Я вспомнила этого мужика. В свое время он часто ездил к нам за товарами, но он был ещё молод тогда.

— Получается, мать Олега переспала с купцом и родила от него, а Иван ничего не знал. Мать Олега погибла, а Максим Бертнев каким-то путём вышел на Олега, после чего они вместе придумали хитрый план, как грабить общину.

— Хм… — Марина задумалась. — Раньше все нападения происходили тогда, когда в посёлке почти не было мужчин и особого сопротивления чистильщикам некому было оказывать. Поэтому во время нападений было так мало смертей.

— Понятно, — продолжил Воронцов. — Мужики забирали с собой оружие, и у вас его почти не оставалось. А Максим, который помощник Олега?

— Он вообще приёмный. Иван его купил у чистильщиков.

— Кстати, — встрепенулся Алексей, — мы про него совершенно забыли. Надо было отправить людей забрать его из охотничьего домика.

Обсуждая сложившуюся ситуацию, они дошли до общины. Их уже ждали. Дозорные их сразу приметили ещё на подходе и распахнули ворота.

От усталости Алексей еле стоял на ногах. Как только он зашёл в общий двор, сразу направился спать в дом Марины. На вопросы он отмахивался и говорил, что сильно устал.

Марина, встретив дочь, сразу начала отдавать указания по поводу Максима. В общине творился хаос, никто не понимал, что теперь делать. Убитых во дворе уже убрали. Только обгорелый труп Олега так и лежал возле обожжённого столба.

Стоило голове Алексея коснуться подушки, как он сразу вырубился от усталости. Сутки на ногах, рана и нервное напряжение подкосили его.

***

Воронцов проснулся после обеда. И первое, что он почувствовал — жуткий голод. Есть хотелось так сильно, что он был готов съесть целую свинью, только бы предложили. Одевшись, он вышел на улицу. У общей кухни стояли почти все жители общины и громко что-то обсуждали. Его сразу заметила Марина:

— Лёша, иди есть, пока не остыло. Я тебе специально порцию отложила. Не знала, когда ты проснёшься.

— Вот спасибо, Солнышко. Я жутко голоден, — он прошёл в её сопровождении до стола. — Что за шум, а драки нет?

— Представляешь, перед обедом приехала телега чистильщиков и привезла пятерых наших девушек. Взамен мы отдали им их раненых — тех двоих крепышей. Также мы им передали трупы чистильщиков и труп Олега всучили. Раз он сынок того купца, то пусть сами его и хоронят.

— А что за споры?

— Решают, кто теперь будет главой. Кто-то должен руководить всем этим бардаком. К тому же люди радуются тому, что хотя бы часть их родных вернулась.

Глава 18

Алексей продолжил хлебать жирный наваристый бульон и грызть вчерашнюю лепёшку. Из-за всех событий утренний завтрак отменился, каждый ждал обеда.

Он уже доел, и пил остывший травяной чай, когда его из-за стола выдернул Мишаня. Притащив его в центр толпы, он поднял его руку вверх и своим раскатистым басом произнёс:

— Вот новый глава общины! Только ему мы обязаны переменам!

Алексей совершенно не обрадовался новой должности, но толпа жителей общины была совершенно другого мнения. Начались споры, которые завершились тем, что большинством голосов главой общины был выбран Воронцов. Его мнение совершенно не учитывалось.

Он не стал спорить с орущей толпой, и с прискорбным видом согласился.

Когда народ начал расходится, он спросил у Марины:

— Где Максим? Его привели?

— Как только ты ушёл спать, я на пару с Мишей отправилась к охотничьему домику, — она понуро опустила голову. — Окно оказалось выбито, изба пуста. Лишь куски пеньки лежали на полу. Ему удалось освободиться от пут и сбежать.

— Плохо дело, — нахмурился Воронцов. — Ещё аукнется нам его побег.

***

Принесение клятвы происходило с наступлением темноты. Ночь была прохладной. В меню перстня значилось, что сегодня было первое октября.

Одетый в расшитую рубаху из шерсти и широкие штаны с красными лампасами, Воронцов стоял у огромного пня, в котором в центре и с боков проделали отверстия, наложили туда щепы и подожгли. Огромная печь из бревна выкидывала языки пламени в ночное небо, и маленькие угольки, поднимаемые жаром огня, улетали ввысь и стремительно гасли.

Алексею нужно было зачитать клятву и совершить ритуал. Клятву ему любезно написала на обрывке листка из старой тетради, маленьким огрызком грифельного карандаша его любимая.

Весь вечер происходила подготовка к ритуалу. Кто занимался пнём, кто готовкой — все были при деле. Стоя перед огнём, он внимательно вглядывался в красно-оранжевое пламя. Его мысли крутились в голове, а в горле стоял ком. Ещё полгода назад он был простым пенсионером, ждал, когда его, наконец, стукнет инфаркт или инсульт, чтобы закончить это жалкое существование. Он был одинок, как старый больной волк. Сыну не нужен, жены нет, старые друзья уже давно умерли, кто по глупости, кто от водки, с некоторыми просто развела судьба. И вот он теперь, оказавшись вдалеке от своих насущных проблем, застряв в этом временном промежутке, стал сильнее физически и духовно от желания выжить. Новая любовь! Победа над бандой! И ещё теперь он стал главой общины! И все это только благодаря перстню на его правой руке. У него появилось желание жить и наслаждаться жизнью. Ради Марины, ради этих всех людей, Светы, Тимура и его семьи, ради общины. На нём лежит великая ответственность за них всех, и только он может им помочь.

Он гордо вскинул голову и начал произносить клятву:

— Я, Сын воды и огня, клянусь верой и правдой служить своему народу, — в этот момент он бросил в огонь горсть зёрен пшеницы. — Судить честно и справедливо, отличать добро от зла. Быть честным перед собой и народом. Защищать их ценой своей жизни и не прятаться за спинами других, — в огонь полетел пучок овечьей шерсти, и пламя радостно его сожрало. — Клянусь, клянусь, клянусь!

Из деревянной кружки избранный лидер выплеснул в яркое пламя кровь петуха. Зашипевшее пламя сожрало и её.

По округе разнесли радостные крики.

После ритуала клятвы все жители набились в главный дом. Теперь по праву он перешёл в полное владение Воронцова. С гостиной людей встречал накрытый шикарный стол: жареный кабанчик, которого сегодня подстрелила Марина, варёные клубни картофеля с зеленью, нарезанные фрукты и овощи. Вино из груш и яблок плескалось в алюминиевых кружках. Все это освещалось свечами, придавая дёргающимся теням на стенах причудливый облик.

Воронцов встал из-за стола и поднял бокал.

— Дорогие друзья, сейчас я должен произнести речь. Я, как глава общины, не должен сожительствовать с Мариной…

В этот момент рука женщины дрогнула, а лицо перекосило от испуга.

— Поэтому я принял важное решение, — он развернулся к Марине и достал из кармана золотое колечко, припрятанное после второго похода к чистильщикам. — Марина, будь моей женой!

Лицо Марины разгладилось.

— Боже мой! — с облегчением выдохнула она. — Как же ты меня напугал. Я согласна, — у неё по щекам потекли слёзы. Она уж было подумала, что Лёша решил её бросить. Вытерев слёзы, она надела кольцо на безымянный палец. — Плохие у тебя шутки.

— Это не шутка, — криво изогнулись его губы. — Просто я волновался, вот и выстроил фразу своеобразным образом. Как-то не подумал, что это тебя может напугать.

— Конечно, может! — с упреком посмотрела она на него. — Когда мужчина прилюдно заявляет, что не может сожительствовать с женщиной — это звучит весьма и весьма…