— Похоже, он хочет, чтобы она вернулась в Калифорнию, — размышляет Черч, прислонившись к стене с мокко из белого шоколада в руке. Я обнаружила, что Меринда готовит их специально для него в «Щелкунчике». У неё в подсобке есть эспрессо-машина, но если какой-нибудь другой клиент заказывает необычный кофе, она с грохотом ставит на стол кружку с отбитым чёрным кофе и говорит, что если они хотят сливок и сахара, то могут попросить. На самом деле за этим довольно забавно наблюдать. — Но почему?
— Хороший вопрос, — говорят близнецы в унисон, а затем Тобиас вздыхает и убирает с лица красно-оранжевые волосы, в то время как Мика прислоняется к стене, засунув руки в карманы своих тёмно-синих брюк. — Сначала я подумал, что этот псих просто хотел, чтобы Шарлотта убралась отсюда, потому что, знаете ли, у неё есть вагина.
Мои щёки вспыхивают, когда я выхватываю записку из рук Рейнджера.
— Пожалуйста, не говори вагина, — шепчу я, и близнецы обмениваются взглядами, прежде чем ухмыльнуться.
— Вагина, вагина, вагина, — игриво тянут они, и я закатываю глаза. У меня нет проблем с этим словом, но… что-то в том, как они это произносят, заставляет это казаться менее медицинским и более… эм, сексуальным? Фу. Эти придурки из Студенческого совета доведут меня до смерти.
— Хотя, серьёзно, — говорит Мика, выступая вперёд и отталкиваясь от стены. Он хватает со стола большой пластиковый контейнер M&M's и зачерпывает огромную пригоршню. Тобиас идёт за ними следом, и братья устраивают мини-потасовку из-за шоколада, которая заканчивается тем, что яркие шарики разлетаются по всему полу. — Почему этому придурочному самородку не всё равно, ходит Шарлотта сюда или в Эверли? В чём его проблема?
— Придурочный самородок, — хихикаю я, ухмыляясь. Однако это выражение длится всего секунду, потому что я вижу, как Черч и Рейнджер обмениваются долгим молчаливым взглядом. Выражения их лиц серьёзны. Это не сулит мне ничего хорошего.
— Ты думаешь, они охотятся за ней из-за Дженики? — Черч размышляет, и Рейнджер резко кивает один раз. Он забирает у меня записку, комкает её и кладёт к себе в карман.
— А что ещё это могло быть? Но я годами копался в этом дерьме, и со мной никогда ничего не случалось. — Рейнджер вздыхает и закрывает глаза. Он наложил совсем чуть-чуть теней на веки, как какая-нибудь рок-звезда старой школы или что-то в этом роде.
— Должно быть, она близка к тому, чтобы найти что-то, что мы упустили, — добавляет Черч, его медовые волосы блестят на солнце. Это такой насыщенный, тёплый блонд. Заставляет меня задуматься, каково было бы провести по ним пальцами…
— Должно быть, — размышляет Рейнджер, переводя свой пронзительный сапфировый взгляд на меня. — Ты уже заглядывала в комнату Дженики?
Мои брови поднимаются, и я качаю головой.
— Я не знала, которая из них была её. Кроме того, многие двери заперты, а у меня никогда не было инструментов, чтобы взломать их. — Я думаю о ломе, который я подняла на днях.
— Давай, — говорит Рейнджер, выдыхая и засовывая записку в карман. — Мы тебе покажем. — Он выходит из общежития для парней, и я следую за ним, Черч и близнецы плетутся за мной.
Здесь, рядом с ними, гораздо менее страшно. Я чувствую себя как бы… защищённой. Они могут вывалить на меня пауков и полить мёдом мои волосы, но, эй, я не позволю, чтобы меня убил парень с ножом!
«Что за жизнь я веду», — думаю я, стараясь не позволять себе думать о лёгком выходе.
Я могла бы просто вернуться в Калифорнию. Кажется, папа действительно согласился бы в этот момент. Он не упоминал о моём переводе в Эверли с тех пор, как мы вернулись, но я готовлюсь снова встретиться с ним лицом к лицу.
Рейнджер идёт, чтобы открыть незакреплённую доску, когда я размахиваю перед ним ключами, которые украли близнецы.
— Ваша прославленная команда из Студенческого совета не совсем состоит из ангелов, — говорю я, бросая на близнецов взгляд, на который они отвечают парой лучезарных улыбок.
— Больше похоже, что он состоит из дьяволов, — ворчит Рейнджер, когда я открываю дверь, и мы все заходим внутрь, Рейнджер поднимает свой телефон в качестве фонарика. На улице ещё не совсем темно, но все окна заколочены, так что здесь довольно мрачно. Света из открытой входной двери просто недостаточно, чтобы проникнуть в такое большое здание.
Мы поднимаемся по семи лестничным пролётам на верхний этаж. Похоже, здесь должен был быть установлен лифт, но всё, что тут сейчас есть — это пустая шахта. Однажды я заглянула в неё, но, похоже, она ведёт прямо в подвал, и я не могу найти другого способа спуститься туда. Так жутко.
— У твоей сестры был номер в пентхаусе, да? — спрашиваю я, пока мы поднимаемся, поднимаемся, поднимаемся. Лестницы извилистые и декоративные, перила покрыты тонким слоем пыли. Наши шаги кажутся чересчур громкими, отдаваясь эхом на лестничной клетке, когда мы поднимаемся к небу.
— Она была первым и единственным человеком, который когда-либо жил здесь, — наконец произносит Рейнджер. Он даже отдалённо не похож на запыхавшегося, но я тяжело дышу и отдуваюсь, как сумасшедшая. Может быть, это не так уж и хорошо, что я пропускаю физкультуру, а? Я действительно чертовски скучаю по серфингу.
Мы поднимаемся на верхний этаж и направляемся прямо к двери. Рейнджер достаёт из-за пазухи цепочку с ключами и отпирает дверь, распахивая её, чтобы впустить нас в залитую светом комнату с прозрачными занавесками, свежеприготовленной кроватью и свободными от пыли выступами.
Он заботился об этом месте, Рейнджер заботился.
— Ты часто здесь зависаешь? — спрашиваю я, думая о звуках, которые слышала наверху. Он кивает, и я улыбаюсь. — Я прохлаждалась в общей зоне. Удивлена, что наши пути никогда не пересекались.
— Ну, я полагаю, ты была осторожна, чтобы тебя не поймали? — спрашивает он, бросая взгляд через плечо, приподняв бровь. — Я тоже. — Он поворачивается и идёт в спальню, со вздохом садится на край кровати и проводит своими большими руками по лицу.
— Где ты взял ключ? — спрашиваю я, и Рейнджер поднимает голову, его ноздри раздуваются от гнева.
— Он висел у неё на шее — вместе с петлёй. — Он морщит лицо, как будто знает, что должен был бы рассказать мне всё это, но не хочет.
— Неужели она… — я вздрагиваю, прикусывая нижнюю губу, когда близнецы занимают места на подоконнике, а Черч прислоняется к стене рядом со мной. Здесь пахнет нафталином и кедром, как будто этой комнатой не пользовались очень, очень давно.
— Оставила записку? Да. — Рейнджер взъерошивает свои тёмные волосы и бросает взгляд на Черча. Президент Студенческого совета поворачивается ко мне и встречается с моими глазами своим медовым взглядом. Сейчас он не улыбается и не холоден как лёд, как будто, возможно, это и есть его истинная сущность. Я вижу это в первый раз в жизни.
— «Дорогой ДжР, я думаю, они знают о нас. Я мало что еще могу сделать. Если ты захочешь встретиться со мной, ты знаешь, где меня найти. Я буду ждать вместе с ангелами. С любовью, Джей». — Черч делает паузу и скрещивает руки на груди. — Судя по тому, как она подписалась Джей, это должна была быть она сама.
— Подожди, ждёт вместе с ангелами? — спрашиваю я, и Рейнджер издаёт разочарованный звук, не обязательно обращённый ко мне, но как будто ему приходилось объяснять это сто раз сотне разных людей.
— Раньше в лесу стояла пара статуй ангелов. Именно там она встретилась со своим парнем. Я продолжаю говорить людям это; я говорю им это с тех пор, как мне было чёртовых восемь лет, и никто не хочет слушать. — Рейнджер протягивает руку и кладет её на металлический столбик кровати, вращая пальцами маленький декоративный металлический шарик на конце.
— Откуда тебе об этом знать? — спрашиваю я, и он поднимает на меня взгляд, прежде чем пожать плечами.
— Брат Спенсера. Раньше он руководил этой школой. У него были карты всего, как какое-нибудь дерьмо в стиле Гарри Поттера. Никаких волшебных следов, но все вещи безумно детализированы. В любом случае, он обычно брал нас со Спенсером поиграть в прятки и всякое такое дерьмо. Статуи ангелов, которые стояли там годами, исчезли в тот же день, когда умерла Дженика.
