Дабы проинформировать общественность о заговоре якобитов и подготовке Яковом II иностранной интервенции, 24 февраля 1696 г. Вильгельм III выступил на объединенном заседании обеих палат английского парламента: «Король наш Вильгелм явился сего числа в парламенте и говорил пространную речь, объявляя парламенту о том злом умысле на его особу учиненного»[1659]. На заявление британского монарха «оба здешние парламентские домы [палаты — К.С.]» ответили «паки писменно, что они короля Вильгелма за праведного и достойного короля здешнего королевства признают, а король Якобус… к короне аглинской никакого притязания не имут»[1660]. Не располагая никакими документальными доказательствами, британское правительство убеждало население, что Яков II, если не инспирировал заговор с целью убийства своего зятя, то, по крайней мере, принял в нем активнейшее участие[1661]. В апреле 1696 г. совместным постановлением палат парламента был принят новый текст присяги, без принятия которой невозможно было войти в состав сословного представительства[1662].
Дж. Баркли и еще нескольким заговорщикам удалось бежать во Францию, где они довольно холодно были приняты Яковом II, недовольным их планом покушения на Вильгельма III. В отношении Дж. Баркли даже был выпущен специальный указ, запрещавший ему показываться в Сен-Жерменском дворце в присутствии Якова II[1663].
Остальные участники заговора были арестованы. Девять якобитов (в их числе У. Перкинс, А. Рукмен, Дж. Френд, Р. Чарнок) были казнены[1664]. Та же участь постигла и генерал-майора Дж. Фенуика, хотя последний не принимал участия в заговоре на последней его фазе, когда было принято решение об убийстве Вильгельма III. Причиной вынесения столь сурового вердикта стала находчивость нортумберлендского дворянина, который использовал судебный процесс, чтобы впутать в заговор главных приближенных принца Оранского: графов Мальборо и Шрусбери, лорда Годолфина, адмиралов Э. Расселла, Р. Делевола и Г. Киллигру. В результате, возмущенные клеветой коммонеры, ведшие расследование, потребовали смертной казни для Дж. Фенуика[1665].
Получив в апреле 1696 г. сообщение о неблагоприятном для Якова II повороте событий в Англии, Людовик XIV немедленно отвел свой флот из Кале. Русские ведомости «Куранты» писали по этому поводу: «Ныне здесь совершенно подлинная ведомость получена, что намерение короля Якобуса, и которое было в аглинской земле исполнену быть, не удалось»[1666]. Однако, согласно воспоминаниям современников, Яков II еще долго оставался на побережье северной Франции, будучи не в силах поверить, что его последняя попытка вернуть британский престол потерпела фиаско[1667]. Только в мае 1696 г. низложенный британский монарх вернулся в Сен-Жерменский дворец.
Однако, несмотря на поражения, якобиты продолжали активно действовать, причем не только на Британских островах, но и странах европейского континента (прежде всего, во Франции), куда эмигрировала значительная их часть после «Славной революции».
§ 3. Якобитская эмиграция и двор Якова II во Франции
В становлении и последующем развитии движения сторонников Якова II Стюарта важная роль принадлежит якобитской эмиграции в Европе. При изучении якобитизма необходимо учитывать, что импульсы в борьбе за восстановление на британском престоле короля исходили не только из Британии, но и от диаспор, возникших в государствах континентальной Европы, прежде всего, во Франции. Именно якобитская эмиграция на протяжении всей истории движения обеспечивала сторонникам низложенной ветви Стюартов постоянную поддержку иностранных держав, без которой, по общему признанию историков, якобитизм не смог бы выжить как политическое движение[1668].
До настоящего времени в историографии ведутся споры о масштабах якобитской эмиграции. Согласно данным исследователей Дж. К. О'Каллагана и Г. Шоссинан-Ногаре, с 1688 по 1692 гг. в одну только Францию прибыло около 30 тыс. политических эмигрантов с Британских островов[1669]. При жизни Якова II их численность, по всей видимости, изменилась незначительно, поскольку абсолютное большинство тех, кто не желал принимать режим Вильгельма III и уехал за границу до 1701 г., были или придворными и ближайшими соратниками Якова II, которые покинули Британские острова вместе со своим монархом еще во время «Славной революции», или участниками реставрационных восстаний 1689–1691 гг., которые вынуждены были бежать с родины после поражения. Вторая волна эмиграции, серьезно повлиявшая на численность якобитских диаспор в Европе, наступила только после поражения восстания якобитов в Великобритании в 1715–1716 гг.[1670]
Проблема якобитской эмиграции остается слабо изученной, поэтому данных по другим странам и, тем более, по численности эмигрантов в Европе в целом не имеется. Известно лишь, что диаспоры в Испании и на территории современной Италии заметно уступали по численности французской. Из результатов исследований американского историка Д. Сечи можно заключить, что при жизни Якова II якобитская эмиграция в целом составляла не менее 100 тыс. человек, но, возможно, намного больше[1671].
Первая волна эмиграции была представлена в основной своей массе идейными сторонниками Якова II, для которых главным мотивом бегства с родины являлась верность свергнутому в ходе «Славной революции» монарху. Значительная часть эмигрантов была тесно связана с политикой, проводившейся Яковом II в период нахождения у власти. Другие приняли активное участие в борьбе против Вильгельма Оранского и его соратников уже после их прихода к власти. Кроме того, большинство эмигрантов первой волны были католиками[1672], поэтому единственным способом возвращения на родину для этих людей была реставрация Якова II. Они считали пребывание в изгнании временным, а положение Вильгельма III на Британских островах — крайне неустойчивым. В связи с этим, вся деятельность якобитской эмиграции в 1689–1701 гг. была направлена на подготовку возвращения Якова II к власти в Британии[1673].
Длительное время вопрос о социальном составе якобитской эмиграции оставался также малоизученным. Наиболее точные сведения имелись по ирландским наемникам, служившим во французской армии, которые были представлены выходцами из низших слоев общества[1674]. Однако, согласно новейшим исследованиям, якобитская эмиграция в основной своей массе была представлена аристократией и дворянством. Якобиты-эмигранты достаточно легко адаптировались к жизни на новой родине, чему было несколько причин. Во-первых, высокий социальный статус открывал им доступ к пенсиям и оплачиваемым должностям при европейских дворах и в армиях[1675]. Кроме того, большая часть якобитов продолжала получать доходы от своих поместий, поскольку случаи, когда семьи эмигрировали в полном составе, были редкими, и оставшиеся на Британских островах родственники выплачивали эмигрантам положенные им доли дохода[1676]. Во-вторых, к концу XVII в. в Европе сложилась единая элитарная культура. По словам Д. Сечи, всюду господствовала «французская мода, нравы и вкусы»[1677]. Поэтому, приезжая в любую европейскую страну, представители британского нобилитета встречали привычную обстановку и правила поведения.
