Однако граф де Турвиль, чья гордость была уязвлена поражением при Бафлёре, заявил, что справится с обороной своих судов собственными силами[1535]. В то же время, французский адмирал прекрасно сознавал, что сил, находящихся под его командованием, недостаточно в случае, если британцы попытаются взять суда на абордаж, поэтому посадил все двенадцать кораблей, прибывших к мысу Ла-Хог, на мель, высадил команды на берег и начал разгрузку судов[1536].
Стремясь не допустить последней, отчаянной попытки Якова II переправиться со своими войсками в Англию, адмирал Э. Расселл уничтожил все корабли французской эскадры, оставленные на побережье Нормандии[1537]. 21 мая в порту Шербур адмирал Р. Делевол сжег три стоящих там французских военных судна, в том числе флагман графа де Турвиля «Король-Солнце», являвшийся по оценкам современников самым дорогостоящим боевым кораблем, построенным в Европе в те годы[1538]. 23–24 мая адмирал Э. Рассел у м. Ла-Хог сжег двенадцать лучших кораблей французского флота прямо на глазах Якова II и всей его армии[1539]. Бой был столь ожесточенным, что низложенный Стюарт, находившийся на одной из прибрежных артиллерийских батарей, едва не был сражен ядром: несколько стоявших рядом с ним человек были убиты наповал[1540].
Во все биографии Якова II вошла его знаменитая фраза, которая, вероятно, ненароком вырвалась, когда король наблюдал за сражением: «Только мои храбрые англичане могли осуществить такое отчаянное предприятие!»[1541] По всей видимости, Яков II на миг забыл свое бедственное положение и вспомнил деятельность на посту лорда верховного адмирала Англии: ведь в значительной степени именно он создал флот, столь оперативно разрушивший планы Людовика XIV и его собственные по вторжению в Англию. На окружавших в этот момент Якова II французских офицеров реплика британского монарха произвела ошеломляющее впечатление[1542].
После боев 19–24 мая 1692 г. рухнули последние шансы якобитов на вторжение в Англию. Яков II был настолько поражен крушением вселявшего в него столько надежд плана, что отказывался верить в невозможность интервенции и к удивлению якобитской эмиграции, в том числе своей супруги Марии Моденской, в течение нескольких недель оставался в военном лагере в Нормандии[1543]. Британский монарх надеялся на новое предприятие в конце лета. Однако в начале июня 1692 г. поступили распоряжения от Людовика XIV о свертывании лагеря на м. Ла-Хог и переброске находившихся там военных частей на другие театры военных действий[1544]. 21 июня 1692 г. Яков II вернулся в Сен-Жерменский дворец[1545]. В письме Людовику XIV он сетовал на свои неудачи. Русские рукописные ведомости «Куранты» следующим образом передавали его слова: «Аз все беды по се число терпел, и все то, что с небес, на единого меня есть сносил. Но признаваю же, что сие великои убыток над корованом учененныи вашему величеству приключился, аз дознаваюсь, что моего ради безчастия сие надо войском вашим учинилось»[1546].
Неудачей своего кузена был крайне раздражен Людовик XIV, потерявший в результате несостоявшейся авантюры лучшие суда своего флота. Будучи не в состоянии высказать свое раздражение Якову II, который благоразумно оставался на севере Франции, пока при Версальском дворе не улеглись страсти, французский монарх излил своей гнев на нового военного министра — маркиза де Барбезьё, которому, по словам герцога де Сен-Симона, «устроил изрядную головомойку»[1547].
Главной причиной провала планов Якова II и Людовика XIV по вторжению в Англию в 1692 г. стала их дезинформация британскими якобитами, которые существенно преувеличили масштабы поддержки низложенного короля в стране и, особенно, в британских военно-морских силах. Нидерландский посол в Лондоне отмечал, что если бы Яков II вторгся с армией ирландских и французских солдат — представителей «двух народов, наиболее ненавистных англичанам»[1548], то смог бы собрать под свое знамя не более 2 тыс. человек. Это высказывание, хотя и несколько утрирует реальную ситуацию, однако в определенной степени отражает общественные настроения в Англии того периода. Вторым важнейшим фактором, приведшем к провалу операции, стали политические трения между Людовиком XIV и Яковом II. В 1692 г. военных ресурсов Франции было достаточно, чтобы сокрушить режим Вильгельма III на Британских островах. Однако Якову II следовало проявить большую гибкость в отношениях со своим венценосным кузеном, если он хотел получить французскую военную помощь в полном объеме. Людовик XIV, прекрасно знакомый с независимым и упорным характером Якова II, в 1692 г. оказал ему (как и ранее) половинчатую помощь, рассчитывая использовать очередной план якобитов скорее как маневр по дестабилизации внутренней ситуации в Британии. Еще одним фактором, приведшим к крушению интервенционных планов якобитской эмиграции и французского двора, стали отсутствие во Франции компетентного военного администратора, который бы смог заменить маркиза де Лувуа, после смерти которого военно-бюрократическая машина Людовика XIV начала приходить в постепенный упадок.
Провал десантной операции 1692 г. имел значительные последствия для последующего развития якобитского движения. С одной стороны, Яков II окончательно потерял поддержку среди тех слоев, в чьих руках находилась власть в Британии. Ранее недовольные Вильгельмом Оранским аристократы и высшие военачальники вновь сплотились вокруг режима, утвердившегося в стране в результате «Славной революции». Граф Мальборо вернулся к поддержке правительства и на многие годы прекратил свои колебания. Адмирал Э. Расселл из потенциального предателя превратился в национального героя. Принцесса Анна навсегда прекратила контакты с Сен-Жерменом. С другой стороны, после 1692 г. многие британские якобиты потеряли веру в дееспособность эмигрантского двора Якова II и надежду на широкую иностранную поддержку и решили взять инициативу в свои руки. С этого времени, и, пожалуй, вплоть до заключения англо-шотландской Унии в 1707 г., давшей в северном королевстве новый мощный толчок развитию якобитского движения, главным центром политической активности сторонников Якова II стала Англия.
§ 2. Заговоры британских якобитов в 1690-е гг.
В истории Британии 1690-е годы можно охарактеризовать как эпоху якобитских заговоров. При их изучении исследователь сталкивается с целым рядом проблем. Заговоры в различной степени освещены в источниках. Касательно отдельных из них, в первую очередь, заговора графа Эйлсбери, немногие сохранившиеся свидетельства фрагментарны и часто противоречат друг другу. До сих пор остается нерешенным вопрос с датировкой этой конспирации. Французская исследовательница Н. Жене-Руффиак ошибочно отождествляет ее с заговором Престона 1690 г., в котором граф Эйлсбери в действительности не принимал участия[1549]. Американский историк Д. Сечи связывает заговор Эйлсбери с попыткой франко-якобитской интервенции в мае 1692 г.[1550], ссылаясь на монографию Дж. Х. Джоунса «Стержень якобитизма», в которой однако ни слова не сказано о причастности графа Эйлсбери к этой неудавшейся авантюре Якова II[1551]. Несколько ученых упоминают о визите графа Эйлсбери во Францию в мае 1693 г. с целью сообщить Якову II о новом заговоре якобитов в Лондоне, в который были вовлечены несколько влиятельных адмиралов британского флота[1552]. Сопоставление этих данных со свидетельствами дневника Н. Латтрелла[1553], а также уникальными сведениями, почерпнутыми историком Д. Мидлтон в семейном архиве графов Мидлтонов и приведенными в ее книге «Жизнь Чарлза, второго графа Мидлтона»[1554], позволяют предположить, что так называемый «заговор Эйлсбери» связан именно с визитом графа Эйлсбери во Францию в 1693 г.
