Таким образом, политика всеобщей веротерпимости преследовала две важные политические задачи: расширение социальной базы монархии и снятие социальной напряженности внутри британского общества.
В рассматриваемую эпоху трения на религиозной почве были одними из наиболее жестких. В связи с этим прекращение дискриминации отдельных групп населения из-за их религиозных убеждений было важной мерой снижения социальной напряженности, которая была и так достаточно высокой из-за ряда других факторов, в первую очередь, как результат социальных последствий развития капиталистического производства, темпы роста которого в Британии в конце XVII в. были весьма высокими.
Кроме того, Яков II прекрасно понимал, что пока нонконформисты будут притясняться во всех трех королевствах, они будут таить в себе угрозу для правительства и монархии и будут выступать постоянным фактором, дестабилизирующим ситуацию в обществе. Яков II впервые предпринял попытку использовать противоречия между сторонниками умеренной и радикальной реформации для укрепления позиции монарха в государстве: раздав посты во всех сферах и на всех уровнях государственного управления сектантам, Яков II направил всю их энергию на то, чтобы отстаивать свои новые позиции у англиканской аристократии и дворянства. В этой борьбе единственным союзником нонконформистов естественным образом оказывалась корона. Теперь сектанты были заинтересованы в том, чтобы всеми средствами усиливать власть британского монарха, а не бороться с ней, как это было прежде.
§ 3. Военные реформы
Важнейшим направлением политики Якова II стало продолжение начатых его предшественниками реформ по созданию профессиональной сухопутной армии. Получив огромный опыт военной службы как в сухопутных, так и военно-морских силах различных государств и будучи хорошо знаком с лучшими европейскими армиями, король смотрел на проблему обороноспособности Британии шире, чем большинство его соотечественников. Многие английские политики эпохи Реставрации исходили из устаревшего принципа, что островному государству для обеспечения своей безопасности достаточно иметь сильный флот и милицию — территориальное ополчение[459]. Между тем, в своих мемуарах один из британских кадровых офицеров — Дж. Рересби — обращает внимание на то, что локальные восстания под руководством герцога Монмута и графа Аргайла в 1685 г. и успешное вторжение в 1688 г. в Англию армии европейских наемников во главе с Вильгельмом Оранским продемонстрировали растущее военное отставание Британии от остальной Европы[460].
Постоянная регулярная армия являлась опорой короны и ее усиление позволило бы Якову II стать более независимым от парламента и от английский элиты, которая бы никогда не поддержала его политического курса, который, по своей сути, был направлен на уничтожение всего того, чего она добилась в результате революции середины XVII в. и компромисса 1660 г.[461]
Для осуществления затратных военных реформ Яков II находился в более выгодном финансовом положении, чем его предшественник — Карл II. Английский парламент, собравшийся в 1685 г. и, по замечанию одного из депутатов, «состоявший из большого числа преданных короне дворян»[462], не только разрешил Якову II держать армию в мирное время, но и предоставил ему значительные средства на ее содержание. В связи с этим у короля не было необходимости для получения дополнительных займов созывать новый парламент, который мог бы наложить ограничения на его военные планы[463].
Однако в своей реформаторской деятельности Яков II столкнулся с серьезной политической проблемой. Опустошение, которому были подвергнуты все три британских королевства в период Гражданских войн[464] и «железное правление Кромвеля» привели к тому, что у населения сложилось крайне негативное отношение к профессиональным войскам. Кроме того, поскольку ни в Англии, ни в Шотландии постоянная регулярная армия не имела глубоких традиций, британцы с подозрением относились к любым попыткам монархов создать или увеличить регулярные войска, полагая, что они будут использоваться, главным образом, для подавления общественного недовольства правительством и, в более отдаленной перспективе, для постепенной трансформации сложившегося после Реставрации 1660 г. равновесия короны и парламента в абсолютистский режим[465]. С восшествием на престол Якова II эти настроения усилились вследствие религиозной принадлежности нового монарха и его настойчивых попыток предоставить часть офицерских должностей католикам[466]. В итоге, с 1685 г. по Англии стали распространяться не вполне обоснованные слухи, будто Яков II хочет использовать «папистскую» армию с целью осуществления кровавой Контрреформации[467].
В 1670-х — начале 1680-х гг. масла в огонь подлила гегемонистская политика Людовика XIV. По словам Дж. Чайлдса, «начиная с активной военной кампании против Нидерландов в 1672 г., Франция ярко показала себя католическим, агрессивным и военизированным государством»[468]. С этих пор в массовом сознании британцев профессиональная армия, абсолютизм и насильственная Контрреформация стали восприниматься как три взаимосвязанных и неразделимых явления, появление одного из которых неизбежно вызовет к жизни и остальные[469].
Между тем, обращение к источникам показывает, что Яков II лишь в крайних случаях использовал регулярные части для подавления внутренней политической оппозиции. Единственным примером масштабных акций подобного рода служит разгром восстаний герцога Монмута и графа Аргайла[470]. Даже во время массовых погромов в Лондоне в октябре-декабре 1688 г. порядок в городе поддерживали не регулярные войска, а столичная милиция. Хотя Яков II ввел в «город на Темзе» отдельные армейские части, их функции ограничивались охраной королевских резиденций и католических часовен, и они не использовались в репрессивных целях. По мнению ряда исследователей, переброски армии из Ирландии было достаточно, чтобы потопить в крови любое восстание внутри Англии, даже если бы оно получило поддержку извне[471]. Однако Яков II не прибегнул к этой мере, опасаясь вызвать резкое недовольство в Англии и достаточно полагаясь на свои регулярные части из англичан и шотландцев.
Тем не менее попытки Якова II укрепить институт королевской власти и его отказ распустить армию, набранную для подавления восстания Монмута, окончательно убедили англичан в их самых худших опасениях[472]. Побывавший в Англии в 1686 г. русский дьяк Василий Михайлов в своем статейном списке отмечал, что король «англицкой… непрестанным строением ратных людей и тех частыми смотрами у подданных своих древнюю в них грубость и непокорство пременяет»[473]. Ситуация усугублялась тем, что при Карле II и при Якове II оппозиция короне всячески усиливала подобные опасения среди населения, провоцируя панические настроения[474]. В то же время, историк Н. Хеншелл отмечает: «Борьба вигов конца XVII в. за сокращение вооруженных сил прекратилась, как только они пришли к власти»[475].
