— Полезли наверх! — крикнула Лайма.

Не успели они двинуться вверх, как из сосняка появилось трое подростков. Впереди медвежьей походкой, засунув руки в карманы, шагал рослый, плечистый парень. Всем своим видом он выказывал пренебрежение к окружающим. За ним семенили двое: один конопатый, с взъерошенными огненно-рыжими волосами, другой худой, нескладный. Верзила подошел к девочкам и, словно не замечая, что те не одни, сказал:

— Куда наши дамы держат путь в столь прекрасный субботний день?

Эгле хихикнула, а Лайма ответила:

— Решили на Заколдованную гору взобраться.

Верзила свысока глянул на мальчиков.

— Ах, здесь и джентльмены есть, как-то сразу и не приметил. Судя по всему, провожали прекрасных дам. Это, конечно, очень благородно с их стороны, но только сейчас они могут беспрепятственно удалиться.

— Это еще почему? — с вызовом спросила девочка.

— Я, кажется, ясно сказал.

— Ты, видно, выпил, Гоголь-Моголь. Пойдем лучше с нами, а не хочешь — можешь убираться, откуда пришел! — разозлилась Лайма.

Тот, кого она звала Гоголем-Моголем, отвесил неуклюжий поклон.

— Осмелюсь представиться еще раз, мадемуазель: его высочество Юргис Гогя́лис, размер обуви сорок шестой, а перчаток — э-э, пожалуй, в магазинах таких и не купишь, приходится мамаше самой вязать. — Растопырив пальцы, он показал свою широкую, как лопата, ладонь. — Думаю, господа джентльмены догадались, что лучше всего убираться отсюда подобру-поздорову, пока не поздно.

Однако «джентльмены» не сдвинулись с места. Ромас молниеносно оценил ситуацию: силы явно неравны, этот дылда в одиночку способен одолеть их всех. Но и спускать нельзя: один раз уступишь, тогда крышка…

— A-а, выходит, господа джентльмены не согласны с моим мнением, — с издевкой произнес Гоголь-Моголь. — Они, видно, желают потолковать на эту тему. Что ж, это можно, — сказал парень и, неожиданно шагнув вперед, будто клещами сдавил плечо Костасу, который стоял ближе всех. Тот скорчился от боли.

Тогда к нему подскочил Ромас:

— А ну, оставь его в покое и мотай отсюда!

— Ах ты поганка несчастная! — замахнулся на него верзила.

— Гоголь! — вскрикнула Лайма. — Послушай, что я скажу!

Тяжелый кулак застыл в воздухе.

— Иди сюда! — нетерпеливо топнула ногой девочка.

Тот покосился в ее сторону, продолжая стоять в нерешительности.

— Мадемуазель что-то хотят сказать?

Отпустив Костаса, он нехотя подошел к Лайме. Миниатюрная девчушка вцепилась в его рукав и потащила парня за сосну. Там она долго с жаром что-то объясняла ему, тот в ответ лишь недоверчиво качал головой, потом недовольно пробормотал:

— Ладно уж!

Вернувшись назад, задира испытующе поглядел на Костаса и произнес:

— Если джентльмены желают помириться, ставлю два условия: во-первых, меня следует называть полным именем — Юргис Гогялис. Вопросы будут? — обвел он взглядом ребят.

Все поняли, что опасность миновала, и с облегчением рассмеялись.

— Попрошу тишины! — снова повысил голос Юргис. — Второе мое условие такое, — он пристально уставился на Костаса. — Говорят, ты большой грамотей. Так вот: решишь три задачки по алгебре за десятый класс, ясно? Через несколько дней их нужно отдать учителю.

— И не подумаю! — отрезал Костас.

Юргис Гогялис посмотрел на него сверху вниз:

— Ты, кажется, что-то сказал?

— Сказал, не собираюсь! — повторил Костас, и по его упрямо сжатым губам было видно, что никакая сила на свете не заставит пойти на уступки.

— Почему же, если не секрет?

— Просто так! — хмуро бросил Костас.

— Ах, вот как! — ухмыльнулся Гогялис и снова опустил Костасу на плечо свою тяжелую ручищу.

К ним подбежала Лайма:

— Костас, ну будь добр, уступи, согласись…

Тот молча посмотрел на девочку и понурил голову. Помолчал немного, потом вдруг неожиданно выпалил, глядя на Юргиса:

— Ладно, будь по-твоему! Занесешь меня на эту гору, тогда согласен.

Ромас и Йонас переглянулись. Вот это здорово! Юргис опешил от неожиданности и не знал, как поступить. Задачки… Не решишь — пиши пропало, а как тут решишь, когда голова от них пухнет. Да, но тащить этого очкарика на горбу?

— Ну, Гоголь-Моголь, что тебе стоит? Пару пустяков, — подбивала его Лайма.

Рыжеволосый приятель Юргиса ткнул его локтем в бок:

— Не будь дураком…

— Брось упрямиться, неси, — не унималась девочка.

И Юргис Гогялис решился: подхватив своими сильными руками Костаса, он перекинул его через плечо и на глазах ошеломленных подростков стремглав бросился бежать со своей живой ношей по косогору. Вскоре силач уже карабкался по отвесному склону.

Товарищи Костаса и девочки с хохотом кинулись за ними. У подножия горы остались двое хмурых спутников Гогялиса, явно недовольных поведением своего вожака.

На вершине горы Юргис сбросил Костаса.

— Ну что, доволен? — отдуваясь, сквозь зубы процедил он.

— Век бы так путешествовать, — невозмутимо ответил Мудрец.

Сверху все было видно как на ладони. Казалось, кто-то неведомый пытался перейти озеро с тех далеких зубчатых холмов: своей могучей рукой он перекинул через него мост, да просчитался, не дотянулся до берега. Вот и остался лишь узкий, длинный, похожий на язык выступ. На этом мысу, на самой его середине, стоял дом, где жила Лайма.

Ребята принялись разглядывать гору. По склонам ее, широко раскинув ветви, возвышались огромные сосны, которые и теперь, в безветренную погоду, едва заметно покачивали вершинами. То здесь, то там торчали редкие кусты, а на земле виднелись черные пятна кострищ, напоминавшие сверху заплаты. Повсюду торчали валуны, которые лежали здесь с незапамятных времен. Внимание Йонаса привлекла полузасыпанная пещера посредине горы. Он распластался на земле и засунул туда голову. Внутри было четыре ответвления с такими же осыпающимися краями.

— Похоже, раскопки тут были, наверно, кто-то клад искал, — заключил Йонас.

— А может, в этой норе зверь какой-нибудь живет? — усомнился Зигмас.

— В самом деле, ребята, почему эта гора Заколдованной зовется? — спросил Костас. — Видно, тут некогда ворожили.

— И сейчас ворожбой занимаются, — сказала Юрга. — Девушки на жениха гадают.

— А ты, случайно, с ними не была? — поддел ее Зигмас.

— Конечно, была!

— Ну, и кто же твой суженый?

Юрга тряхнула своими длинными светлыми косами:

— Красивый, умный и не такой лопоухий, как ты.

Ребята рассмеялись.

Зигмас прикусил губу. Ну и язычок у этой Юрги, лучше ее не трогать.

— Пора назад, — обратился к друзьям Ромас.

— Послушай, Гоголь-Моголь или как там тебя, раз уж ты Костаса сюда затащил, почему бы тебе меня назад не отнести? — с издевкой спросил Йонас.

— Могу и в озеро зашвырнуть, если тебе так неймется. Сдается, ты забыл про мое первое условие. Никакой я не Гоголь-Моголь, а Юргис Гогялис. Запомнил или еще раз повторить?

— Ты что, спятил? По мне, так Гоголь-Моголь куда лучше. Юргис Гогялис вовсе не звучит, я бы сказал, по-деревенски даже как-то. Другое дело Гоголь-Моголь. Что-то вроде псевдонима. А ведь псевдоним не каждому разрешается иметь, только знаменитостям — скажем, певцам, писателям, киноартисткам.

— Да, но я ведь не киноартистка.

— Неважно. Ты бы мог запросто в цирке работать — медведей, к примеру, поднимать, — не отставал Йонас.

— Осторожней на поворотах! — вскипел Юргис. — Так недолго и по шее схлопотать.

— Не кипятись, Гогялис, лучше почитай нам что-нибудь из своих стихотворений, — вмешалась Лайма. — Он у нас и стихи пишет, лирические, сам мне читал.

Ребята не поверили своим ушам. Этот увалень, драчун, задира — и вдруг поэт? Нет, непохоже что-то, да и вообще немыслимо!

— Одно мне даже запомнилось, — сказала девочка, — хотите послушать?