Инспектор с улыбкой наблюдал за их приготовлениями, потом высунулся из машины и крикнул ребятам:

— Как доберетесь до места, смотрите не мусорьте, лес не разоряйте. Может, и я как-нибудь наведаюсь к вам порыбачить.

Солнце висело у них прямо над головой, от изнуряющего летнего зноя поклажа казалась втрое тяжелее, и первый километр пути туристы преодолели с трудом, взмокли от пота. Расстегнули рубашки, закатали рукава.

Йонас выскочил на середину тропы и воскликнул:

— Вот бы так всю жизнь путешествовать! Шагать и шагать куда-то, что может быть лучше!

— И романы приключенческие читать — про разбойников и головорезов, — ехидно добавил Зигмас.

— Ты, что ли, их не читаешь? И другие тоже? У Ромаса вон целая библиотека уже набралась.

— У него и другие книги есть.

— Много у тебя с собой этих разбойников и сыщиков? — похлопывая по туго набитому рюкзаку Йонаса, шутливо поинтересовался Костас.

— Есть, да не про вашу честь, — огрызнулся тот. — Напроситесь еще у меня, умолять будете, — и Йонас многозначительно посмотрел на друзей.

— Подать сюда музыку! — воскликнул вдруг Костас.

— Чем прикажете играть? Может, ногой? Руки-то заняты.

Тогда Костас опустился на колено и театрально произнес:

— Конь перед вами — не хватает недоуздка.

Недолго думая Зигмас набросил ему на шею свернутую палатку. Костас вскочил и, шатаясь под ее тяжестью из стороны в сторону, помчался вперед.

Все удивленно переглянулись. Костас, воплощение серьезности, обычно такой сдержанный, сейчас резвился как жеребенок.

Зазвенела гитара, и Зигмас звонким тенором затянул песню:

Друзья шагали под музыку, и теперь с каждым шагом идти становилось легче.

На шоссе с ухабистой проселочной дороги с пыхтеньем выполз трактор, таща за собой прицеп. Тракторист, вихрастый парень, высунувшись наружу, с любопытством разглядывал навьюченных путников.

— Эй, куда ползешь? — стараясь перекричать рокот мотора, спросил Ромас.

— На озеро, куда ж еще.

— Может, подвезешь?

— Коли подсобите, поехали.

— Это мы запросто!

Трактор остановился, ребята побросали в кузов-прицеп вещи и забрались туда. На дне кузова был рассыпан какой-то порошок, издававший противный удушливый запах. От тряски он рассеивался в воздухе, забивая нос, горло, разъедая глаза.

— Эй, как там тебя, стой, стой! — вытирая слезящиеся глаза, замолотил удилищем по крыше кабины Ромас.

Паренек обернулся, расплылся в улыбке и нажал на газ. Прицеп завихлялся, запрыгал как живой, в нем пытались удержать равновесие и падали незадачливые пассажиры. Ромас принялся дубасить своим удилищем паренька по спине, и только тогда трактор остановился. Ребята кубарем выкатились на дорогу.

— Ошалел, что ли?! Кричим-кричим, а он ноль внимания, — накинулись они на шутника.

— А я думал, вы с ветерком хотите, вот и припустил, — улыбнулся тракторист.

— Что там у тебя за пакость — загнуться можно!

— Удобрения, чего же еще? Вам прицеп отмыть — раз плюнуть. Обещали ведь.

— Неужели на озере мыть собрался?

— А где же еще?

— Валяй отсюда, пока не влип… Через полчаса сюда инспектор нагрянет…

— Какой инспектор?

— Капитан Лаукайтис.

— Будет врать-то!

— Не веришь — не надо.

И ребята рассказали про случай с бутылкой.

— Вот черт, а я как раз малость поддал. Попадусь…

— Можешь не сомневаться. Хватка у него железная.

— Надо сматываться, пока не поздно.

— И больше к озеру со всякой отравой не лезь, а не то инспектору расскажем!

— Больно я вас испугался, тоже мне, защитники природы нашлись.

Трактор снова зафыркал, описал на берегу дугу и покатил назад.

Ребята продолжали путь, со смехом вспоминая, как им удалось напугать тракториста. А когда, падая с ног от усталости, вышли наконец к озеру, то от восхищения не могли сказать ни слова. Стоя на краю обрыва, взволнованно смотрели они на открывшийся перед ними простор. Впереди простиралась бескрайняя водная гладь, переливаясь на солнце серебристыми бликами. То здесь, то там, словно плававшие в воде огромные копны сена, высились островки, а вокруг озер раскинулись холмы, поросшие высокими ярко-зелеными соснами.

Это и были Белые озера.

Как только выбрали место и разбили палатку, Ромас с Йонасом улизнули на рыбалку. Йонас запасся червями еще дома, и сейчас они очень пригодились: на берегу сколько ни рой — ни одного не найдешь. Мальчики зашли по колено в озеро и забросили удочки неподалеку от зарослей рогоза. Поплавок Ромаса сразу же погрузился в воду. Первым попался ерш, вскоре клюнул второй, сверкнул в воздухе третий. Йонас от досады прикусил губу.

— Ты попробуй поглубже зайти, — посоветовал Ромас.

— Без советчиков обойдемся, — отрезал Йонас, считавший себя рыболовом получше Ромаса.

— Ну что ж, тогда извини. — Ромас снова подсек леску и вытащил серебристую плотву.

Йонас еще больше помрачнел: он не привык, чтобы его обгоняли — и, главное, кто, Ромас!

— Прости, — насмешливо произнес Ромас, швыряя в корзину юркую красноперку.

Это «прости» повторялось снова и снова. Йонас злился, не знал, что придумать. И его поплавок временами скрывался в глубине, но едва он дергал леску, рыба срывалась. Что за наваждение! Мальчик поднял удочку, осмотрел крючок — так и есть, сломан. Прицепил новый, насадил большого розового червяка, миг — и на берегу уже трепыхался красавец ерш. Следом клюнула красноперка величиной с ладонь…

— Вот это да! — восхищенно произнес Ромас.

— Прости, я не виноват! — передразнил его Йонас.

Как назло, у Ромаса перестало клевать, зато Йонас не успевал вытаскивать ершей, плотвичек. Над озером раздавались радостные возгласы:

— Прости!.. Извини!..

Зигмас тоже притащил удочку. Понаблюдав, как они рыбачат, поддразнивая друг друга, он сказал:

— И мне охота с вами, только вот как это червяка привязывают?

Ромас показал, где лучше встать, насадил Зигмасу наживку, и тот забросил удочку. Он терпеливо стоял в воде, уперев конец удилища в живот, но рыба не клевала. Тогда Зигмас положил удочку плашмя на воду.

— Пусть сама собой ловится, чего ее держать, даром мучиться.

— Это не дело, только всю рыбу нам распугаешь, — напустился на него Йонас. — Ступай-ка лучше отсюда.

Вдруг поплавок качающейся на волнах удочки нырнул, затем снова всплыл и запрыгал по воде.

— Ого-го!.. — взвизгнул Зигмас.

— Подсекай!.. Тащи!.. — одновременно закричали Ромас и Йонас.

Зигмас изо всех сил потянул на себя удилище. В воздухе мелькнуло что-то черное, длинное — сорвавшись с крючка, оно упало прямо Зигмасу под ноги.

— Змея, змея! — испуганно заорал горе-рыбак и, бросив удочку, кинулся наутек.

Тем временем выброшенный на берег угорь, извиваясь, полз к воде. Оставалось совсем немного, но тут подскочили Йонас и Ромас, отшвырнули его назад, а потом подняли и понесли к палатке.

— О-о, да это anquilla, anquilla, — видимо понаслушавшись разговоров отца-биолога, произнес по-латыни Костас.

Угорь был длинный, около полуметра. Темный, блестящий и скользкий, он извивался, норовя ускользнуть.

— Представляете, человек впервые взял в руки удочку, — удивлялся Ромас. — Не знал даже, как червяка «привязать». Именно таким и везет, прямо зло берет.

— А Зигмас где же? — огляделся по сторонам Йонас.

Тот стоял поодаль, за кустом. Узнав от ребят, что это не змея, а угорь и что не всякому удается его поймать, Зигмас загордился.

Рыбы наловили вдоволь, и все дружно принялись ее чистить. Потом разбрелись по лесу и стали собирать валежник для костра. А Ромас даже вырвал с корнем трухлявый пень и притащил его к палатке.

На полянке горел костер, из которого с треском взлетали вверх снопы искр. По обе стороны костра были воткнуты две рогулины, через них перекинута жердь, а на ней висел котелок. Языки пламени лизали его бока, и он, совсем недавно еще такой новенький и блестящий, на глазах покрывался копотью.