Ничего Смолин внизу не видел.
Прошло еще несколько минут, и наконец дно обозначилось и для Смолина. Ему показалось, что он на самолете, который только что пробил облачность и сейчас идет на посадку в неведомой горной стране.
Под батискафом горбились кряжи невысоких гор, щетинились их странные, похожие на столбы вершины, между горами простирались ровные долины, они были белым-белы, словно здесь только что выпал легкий снежок. Дно стремительно приближалось. Легкий толчок — и вокруг «Поиска» поднялось снежное облачко. Сели!
— «Онега»! «Онега»! Я — «Поиск», — услышал Смолин. — Коснулись лыжами дна. Глубина сто десять метров. Как поняли? Прием.
— Понял! — прохрипел динамик. — Приступайте к выполнению программы. Желаю удачи!
За иллюминатором стоял легкий сумрак, какой бывает перед завершением непогодного дня.
— Раньше бывали на морском дне?
— Никогда.
— Тогда смотрите в оба! Это все равно что на другой планете.
Каменцев прав: мир за иллюминатором не был похож ни на какой иной, он существовал по своим, неведомым законам, в других временных измерениях. Это там, наверху, мелькнул очередной миллион лет, а здесь он только-только начинался. Здесь этому миллиону еще долго существовать в неторопливом движении рыбьего плавника, в задумчивом крабьем шажке по песку, в меланхоличном покачивании бледно-зеленого стебелька актинии.
Проплыли мимо плоские прозрачно-хрупкие, словно стеклянные, морские окуни.
— А вон осьминог!
— Где?
— Да там, в камнях. Ишь как глаза таращит! У… у… тварюга!
И вправду, среди камней поблескивали две крупные бусины темных завораживающих бесовских очей, шевелились длинные щупальца, обнажая светлые ладошки присосок, словно звали к себе: иди сюда, здесь лучше!
Показались из-за скалы два пепельно-серых ската, расправив легкие крылья-плавники, долго парили над долинкой, как дельтапланы. Выскользнуло из темной расщелины чье-то длинное, узкое, будто лезвие, броско яркое тело, сделало длинный, изящно-ленивый зигзаг перед иллюминаторами «Поиска», словно хвасталось своими достоинствами. Острая зубастая морда хорька, бархатистая пятнисто-желтая под леопарда кожа…
— Мурена! — снова пояснил Каменцев.
Рыба-змея! Наконец-то Смолин воочию увидел эту хищную и опасную морскую тварь, с которой связано столько жутких историй! Но и она, злобная, зубастая, выглядела вполне мирно в этом заторможенном аквариумном мире. Вдруг вспомнилось выученное еще в школе:
И млат водяной,
И уродливый скат,
И ужас морей — однозуб…
Кажется, так в «Кубке» у Жуковского?
А ужаса никакого!
Тихие долины звали к покою. Поставить бы здесь дом, подумал Смолин, и жить бы в нем отшельником, и пускай там, наверху, в неторопливом течении времени бегут годы и тысячелетия, и не будет тебе до того, полного тревог мира, никакого дела.
На песке лежала большая пятилучевая пурпурная морская звезда, торжественная, словно адмиральский орден, случайно оброненный с борта проходившей в давние времена над Элвином португальской каравеллы.
— Мне здесь нравится! — засмеялся Смолин.
Каменцев поддержал:
— Я бы тоже тут остался. Передохнуть бы от береговой круговерти. Но, как говорят, покой нам только снится. Надо топать дальше. Мы с вами попали в район новый, здесь «Поиск» еще не бывал. Так что будем настороже! — Он коснулся плеча Смолина: — У вас под рукой блокнот и ручка на шнурке. Для заметок. А если что нужно сфотографировать — говорите. Я фотоавтоматом. Мигом! Он тут, под моим иллюминатором.
И крикнул наверх Медведко:
— Поехали, Юра! Подай чуток вверх и курсом сто сорок на юго-восток. Посмотрим, какой там сюрприз приготовили.
Им приготовили удивительное. Каменцев и Медведко еще вчера сталкивались с этим удивительным, а Смолин видел впервые. В отличие от гидронавтов он, как геолог, зрел куда больше, чем они, и оценивал виденное с иных позиций. То, что предстало перед взором в следующие минуты рейса, показалось для его профессионального мышления почти непостижимым.
«Поиск» поднялся на десяток метров и медленно поплыл между двумя скалами в соседнюю долину. Уже на подходе к долине Смолин издали разглядел крепостную стену. Ему почудилось, что они не на океанском дне, а в старой Европе, где глазу привычно вдруг обнаружить по дороге обозначившуюся на склоне горы крепостную стену, мощную, сложенную на совесть, так, чтобы выдержать набег орды варваров. А за стеной угадывались крепостные башни, руины древнего замка…
— Правь на стену! — командовал Смолин. — Поближе, поближе!
Он уже становился хозяином положения:
— Сможешь подойти вплотную? Вот так! А еще, еще ближе! Видите кладку? Это же натуральная кладка — блок к блоку. Давай к основанию стены. Взглянем: есть ли кладка у основания?
Подчиняясь командам Смолина, «Поиск» делал среди скал неторопливые маневры. При подходе к основанию стены батискаф, должно быть, попал в мощный подводный поток, его бросило на стену, ударило о камень, и «Поиск» крупно, словно в ужасе, задрожал всем своим стальным существом.
— Этак и по швам разойдемся! — встревоженно отозвался сверху Медведко.
Смолину подумалось, что труд этих парней постоянно «на грани», как у циркачей-акробатов, работающих под куполом без страховки.
— Давай, ребята, теперь в соседнюю долинку! — Смолина охватило нетерпение.
Батискаф плавно поднимался над скалами, плавно проплывал над ними и осторожно шел на новое снижение.
— Смотрите! Очаг! Вон, вон на той скале! — Голос Каменцева дрожал от азарта.
И вправду, это было похоже на огромный очаг для ритуального костра. Большие камни положены один к другому по четко очерченной окружности. Черт возьми, перед ними точно обозначенный круг! А природа камня прямым углам и четким окружностям не подчиняется, в своих творениях она дика, необузданна, геометрии не признает.
«Поиск» осторожно перебрался в следующую долину, и перед ними предстала новая неожиданность: наполовину утонув в песке, лежали на дне странные полуокружья, одно к одному, словно колеса завязшего вездехода.
— И здесь окружности! — волновался Каменцев. — Константин Юрьевич, ведь все это необычно, верно? Что-то есть! Как вы считаете? Есть?
— Конечно, есть, Витя!
Смолин сам был взволнован, и ему нравился юный восторг гидронавта перед неожиданным. Теперь Каменцев и Медведко чаще апеллировали к нему как к высшему авторитету, и Смолин понимал, что в этом практически последнем научном рейсе — Крепышин не в счет — многое будет зависеть именно от его личного мнения, когда Золотцев сядет составлять свой заветный генеральный отчет.
— Смотрите, вон комната! Точно такие же видели вчера на другом склоне Элвина. Точно такие!
«Поиск» пошел на снижение и замер. В самом деле, это была почти настоящая комната! Борясь с течением, Медведко маневрировал рулями и винтами, и ему удалось на несколько минут удержать судно около объекта. В скале было вырублено прямоугольное углубление. Крыши над ним не было, да и входа в него Смолин не разглядел. Посередине лежал камень, он казался светлее стен, и можно было предположить, что его сюда откуда-то доставили. И опять же точно обозначенные углы — словно кто-то тщательно вымерял по линейке и высоту стен, и очертания камня. А камень похож на ритуальный. Может быть, на нем совершали жертвоприношения?
— Виктор, вы говорите, что на другом склоне горы видели точно такие же комнаты?
— Точно такие же! Это важно?
— Это очень важно!
— Чуваев осмотрел одну довольно подробно. И тоже удивился.
— Неужели даже Чуваев удивился?
Каменцев шевельнулся на своем лежаке и плотнее прижался лицом к стеклу иллюминатора.
— …Сдается мне, что, когда мы подходили к комнате, я видел в скале большую пещеру с почти прямоугольным входом. Хотите взглянуть?
— Еще бы!
Каменцев скомандовал:
