Ему кажется, что еще немного, еще чуть-чуть, и… он вспомнит. Он вспомнит, этот самый запах. Такой знакомый, такой родной… запах его бывшей жены.

Но нет, как бы он не старается, ничего нового из памяти он вытянуть не может. В глубинах сознания стоит незримый блок. Кровавые события той поры наглухо замуровали ту ячейку памяти, в которой хранилась память о единственном и неповторимом запахе тела любимой супруги.

Кутепов забросил руки за голову и задумался.

«Запахи, запахи правят этим миром, — в который раз пришли ему в голову одни и те же мысли. — И далеко ходить не надо. Буквально час назад был простой и наглядный пример, подтверждающий мою теорию запахов. А Герда это подтвердила самым наилучшим образом. Я глубоко убежден, что слух и зрение не идут ни в какое сравнение с этим удивительным даром природы — чувством обоняния».

— Герда, — обратился он к собаке. — Вот ты же умная псина, послушная, старательная… Но лиши тебя чуткого нюха, разве бы ты смогла догадаться, что в кармане у этого олуха находится марихуана?..

Алабай напряг остатки ушей, купированных согласно породе, и внимательно посмотрела на хозяина.

— Чего молчишь? Думаешь, все равно бы догадалась? — Кутепов добродушно рассмеялся и потрепал собаку по холке. — А вот и нет, большая лохматая подушка, не смогла бы. Жаль, что ты не играешь в шахматы, так бы мне было намного проще объяснить тебе мою задумку.

Представив Герду, играющую в шахматы, ему стало смешно. Однако Василий решил продолжить мысль, поскольку любил рассуждать вслух.

— А раз, моя красавица, кроме тебя у меня нет другого собеседника, то слушай. Представь, что органы чувств — это фигуры на шахматной доске жизни, и лишь благодаря ним мы воспринимаем мир и ведем борьбу за существование. Как ты считаешь, какой фигурой можно было бы обозначить твой дивный нюх?

Загоревшись идеей, Кутепов даже привстал с дивана. Он опустил ноги на пол, почесал бороду, расправил генеральские усы и с хитринкой посмотрел на собаку.

— А? Чего молчишь? То-то же, не знаешь… А фигура эта — конь или по-другому рыцарь. А если говорить по-английски: «Knight». Ты не смотри, что он от короля стоит в сторонке и ходит исключительно буквой «Г». Как по мне, это важная фигура на шахматном поле. Если, конечно, умеешь играть им как следует. Вот ты, Герда, очень верно сегодня сыграла этой фигурой, ловко ее использовала, и главное по делу. А теперь другой пример. Мы с тобой взялись помочь Юле. За непростое, скажем, дело взялись. Но… обрати внимание на такой факт. Фотографии преступника у нас нет. Имеется только словесное описание, в котором основная константа — рост преступника. Внешность не в счет, ее легко изменить. Волосы, например, остричь наголо, перекрасить. Или парик, в конце концов, напялить, да еще усы и бороду приклеить. Очки для солидности надеть. В общем, изменить облик можно так, что родная мамаша не узнает.

— Гав! — словно подтверждая его слова, издала громкий лай Герда.

Кутепов улыбнулся и продолжил:

— Правильно, говоришь, есть еще уникальный голос. Но его, собачий Эйнштейн, можно сделать тише, глуше, глубже, добавить писклявые нотки, хрипотцу, заикание или картавость. Получается, что и он тоже штука ненадежная. Даже отпечатки пальцев и потожировые следы на поверхностях можно скрыть, предварительно надев перчатки и соответствующую одежду. А вот запах — совсем другое дело. Нет, конечно, профессионал может применить специальные средства и тогда дело швах… Но это, Герда, должен быть специально обученный человек, причем озабоченный данным аспектом сокрытия улик. Вот и получается, что запах это шахматный конь, единственная фигура на поле нашего расследования, которая поможет обнаружить и поймать этого ублюдка. А поскольку, дорогая моя Герда, ты являешься гроссмейстером в такой игре, то всю надежду я возлагаю исключительно на твой тонкий нюх. Да еще вот на это…

Встав с дивана, Кутепов двинулся к комоду, на котором стояли пять склянок из толстого стекла.

С особой осторожностью поместив две из них в специальные мешочки из толстой стеганой ткани, он аккуратно опустил их в картонные футляры и закрыл сверху особого вида пенопластовыми заглушками. И только после этого положил тубы в специальный контейнер в своем рюкзаке.

— Ну что, Герда, отдохнула? Тогда пора и честь знать. Маньяичило нас ждать не станет. Эта сволочь уже разузнала, где Юля живет. А судя запаху, который ты сегодня определила как ведущий в «аромате» его преступной личности, этот тип наверняка крайне неуравновешен, а потому — особо опасен. С такими упырями никогда не знаешь, какая шлея им под хвост залетит.

Пошла уже третья неделя как Кутепов и Герда чуть ли не сутки напролет караулили территорию вокруг гостиницы-общежития.

За это время Василий не только досконально изучил окрестности, обнаружив наиболее вероятные точки нападения, но и выяснил еще один важный момент — маньяк приезжает сюда на машине. В том, конечно, была огромная заслуга Герды, которая благодаря уникальному нюху четко указала места стоянок злоумышленника.

Оказалось, что машину тот оставлял, как правило, в двух точках.

Первой такой точкой являлись гаражи, что расположились метрах в трехстах далее по шоссе. Они находились на той же стороне дороги, что и остановка общественного транспорта, куда обычно приезжала Юля.

Вторым местом, где маньяк оставлял машину, был небольшой прогалок между деревьев на противоположной стороне дороги, точно напротив асфальтовой дорожки, что тянулась от автобусной остановки к гостиничному входу. Потаенное укрытие между деревьев позволяло преследователю не только надежно скрыть автомобиль от посторонних глаз в ярко-зеленой листве густых кустарников, но и иметь отличный обзор для наблюдения.

Это место Кутепов пометил на карте как наиболее приоритетное в качестве плацдарма для будущего нападения.

Кроме того сыщик исследовал ежедневный путь, который преодолевала Петрова до входа в метрополитен. И надо же было такому случиться, что на Сокольнической площади его ожидал сюрприз.

А было это так.

Выйдя на конечной остановке и отстегнув обязательный для общественного транспорта намордник, Кутепов решил прогуляться с Гердой вдоль забора Сокольнического парка. Она хотя и была служебной собакой, но на дух не выносила никаких ограничений. Столь ненавистный для нее тугой и неудобный намордник был для алабая истинным мучением. Любая поездка превращалась для Герды в адскую пытку, и он это знал.

— Хорошо, Герда, молодец, — подбадривал он собаку, которую ко всему прочему еще всегда и укачивало в транспорте.

Так незаметно они добрались до центрального входа в парк. Пока Кутепов осматривался на новом месте, Герда уже пришла в себя и с усердием хорошей гончей принялась обнюхивать землю. Внезапно она замерла на месте и сделала стойку, после чего, не обращая внимания на строгий ошейник и натянутый до предела поводок, в прямом смысле слова потащила Кутепова прочь от парка.

Останавливать четвероногую подругу опытный кинолог не стал, зная, что если та потянула так сильно, значит, взяла свежий след. И не просто след, а нашла искомый ими запах.

Метров через триста Герда резко остановилась — как раз посредине Сокольнической площади, — покрутилась на месте и с прежней уверенностью потянула хозяина в другом направлении.

На этот раз их путь лежал точнехонько к калитке, ведущей на территорию Вознесенского храма. Сей факт поначалу Кутепова смутил, поскольку шел вразрез с его представлением о личности предполагаемого преступника. Из прошлых наблюдений он твердо знал, что обладатели подобной карты запахов — к которым и принадлежал искомый ими маньяк, — по какой-то мало ему понятной причине категорически избегали мест богослужения. К ним вполне справедливо могло быть применено, пусть и с определенной натяжкой, частенько используемое в быту выражение: «Как черт ладана боится».

И все же, будучи профессионалом своего дела, Кутепов не искал мистических объяснений. Он считал, что, скорее всего, и здесь не обошлось без особенностей интерпретации запаха ладана рецепторами обонятельного тракта у данной категории преступников. Возможно, из-за особенностей биохимических процессов в головном мозге этот запах вызывал у них непреодолимое отвращение. Или, например, он провоцировал аллергическую реакцию, как у аллергиков на пыльцу растений. В любом случае это было вне его компетенций. Однако факт оставался фактом.