— Эх, Седов, Седов… — вновь начал сокрушаться старший следователь по особо важным делам, — такую свидетельницу профукал! Ищи-свищи ее теперь по всей стране!

Он вздохнул и тяжело опустился на стул.

— Геннадий Петрович, есть у меня одна идейка, насчет маньяка. Можно я вам ее озвучу? — осторожно поинтересовался оперативник.

— Валяй, — безразличным тоном бросил Власенко, рассматривая фото предполагаемого преступника.

— А если нам показать эти видеозаписи специалистам по криминалистическому профилированию из соседнего ведомства? В Америке и Европе уже давно к расследованиям привлекают таких специалистов. Они даже название особое получили — профайлеры.

Власенко оторвался от фотографии и угрюмо уставился на Седова.

— Старший лейтенант, еще раз спрашиваю, ты где таких умных слов нахватался? — на мрачном лице прокурорского следователя впервые за все время промелькнула едва заметная улыбка. — Профайлер…

Казалось, что Власенко пытается попробовать это слово на вкус. Он немного причмокнул губами, сглотнул слюну, но, видимо, вновь ощутив дискомфорт в пищеводе, с гримасой недовольства буркнул:

— И много ты у нас таких спецов знаешь?

— Так это… — начал было оправдываться старший лейтенант.

— А я таких спецов повидал на своем веку немало, — авторитетно заявил седой следак. — Нет, конечно, среди них есть толковые ребята, как, например, профессор Бухановский, что из Ростовского медицинского университета. Кстати, тот самый, который в свое время экспертом по делу Чикатило работал. Этот человек определенно смог бы нам помочь. Но запомни, сынок, одну важную вещь: для того чтобы эксперт смог «расколоть» маньяка, требуется этого самого маньяка, ну или хотя бы подозреваемого в подобных преступных деяниях, поймать и доставить в соответствующее учреждение. Вон, у нас в Москве, научно-исследовательский институт имени Сербского наверняка с превеликим удовольствием возьмет к себе на экспертизу подобного субчика. Только, Седов, для начала его нужно поймать. А ты…

Власенко с досады махнул рукой.

— А ты ценных свидетелей уберечь не можешь…

— Геннадий Петрович, виноват, но… — все никак не успокаивался досужий оперативник, который хотя и чувствовал себя виноватым, но по-прежнему горел огромным желанием поймать преступника. — Ведь опытный профайлер, он по одним лишь движениям тела, по языку жестов, по мимике — да бог знает каким еще другим, не столь явным для дилетантов признакам, — сможет набросать психологический портрет садиста. А это даст нам ряд дополнительных преимуществ в поисках ма…

— Седов! — уже не сдерживаясь, прикрикнул на подчиненного Власенко. — Ты давай, не теоретизируй, а поймай хоть кого-нибудь. Вот тогда будет тебе и профайлер, и хрен знает еще кто. Кого угодно для дела найдем. Но, запомни одно, старлей, сперва требуется задержать злоумышленника. Понимаешь, поймать нужно этого сукиного сына, а все остальное потом. И заруби это себе на носу.

Он поднялся из-за стола, окинул присутствующих решительным взглядом и твердо заявил:

— Все, товарищи, совещание окончено, все могут быть свободны.

Опечаленный неудачной попыткой внести новизну в ход расследования, старший лейтенант Алексей Седов, одними губами произнеся: «Так точно», отправился выполнять распоряжения начальства.

На ноябрьские праздники Колкин вновь задумал наведаться в «Пропаганду». Это место, как он считал, идеально подходило для него в качестве охотничьих угодий. А свое нынешнее занятие он считал ни больше, ни меньше, а именно азартным развлечением, достойным только избранных.

Единственное, что его смущало, так это вероятность «запалиться» по глупости на какой-нибудь уличной камере наружного наблюдения. А таких «гляделок» в столице по нынешним временам было расставлено немало — практически на каждом углу, особенно в центре города.

Это был по-своему азартный и увлекательный процесс. Как он сам считал, своего рода вид спорта: найди и обмани. Зато, если он обнаруживал очередную лазейку вне зоны покрытия видеонаблюдения, далее уже ничего не опасался. Правда, так бывало не всегда, и порой ему приходилось пользоваться сторонней помощью. Например, благодаря знакомому охраннику в «Пропаганде», он заранее выведал, где в помещениях ночного клуба расположены скрытые камеры. Да и день для посещения клубешника — техно-пятницу с ее обязательной рейв-вечеринкой — он так же выбрал неспроста. На подобные отжиги народ туда приходил неординарный, яркий, а порой и откровенно чудной, а потому появление на танцполе молодого человека с ковбойской повязкой на лице никого особо не удивляло.

Ну раз чудак прошел фейсконтроль, значит, все окей, пусть «жарит», как его душе угодно. Тут и не такое порой встречалось, особенно, что касалось закрытых вечеров, типа тематических гей-вечеринок. Правда, на них Колкин не ходил принципиально, будучи от рождения абсолютно безразличен к обнаженному мужскому телу.

Подойдя к знакомому охраннику по кличке Бык, а когда-то своему бывшему одногруппнику по железнодорожному училищу, ныне гордо носящему звание колледжа железнодорожного и городского транспорта, Александр дружески протянул ему руку.

— Здоров, Бык, держи краба! Часовые родины не спят? — по старой школярской привычке он постарался сразу же задеть приятеля за живое.

Тот отреагировал спокойно.

— Здорово, Кол. А санитарские санитары все санитарят? — насмешливо парировал здоровяк, поглядывая снизу вверх на длиннющего брюнета. — Не ходил бы ты пока в наш клуб…

Бык взял многозначительную паузу и, хитро прищурившись, пристально посмотрел гостю в глаза. Под черной обтягивающей футболкой охранника бугрились, в прямом смысле слова, горы мышц.

— А что так? Фейсконтроль сегодня не пройду? — усмехнулся Колкин, уже нутром почуяв опасность.

Бык явно что-то задумал. Он отлично знал этого простофилю в обличье Геракла.

— Да нет, Кол, тут походу менты тебя ищут. Бумажкой с твоим фотороботом всем в нос тычут. Ты бы подстригся, что ль… да хоть под гопника, — он нервно гыкнул. — И сутулься сильнее, глядишь, тогда тебя здесь точно никто не узнает.

Александр вмиг напрягся. Если уж Бык стал с ним так разговаривать, значит, дела и вправду серьезные. Да и шутка про стрижку «под гопника» была точно не из репертуара качка. На стендапера он явно не тянул, даже в качестве реквизита для сцены. Да и юмор у него никогда не поднимался выше уровня кухонной табуретки.

— А ты?.. Ты им, надеюсь, ничего про меня не рассказал? — как можно спокойнее задал он вопрос и нарочито лениво достал из пачки сигарету.

Колкин еле сдерживал себя от распирающего негодования. Его аж потряхивало, когда он прикуривал сигарету.

«И это фуфло будет передо мной пальцы гнуть?!» — не на шутку рассердился он, хотя внешне старался быть само спокойствие.

— А что я?.. Я им пока еще ничего не рассказывал, — Бык взял театральную паузу, но, будучи плохим актером, как следует, ее не выдержал и, зыркнув глазами по сторонам, поспешно добавил: — Но это пока… Ты сам подумай, Кол, чего я тебя сдавать стану, если ты мне до сих пор, проигранные двести баксов не вернул?

На лице маньяка заиграли желваки. Колкин с трудом сдержался, чтобы не врезать этой горилле по зубам. В такие минуты, когда в нем начинал закручиваться смерч эмоций, он становился настолько вспыльчив, что частенько терял самоконтроль. Что и говорить, если он мог даже кинуться в драку с явно превосходящим по силе противником. Только сейчас Александр отлично понимал, что это был крайне неподходящий момент, чтобы начать драку. К тому же известие о разыскивающих его ментах очень быстро отрезвило буйную голову тридцатилетнего мужчины.

«Вот, сучок, каким был жмотом, таким и остался. Только бабло его и интересует. Это что ж получается, не будь я ему «фанеры» должен, так он меня запросто бы сдал?» — рассудил он и озлобился на охранника еще сильней.

Демонстративно выпустив дым в лицо приятеля, Колкин как бы нехотя изрек: