В переходе между «Театральной» и «Охотным рядом» на их пути встретились уличные музыканты: две скрипки, виолончель, ударник и труба. Завороженные игрой, они остановились, чтобы немного послушать молодых талантов.

— Привет! — раздался позади них радостный мужской голос.

Юля обомлела. Волна первобытного страха всколыхнуло все внутри. Сомнений быть не могло — это был голос… Александра!

С застывшим от ужаса лицом, на негнущихся ногах, она медленно развернулась и уставилась на подошедшего сзади молодого мужчину. К ее немалому удивлению это оказался совершенно не тот, о ком она подумала вначале.

Симпатичный темноволосый незнакомец широко улыбался миловидной блондинке, стоящей рядом с ними. В руках он держал букет белых роз.

— Привет, Стасик! — обрадовалась девушка, принимая из его рук цветы. — А я тут

пришла чуть пораньше, дай, думаю, ребят послушаю! Вон они как зажигают! Ты только посмотри, что Костик на трубе вытворяет!

От этих слов у Юли словно камень свалился с души. Она облегченно выдохнула, и в тот же миг ощутила на себе пристальный взгляд Марии Сергеевны.

— Юля, с тобой точно всё в порядке? Ты ничем не хочешь со мной поделиться? Заметь, я сейчас говорю не как твоя компаньонка по воскресным прогулкам, а как специалист по душевным недугам. Не забывай, что я врач-психиатр. К тому же я наблюдаю за тобой уже целый день и пришла к неутешительному выводу: у тебя что-то стряслось. Ты сегодня сама не своя. Все время оглядываешься, кого-то высматриваешь, будто за тобой кто следит. Вздрагиваешь от каждого резкого звука, от громких мужских голосов…Что с тобой, Юля? Может, ты хочешь о чем-то поговорить, но стесняешься это сделать?

Ощутив ее искреннюю обеспокоенность, Петрова не выдержала и сдалась. Видимо, последней каплей стал молодой человек, что минуту назад окликнул их сзади. В результате прямо там же, посреди перехода между станциями — правда, вначале, как и положено, хорошенько выплакавшись в плечо старшей подруги — она поведала вчерашнюю историю злоключений. Она рассказа все — от начала и до конца — не забыв упомянуть и про «пляшущие» зрачки, и про необычный запах пота и гари, исходящий от мужчины. И, конечно же, про угрозы расправы в телефонных сообщениях.

— Насчет зрачков ты могла и ошибиться, — авторитетно начала Зорко. — Это, кстати, не обязательно является признаком наркотического опьянения. Такое бывает и при ряде неврологических заболеваний, а так же у здоровых людей при выраженном перевозбуждении нервной системы. Судить о том, под кайфом кто или нет, по одному лишь этому признаку и расторможенности в поведении довольно сложно. Однако, девочка, ты сделала очень важное, на мой взгляд, наблюдение, а именно… особенности запаха пота. Тут, действительно, есть над чем поразмыслить…

На этом месте Зорко взяла паузу, словно засомневалась, стоит или нет произносить дальнейшее вслух. Однако, что-то для себя решив, продолжила:

— Дело в том, что по моим личным наблюдениям у пациентов с шизофренией и биполярным расстройством личности действительно имеется довольно специфический запах пота. Например, у шизофреников он часто имеет кисловатый оттенок, причем, чем ярче выражен, тем ближе стадия обострения заболевания. При маниакально-депрессивном психозе запах более сложный в описании, но также имеет ярко выраженные особенности. Правда, его, скорее, нужно один раз ощутить, чтобы навсегда запомнить. К тому же состав пота меняется в зависимости от стадии заболевания. Дело в том, что у таких пациентов в тканях головного мозга имеется сбой в биохимических процессах с участием нейромедиаторов. А они, как известно современной науке, ответственны, в том числе, и за эмоциональный фон. Например, серотонин отвечает за настроение, дофамин — за бредовые состояния, ну и так далее. На самом деле их много и функции у всех разные. Поэтому нельзя исключить, что вчера ты действительно встретилась с одним из таких людей. И если на данный момент он находится в острой стадия, то вполне может вести себя подобным образом. Поиски тебя он, конечно, может сделать сверхценной бредовой идеей, но…

Тут она прервалась и вновь углубилась в размышления.

— Юля, давай пока оставим эту тему! Очень уж она неоднозначна. В конце концов, ты лучше подумай — мы в многомиллионном городе. Крайне маловероятно, чтобы он смог тебя отыскать! Это как найти иголку в стоге сена. Вероятность настолько мала, что сводится к нулю. Поэтому, солнышко, не нужно впадать в отчаяние и пугаться каждого шороха. Так ты себя лишь до невроза доведешь, а там и до панических атак рукой подать. А вот они, моя дорогая, редкостная дрянь. Приходят быстро, а чтобы избавиться от них требуется ох как немало времени, годами могут длиться.

Она понизила голос и доверительным тоном произнесла:

— Послушай дружеского совета: купи новую сим-карту и забудь про этого Александра. Да и вообще, скажу по-простому: читать сообщения, отправленные психически больным человеком — пустая трата времени, только нервы трепать. Живи, как и жила. Езди на занятия, получай новую специальность, со мной по выходным гуляй… А через пять недель ты вернёшься в родной город и забудешь все, как страшный сон. Поняла?.. Да и преследователь твой к тому времени наверняка найдет уже новый объект для своих болезненных фантазий. А про тебя, детка, даже и не вспомнит… Ну что, договорились?

От спокойного тона и рассудительности опытного психиатра Юле сразу стало намного легче.

Кому доверять как не ей? Она психически больных людей каждый божий день встречает в своей практике.

— Хорошо, так я и сделаю, — пообещала Петрова и впервые за целый день по-настоящему радостно улыбнулась.

Однако включать телефон Юля так и не стала, решив, что это легко подождёт и до завтра.

«Утро вечера мудренее», — нашла молодая женщина лазейку для оправдания собственной нерешительности.

И тут же удивилась самой себе: ведь трусихой она не слыла никогда.

Идти сегодня на суточную смену Колкин не захотел.

За последний год такое с ним случалось не раз. То это было жесточайшее похмелье после нескольких дней загула, то — физическая слабость и недомогание после отмены психостимуляторов. А бывало, что причиной становилась полнейшая апатия к жизни, особенно в те периоды, когда он находился на краю очередной депрессии.

Обычно это была самая жуткая полоса в его жизни, когда приходилось, переступив через самого себя, обращаться за медицинской помощью и ложиться в психиатрический стационар.

Именно по этой причине в свое время он и отказался устраиваться на работу в крематорий. Согласитесь, кто станет держать сотрудника, который треть времени в году находится на лечении?

Сколько бы батя тогда не старался его уговорить, но стать кочегаром-истопником или ночным сторожем Александр так и не решился. Однако, видя, как отец упрямо держится за свою работу и сколько денег порой приносит домой, пристроиться в подобном месте, но без строгих обязательств, он все-таки захотел.

Колкин-старший на решение сына отреагировал быстро. И едва Сашка уволился из ремонтников подвижного состава, переговорив с «нужными людьми» и поручившись перед ними за сына, он пристроил его в одну из частных ритуальных служб города, что сотрудничала с городскими крематориями.

И стал с этого момента будущий убийца-садист официально числиться санитаром некоего общества с ограниченной ответственностью, предоставляющего широкий спектр ритуальных услуг населению Москвы.

Работка была, конечно, так себе, на большого любителя, но зато сутки через трое. А учитывая его образ жизни и специфику болезни, подходила по всем параметрам.

В ООО было пять бригад и пять автомобилей для траурного кортежа, не считая «труповозки». В той бригаде, где трудился Колкин, помимо него было еще трое санитаров. Причем все они попали на работу, пройдя через жерло весьма специфического «отбора», о чем каждый предпочитал не распространяться. Проще говоря: все в бригаде были повязаны круговой порукой.