Московское метро во всей своей многоликости и бесконечной круговерти, создающее впечатление города в городе, настолько занимало ее воображение, что она невольно загорелась желанием побывать на всех его станциях. А заодно и сфотографироваться на каждой.

Страничку в интернете Юля создала совсем недавно, делая первые робкие шаги в столь непривычном для нее мире цифрового общения. Поэтому идея наполнить ее интересными и яркими фотографиями показалось ей замечательной.

Для себя она решила, что каждую субботу станет посвящать одной из одиннадцати разноцветных линий московского метрополитена. Начать она задумала с Красной линии, по которой ездила каждый божий день. А поскольку красный цвет был к тому же и самым любимым — как она считала, наиболее схожий с данными ей от природы медно-красными волосами, — то и начать Петрова решила именно с нее.

Наступила очередная суббота, шестнадцатое апреля.

На голубом и удивительно прозрачном весеннем небе ярко светило солнце, с каждым часом все сильнее прогревая сырой и прохладный московский воздух. Его величество апрель уже вовсю маршировал по улицам и проспектам столицы, срывая с прохожих опостылевшие за долгую зиму теплые шапки. Он шептал им тихим веянием ветерка, предлагая хоть на минуту остановиться и подставить ласковым весенним лучам свои бледные и измученные морозами лица.

Да и как иначе? Весна же пришла!

С раннего утра Юля пребывала в особо приподнятом настроении. Она даже встала без будильника ровно в семь, как и задумывала накануне.

Тихонько, чтобы не разбудить соседку по комнате, молодая женщина прошмыгнула в ванную комнату. Приняв душ, она накрасилась, а затем, наспех выпив чашку растворимого «Нескафе» с зачерствевшим вчерашним круассаном, мышкой выскользнула за дверь. Почему-то именно сегодня ей хотелось прогуляться по Москве одной, без своей новой подруги.

Время шло к полудню.

Она успела побывать на «Юго-западной», на «Проспекте Вернадского», осмотрела станцию «Университет» и вот, наконец, добралась до «Воробьевых гор». Это была ее главная на сегодня цель.

В своих ожиданиях она не ошиблась. Эта станция впечатлила ее больше всего, вероятно, потому что располагалась на мосту непосредственно над Москвой-рекой. Обычные стены — в традиционном понимании этого архитектурного элемента — здесь отсутствовали. Вместо них были установлены огромные панорамные окна, из которых открывался потрясающий вид на Воробьевы горы, спортивную арену «Лужники» и пойму реки.

Сейчас было время ледохода, и по реке медленно, лениво толкаясь ледяными боками, плыли грязно-белые, разбухшие от воды тяжелые льдины.

«Прямо, как у нас, на Оке», — подумала Петрова, и это воспоминание придало ей новых сил. — Ну что, приключения, вы меня уже ждете? Тогда вперед, труба зовет! На Воробьевы горы!»

Она безмятежно улыбнулась, поправила никак не желающую укладываться в нужную сторону челку, вставила в уши «капельки» и включила любимую композицию.

«What if God was one of us?» — полилась знакомая песня.

Добравшись до смотровой площадки напротив университетской площади, Юля остановилась. Перед ней во всей красе простиралась величественная панорама Москвы: город отсюда просматривался как на ладони.

И, конечно же, ей сразу захотелось запечатлеть себя на фоне визитной карточки столицы. Она огляделась по сторонам в поисках подходящей кандидатуры на роль фотографа. Взгляд остановился на веселой компании, как ей показалось, студентов местного университета.

Оккупировав парапет, те неторопливо курили и, громко над чем-то посмеиваясь, оживленно беседовали. И хотя повсюду сновали экскурсионные группы и вереницей спешили случайные прохожие, но по какой-то необъяснимой причине ее выбор пал именно на этих молодых парней.

— Ребята, добрый день! Извините, что мешаю вашей беседе… Можно вас попросить сфоткать меня на фоне города? — вежливо обратилась она к ним.

Первым на призыв отозвался самый рослый из компании. Двухметровый крашеный блондин с голубыми глазами и белесыми, как у альбиноса, бровями с интересом посмотрел нее. На нем было укороченное черное пальто нараспашку, в контраст с ним — кроваво-красный джемпер с изображением головы мистического существа, а ноги обтягивали кожаные штаны, заправленные в высокие ботинки на мощной подошве. Всем видом он словно подчёркивал свою индивидуальность и пренебрежение к окружающим. В том числе, видимо, и к весеннему холоду. Молодой человек был явно старше приятелей. На вид ему было около тридцати, плюс-минус пару лет. В руках незнакомец держал раскупоренную банку пива «Holsten».

Явно бравируя перед друзьями, он окинул ее сверху вниз оценивающим взглядом, взъерошил рукой короткие волосы и, склонившись над ней, глубоким загадочным голосом развязано произнес:

— Да для такой красотки я на все готов. А ты не из этого университета случайно будешь?.. А то я, когда поступал в первый раз, по баллам не прошел, — неестественно громко засмеявшись, он прогнулся дугой, запрокинув назад голову.

Однако, как внезапно начался, так же быстро и завершился этот странный смех. Альбинос уставился на оторопевшую девушку странным «стеклянным» взглядом и задал очередной вопрос:

— А тебя как зовут, детка? Ты случайно не Оля?.. А то я от этого имени просто балдею…

Впав в ступор, Юля упорно молчала. Она растерялась, не зная, как лучше «отбрить» этого наглого типа. Безмятежное настроение вмиг улетучилось, а на смену пришла злость за столь неудачный выбор «фотографа». Правда, на самого наглеца, беспардонно обращавшегося к ней на «ты», она разозлилась куда сильнее.

— Что же ты такая строгая, как моя первая учительница? — никак не успокаивался белобрысый верзила, обдавав Петрову свежим перегаром. — Стоишь и молчишь, как в рот воды набрала. Сама же просила себя сфоткать, а теперь решила в молчанку играть…

Он наклонился и, уставившись ей в глаза, слегка коснулся рукой ее волос.

От нахлынувшего отвращения Юля непроизвольно вздрогнула. И тут же ей в нос ударил ни с чем несравнимый «аромат». То была гремучая смесь кисло-сладкого запаха пота, дорогой мужской парфюмерии, забродившего пива и горьковатой гари, которая показалась ей очень знакомой.

Воспоминание пришло как вспышка. Она знала, откуда помнит этот запах. Точно такой же «аромат» ей пришлось вкусить, когда на студенческой санитарской практике она попала в больничный крематорий, где сжигали части тел и органов, удаленных во время операции.

Воспоминания той поры и жуткое амбре быстро переплелись между собой, сжав горло накатывающим приступом тошноты. Чувствительную к запахам Юлю едва не вырвало прямо там.

«Самовлюбленный вонючий придурок», — со злостью констатировала она.

Мгновенно выйдя из спячки, она встрепенулась, и уже было собралась бросить в ответ что-то резкое, но не успела. Великовозрастный студент шмыгнул носом и бесцеремонно отобрал у нее фотоаппарат, который минутой ранее она протягивала с просьбой сделать снимок.

Оскалившись в некое подобие улыбки, он принялся ритмично подергиваться всем телом, словно танцуя одному ему известный танец. Он явно развлекался и дразнил ее.

— И в каких ракурсах ты желаешь заполучить фото для своего портфолио? Знаешь, когда-то в юности я увлекался фотосъемкой. Хочешь, сделаю из тебя звезду интернета? — начал он, но практически без перехода его мысли поскакали в другом направлении. — Не, давай-ка лучше сегодня вечерком мы встретимся в какой-нибудь кафешке. Посидим, поболтаем о том, о сем… Узнаем, так сказать, друг друга поближе. А если все сложится, то я тебе настоящую Москву покажу. Не те виды с картинок для туристов… совсем другую столицу. Ну как, согласна?

Слушать дальше эти бредни Юля уже не могла. Внутри все кипело, так и порываясь выплеснуться наружу. Со злостью вырвав фотоаппарат из рук наглеца, она резко развернулась и зашагала в сторону метро.

«Придурок, придурок, придурок… — упрямо твердила она. — Я тоже хороша… Нужно было этого козла сразу осечь… Чего, струсила-то?»