— Кто она? — Ветс удивилась, что её голос прозвучал настолько чётко и ровно, без дрожи, без страха.

- Судья, — колдун криво усмехнулся. — Чудовище, способное спасти или уничтожить.

— Нет, — Ветс вновь дёрнулась. — Это не правильно! Ей не нужна кровь!

— Что ты можешь знать об этом, девчонка? — прошипел Карот. В его руках блеснул изогнутый нож, лезвие заиграло причудливыми отсветами, приближаясь к запястьям девушки. — Когда-то Она уже являлась в наш мир. Ей всё равно кто его населяет. Ей всё равно кто с кем воюет. Ей всё равно кто кого убивает. Она выбирает большее зло. Выбирает тех, в ком больше ненависти в истреблении противников.

Наш мир балансировал на грани полного уничтожения. Люди погубили сами себя. Её же целью было не спасение. Её целью было открыть Двери для перехода в следующий мир. А для этого нужна энергия. Огромная энергия. Она взяла её из тех, кто был сильнее. Разрядила обстановку, уничтожила наших противников и, уходя подарила нам эльстон — камень генерирующий энергетический купол. Судья решила, что человечество выживет.

С тех пор мы приносим ей жертву — чистую энергию — нашу кровь. Мы не хотим, чтобы она вернулась, — нож в его руках прочертил сверкающую полосу, настолько быстрым был взмах клинка. Ветс запоздало вскрикнула уже после того, как из разреза на запястье заструилась густая алая кровь. Так же быстро Карот перерезал вены на её второй руке.

Девушка с ужасом наблюдала, как в чашу упали первые капли, превращаясь в быстрые струи.

— Нет… Ты не понимаешь — это бессмысленно, она уже здесь.

****

Бледные, ещё серые лучи утреннего света неуверенно прокрались через неровный провал окна внутрь дома. Осветили выщербленные стены, покрытый обломками и пылью пол, скользнули по узкой металлической полосе, в неестественном положении зависшей в воздухе, и достигли тела молодого мужчины, лежащего у дальней стены. Едва свет упал на его сомкнутые веки, он вздрогнул и чуть слышно застонал.

На его сухих, потрескавшихся губах запеклась корочка крови, впалые щёки покрывали полу зажившие царапины и ссадины, на тёмные волосы налипли частички каменного крошева. Ещё не открывая глаз, он резко сел и выставил перед собой меч. Лишь потом осторожно приоткрыл веки, замер и долго вслушивался. Слегка успокоившись, провёл ладонью по лицу, взгляд чёрных глаз окинул уже привычное помещение, в котором Берущий встречал второе утро подряд.

Вместо вздоха сквозь губы вновь вырвался стон. Сташ поморщился, невыносимо хотелось пить, голод на время отступил, но вот жажда не собиралась давать ему покоя. Он знал, что задержался здесь непростительно долго и почему-то был уверен, что не спал этой ночью, но видимо его организм решил по-другому.

Мышцы вновь сковал холод, парень рывком заставил себя встать, пошатнулся и опёрся на меч. К выходу он побрёл держась за стену. Лес встретил звенящей тишиной, Берущий привалился спиной к косяку и долго стоял, пытаясь осознать, почему нет никакого желания куда-то идти. Лес молчал, не давал подсказок. Сташ с трудом встряхнулся, хотелось закрыть глаза, сесть и вновь заснуть. Он пересилил себя и шагнул через порог. Шагнул и лишь тогда начал слышать — шорох хвои, песню ветра, шелестение травы.

За спиной раздался тяжёлый вздох, парень сделал ещё несколько шагов вперёд и лишь тогда оглянулся. Ощущение показалось странным, забытым. Наверное, именно таким и бывает чувство страха. Наверное. Сташ слишком давно разучился бояться.

Серый исполин всматривался в ответ пустыми глазницами окон, в проёме двери клубилось густое облако пыли, словно изо рта вырывалось дыхание. Где-то в его глубине то и дело мелькали почти незримые силуэты, силуэты тех, кто сотни лет назад переступал порог этой двери. Тени.

Сташ выдохнул, не спуская с дома взгляда, вперёд спиной начал отходить. Он не принадлежит прошлому, тот мир не его!

Когда между ним и домом встали несколько рядов сосен, он повернулся и, тяжело хромая на правую ногу, как только мог быстро зашагал прочь.

К роднику его вывели инстинкты, а не память. Когда-то совсем маленькая, заросшая кустами, ложбинка сейчас превратилась в глубокий овраг. Он поперёк прорезал широкую просеку и нырял во тьму бурелома. Сташ приостановился, просека существовала и раньше, а вот оврага он не помнил. Было похоже, что земля просто просела, а потом обвалилась. Он двинулся по его краю, спускаться вниз совершенно не хотелось, но именно со дна, скрытого листвой кустарника, доносилось едва слышное журчание воды.

Берущий втянул носом воздух, запах влаги защекотал его ноздри, отозвавшись мучительным спазмом в пересохшем горле. Больше не раздумывая, Сташ с места скользнул вниз, сбежал на дно оврага и обнаружил узкий ручей. Он мгновенно над ним склонился, опустил в воду руки и замер, ощущая, как ледяные струи колючим холодом впиваются в кожу. Энергия воды была удивительно чистой, незамутнённой никакими примесями. Он позволил себе прикоснуться к струям губами, сделал глоток, потом ещё один и ещё.

Напившись, Сташ долго тёр лицо, плескал воду на волосы, шею, пытался смыть с себя грязь и кровь. Холодные ручейки затекли под одежду, побежали по спине и груди, заставив поёжиться и прекратить водные процедуры.

Он опустился на землю, решив позволить себе короткий отдых. Впервые за всё время стянул сапог и закатал штанину, чтобы осмотреть повреждённое колено. Ничего утешительного он не увидел, кожа была чёрно-синей, распухшей. Если бы не кровлиг, возможно он уже сейчас не смог бы ходить. Сташ мечом отрезал от рубахи полосу ткани, от чего обнажился живот, смочил её в воде и обвязал колено. Потом вернул штанину на место и надел сапог. Ничего, он Берущий, пока ещё Берущий, и тех, кто способен вернуть ему силы, в этом лесу очень много. Возможно слишком много для одного.

Он услышал их гораздо раньше, чем бы ему этого хотелось. Мышцы до сих пор пульсировали усталостью, тело только — только начало восстанавливать потраченные на дорогу сюда силы. Сташ вжался во влажную подстилку леса, попытался слиться с землёй. Если не выдавать себя движением, то возможно запах прелой листвы и влаги перебьёт запах живой плоти. Конечно, если только они не остановятся и не будут искать его целенаправленно. Но судя по торопливому шелестению на краю оврага и по громкому гуканью, они охотятся совсем на другую дичь.

Сташ настороженно вслушивался в беспорядочные звуки леса. Твари способны передвигаться совершенно бесшумно, но сейчас они не скрывались. Слух вычленял быстрые удары множества лап об землю, стремительные прыжки, щёлканье челюстей. Стая.

Он оставался неподвижным, пока не убедился, что все твари пронеслись мимо. Осторожно приподнялся, медленно встал на ноги и начал выбираться наверх. Прежде чем вылезти, ещё раз замер на краю оврага, присмотрелся к окружающему лесу.

Земля была вспахана следами десятков лап, глубокими, смазанными, означающими, что те, кто их оставил, бежали с огромной скоростью. Сташ накрыл ближайший след ладонью, наклонился и слегка подул. Перед взглядом медленно, уже нехотя встала неровная багровая тень. Несколько мгновений она пульсировала в воздухе, потом сорвалась с места и понеслась догонять своего хозяина.

Берущий поморщился — гримптоны. Это была большая, сильная стая, способная напасть на любой отряд.

Вдалеке вдруг послышались крики людей, им ответил торжествующий утробный вой, вырвавшийся из множества глоток.

Сташ уже не таясь выбрался из оврага и выпрямился во весь рост. Сильно хромая он двинулся в туже сторону, что и стая.

Вскоре впереди замелькали бурые тела тварей. Берущий остановился за толстым стволом дерева, для начала нужно было оценить обстановку. Сейчас он находился на невысоком холме, его подножие огибала узкая лесная дорога, именно здесь гримтоны и окружили караван.

Сташ насчитал восемь телег, все крытые, обшитые со всех сторон толстыми листами металла. Две из них являлись пассажирскими, но выделялись они только тем, что имели в наличие плотно закрытые окна. В каждую запряжена пара лошадей, их крупы и шеи закрыты чешуйчатыми попонами, сходящимися на животах и груди. Все возницы в доспехах, вооружённые не только мечами, но и стрелковым оружием. Сейчас они вместе с отрядом охранения участвовали в отражение почти захлестнувшей караван атаке тварей.