— Мы ведь на той неделе, как многодетной семье, собрали вам сто марок! — разозлился замполит полка. — Как не стыдно, товарищ старший лейтенант заявлять, что нет денег?

— Я не вру! Денег действительно нет, мы потратили и ваши сто марок! Разве мои дети кушать бананы не имеют право? Они тоже хотят фрукты!

— Нахал! Немедленно отправляй семью домой в свой Брянск! — раскричался комполка. — И сам убирайся туда же!

— Увы, товарищ полковник, но деньги мы проели. Дайте мне ещё три дня подзаработать.

Намаялось командование с ними. В конце концов, под конвоем разведчиков и особиста жену и трёх детей старшего лейтенанта все же доставили к поезду и сопроводили до Франкфурта-на-Одере, а с самим Ванюгиным на стареньких «Жигулях» до Польской границы доехал пропагандист…

Глава в которой рассказывается с какой нервотрепкой осуществлялась погрузка и отправка техники на родину, а зампотех раскрывает Громобоеву все тайные мафиозные воровские схемы.

Вскоре после празднования объединения страны полк приступил к погрузке танков и прочей техники на платформы. Впервые после сорок пятого года эшелоны массово двинулись на восток: через всю Восточную Германию, потом Польшу, далее по Белоруссии и Украине куда-то в район города Кривой Рог. Выводимой техникой пополняли местную дивизию, а кто желал в ней служить тоже мог туда убыть.

Первыми погрузились артиллеристы. Ста двадцати миллиметровые самоходные гаубицы, чадя дымом и копотью, устремились по лесным просёлкам на грузовую станцию, за ними потянулись колёсные машины подвоза боекомплекта. На второй день эвакуации зенитноракетный дивизион перегнал «Шилки» и БТРы, затем несколько суток колонны БМП мотострелков запрудили подступы к товарным площадкам, и наконец, наступила очередь танкистов.

Офицеров и прапорщиков батальона, каждого с двумя-тремя солдатами и с флажками в руках расставили на перекрестках и поворотах, чтобы не дай бог, тяжелые танки не раздавили какого-то зазевавшегося немца пешехода или легковую машину.

Командир полка на совещании как обычно ругался, громко кричал, требовал то одно, то другое, а комбат Перепутенко с ним долго препирался. Весь спор заключался в том, сколько литров солярки должно быть в топливных баках.

— Обеспечить безостановочное движение! Чтоб ни в одном танке топливо не зависло! — шумел полковник Бунчук. — Наша задача загрузить технику быстро и в срок. Танки на платформы загоняют лично командиры рот, а то не приведи господи, механики свалят машину. Тепловоз подадут в шестнадцать, начало движения эшелона в двадцать. Караул сопровождения должен быть готов в пятнадцать часов: вещи, продукты, оружие, документы. Комбат, вы лично отвечаете за успешную погрузку!

Перепутенко определил Эдуарду особо опасный участок перегонного пути: руководство перекрёстком асфальтированной дороги с просёлочной, ведущей в какую-то деревню. На асфальт накинули настил из досок, чтобы нечаянно траками не повредилось шоссе и чтобы немцы, потом не начали судебную тяжбу за порчу покрытия. По обе стороны дороги стояли солдаты с флажками, прямо по центру, на осевой разметке, а на обочине сам Громобоев. Капитану велено было следить за бойцами, чтобы они бдили, а не улеглись в траву дрыхнуть. Регулировщиков обрядили в белые каски с красными звездами, в светлые комбинезоны с белыми светоотражательными рукавами, и каждому вдобавок к флажку по белому жезлу с полосками. Ну, прямо как настоящая военная автоинспекция!

Чуть в стороне в теньке под соснами стоял топливозаправщик и в нём дремал Странко, зампотех должен был заправлять заглохшие танки, или ремонтировать, если кто-то вдруг остановится и не дотянет до платформы.

Все группы регулировщиков выставили заранее, примерно за час до начала марша. Командир полка проехал на «Уазике», проверил готовность на маршруте, что-то прокричал из кабины, не останавливаясь, и скрылся в клубах пыли. Убедившись, что всё готово, полковник Бунчук дал по радиостанции команду на начало движения. Вдалеке за лесом послышался громкий рёв моторов, и вскоре на дороге показалась первая грохочущая машина. На вооружении батальона было сорок два танка «Т-64». Пусть не самая новая техника, но и не старая.

Один за другим мимо Эдуарда со страшным грохотом и скрежетом проползали эти броне гиганты. Командир полка безостановочно носился на своем «Уазике» взад вперёд от полка до станции, что-то громко орал, грозил всем кулаком. Вдруг один из танков не доползя пяти метров до шоссе, выплюнул выхлопной трубой чёрное облако копоти, движок судорожно затарахтел, захлебнулся и бронемонстр замер. Наступила напряжённая тишина.

Как назло рядом постом регулировщиков во главе с Громобоевым оказался командир полка. Полковник Бунчук выпрыгнул из «Уазика» и громко заверещал.

— Замполит! Что за муйня! Почему танк заглох? Почему не заправили как следует технику?

— А я знаю? Я что начальник ГСМ? — отругнулся капитан. — Моё дело регулировать.

— Вот и регулируй! Но ты должен вникать во все вопросы! В том числе и боевой подготовки и вопросами подготовки техники на марше!

— Я вникаю, и знаю, что все машины готовы и исправны. Может быть топливо не кондиционное, или его не долили, или украли…

Заслышав последние фразы, командир буквально взбеленил. Он затопал ногами, весь затрясся, и даже фуражка упала с его большой головы в придорожную пыль.

— Да как ты смеешь! Молчать! Я разберусь с вашим батальоном и накажу всех подряд! Сплошные болтуны и демагоги!

В этот момент бензовоз дал задний ход, и зампотех чертыхаясь вместе с солдатами, принялся доливать в баки солярку.

— Майор Странко! Живее! Погрузка идёт, а вы тормозите движение! Я же велел проследить за заправкой топлива. Накажу!!!

Володя небрежно, через плечо, не глядя в сторону Бунчука, матюгнулся и громко и внятно произнёс:

— Да пошёл ты на……

Командир снова затопал ногами, смачно ругнулся в ответ, вскочил в машину и куда-то уехал, словно бы по точно указанному зампотехом адресу.

— Вовка, ты очумел? Кэпа послал. Он точно тебя сегодня грохнет.

— Не грохнет, ты не знаешь наших отношений.

— Каких ещё отношений?

— Не мешай заправлять танк, иди, и регулируй движение. Видишь, немцы стоят и сигналят, мне нужно всего пять минут, можешь им пока открыть проезд.

Эдуард дал команду солдатам пропустить машины, и несколько стареньких «Трабантов» и «Варбургов» переехали по дощатому настилу и поспешили по своим делам.

Странко быстро дозаправил танк, бронемашина чихнула, завелась и, лязгая траками и катками, медленно уползла за поворот. Майор сел в бензовоз, и проезжая через шоссе задорно подмигнул Эдику, приветливо помахав рукой. Зампотех уехал следом за глохнущим танком, а Громобоев остался стоять на обочине. Ещё целый час он глотал пыль и считал танки: тридцать шесть, тридцать семь…сорок… наконец, прополз последний. Но нет, вдали показался тягач БТС с монументальной «тридцатьчетверкой» на сцепке. Теперь можно было сниматься с поста. Подъехала «техничка», загрузились и все направились на погрузку. К тому времени, когда Эдуард добрался на станцию, на хвостовую платформу эшелона по эстакаде вползал последний танк батальона.

Хорошо поддавший спирта комбат Перепутенко обнимался с командиром полка и оживленно жестикулируя, болтал всякую служебную неслужебную чепуху. Разбирали нюансы погрузки танков, обсуждали сиськи стоявшей в сторонке немки-железнодорожницы. Рядом покачивались на нетвердых ногах такие же подвыпившие зампотех полка и Мишка Толстобрюхов. Громобоев вылез из «Урала» и увидел сюрреалистическую картину: тягач втягивал на платформу следом за собой стянутый с полкового постамента «Т-34». У «памятника» были заварены сваркой катки и траки, поэтому он не двигался, а полз и бороздил гравий и бетон, словно цеплялся за последний плацдарм и не желал покидать Германию, завоёванную им в далёком прошлом.