— Я полковник Табуев, командир бригады! Кто хотел меня видеть? — тяжелым басом спросил начальник.

— Полномочные представители штаба обороны Белого дома, — представился Федотов. — Скажите, с какой целью бригада прибыла к Белому дому?

— Для поддержания порядка и недопущения анти Конституционных действий. Анархию мы пресечем и не допустим беззакония! — резко ответил пучеглазый полковник.

— А те, кто вас сюда послал, соблюдают Конституцию? — вступил в полемику с полковником Андрей Федотов. — Президента СССР они изолировали и силой удерживают.

— Я не уполномочен вступать в переговоры с первым встречным! — возразил полковник Табуев.

— Мы парламентёры! Товарищ полковник, с вами хотят встретиться Президент России, вице-президент и председатель Правительства России. Мы гарантируем вашу безопасность и готовы к ним проводить. Даю слово офицера!

Полковник переглянулся с двумя другими полковниками, они коротко посовещались, Табуев что-то тихо приказал ротному, и капитан выкликнул двух бойцов-громил. Одним из охранников назначили ветерана-афганца из Асадабада.

— Что ж ведите, поверю вашему слову, — согласился полковник. — Со мной пойдет мой заместитель и два спецназовца.

— Не беспокойтесь, всё будет в порядке, — заверил комбрига Федотов и распорядился: — Эдуард, иди на два шага впереди нас, раздвигай народ, следи за разными сумасшедшими, не подпускай ни кого близко, чтоб обошлось без провокаций.

Эдик и подполковник в гражданке, словно ледоколы начали руками раздвигать нервничающий народ, освобождая проход.

— Товарищи, пропустите! Граждане, расступитесь! Делегация к Ельцину! Не мешайте движению, не толпитесь!

Зеваки нехотя расступились, но из гущи людской кричали разное, кто приветствие, кто брань, а кто даже выкрикивал угрозы. Девушки всё норовили всучить полковнику-спецназовцу цветы и одной это удалось. Комбриг принял букет гвоздик и крепко зажал в кулаке. Наконец делегация добралась до решетки перед входом во дворец.

Дежуривший там милиционер запросил по рации непосредственного начальника, на зов прибежал суетливый майор не по форме, без фуражки, и увёл спецназовцев во дворец. Парламентёров не впустили внутрь, и они остались ждать спецназовцев за воротами. Прошло долгих два часа, наконец-то появились довольные и улыбающиеся начальники.

— Товарищ полковник! Что вы решили? Уводите бойцов от площади? — с тревогой и одновременно надеждой в голосе спросил Федотов.

— Генерал-майор, — поправил его Табуев. — Я назначен заместителем министра внутренних дел и отвечаю за порядок на внешнем периметре. Проведите меня, пожалуйста, назад к бригаде!

«До чего же всё удачно сложилось! Угроза кровопролития и многочисленных жертв миновала!» — обрадовался Громобоев известию, что угроза штурма миновала. — «Повезло этому полковнику! Да и он мужик не промах, оказался в нужное время и в нужном месте!»

Глава, в которой наш герой испытывает пылкую влюблённость, почти сразу же теряет эту новую любовь, и возвращается в часть триумфатором.

Солнце скрылось за крышами зданий, быстро стемнело, но народ продолжал бурлить и митинговые страсти не утихали и, ни кто не расходился по домам. Один за другим выходили на балкон ораторы, политиков сменяли артисты. Интереснее всех выступил известный юморист Хазанов.

«Вот здорово — заодно побывал на бесплатном концерте!» — мелькнула легкомысленная мыслишка, и Эдуард продвинулся поближе к балкону.

Однако после полуночи, защитники умаялись, разбредались по углам, падали спать вповалку на клумбы и газоны, дремали сидя на парапетах, прислонясь, друг к другу. На дальних подступах вокруг площади стояли посты и дозоры, горели костры, а у костров пели песни. Всюду ходили патрули, следили за порядком.

Майор Федотов пригласил Громобоева в салон автобуса на постановку задач. Все тот же сухощавый полковник Пшеницын велел командирам убыть в свои районы обороны, проверить обстановку, выставить посты и распределить людей им на смену. Напомнил о бдительности и возможных провокациях.

Громобоев поспешно вернулся к противотанковым ежам. Там его встретил заместитель Игорь, он похвастался, что на костре уже приготовлен фронтовой ужин, и товарищи его заждались.

— Как обстановка, товарищ командир? Что нового слышно?

— Пока все напряженно, никаких новостей, но теперь с нами милицейский спецназ! Командиры бригады получили новые звания, и перешли на сторону народа!

Эдик вкратце рассказал о недавнем довольно опасном приключении, совсем не привирая и не приукрашивая миновавшую угрозу. Ополченцы обрадовались очередной победе, дружно закричали ура. Один предложил отметить это дело, «вспрыснуть»…

— Никакого спиртного! Чтоб ни грамма в рот не брали! А то вдруг коммуняки затеют какие-то провокации, и вы на них во хмелю поддадитесь. Лучше пейте чай! Выпьем хорошенько после победы!

Эдуард установил порядок смен на постах, оставил за себя заместителя и вернулся к автобусу, доложить руководству обстановку.

«Хоть бы рации выдали! Что за бардак! Никакой связи, бегай каждый раз туда-сюда», — возмущался Громобоев.

В автобусе он доложил Федотову и Пшеницыну о положении на периметре и посетовал на отсутствие связи.

— Да я уже Ющенко раза четыре говорил об этом, и он ходил и просил станции у милиционеров. Как об стенку горох! — возмущался полковник. — Заперлись за стенами дворца и никаких контактов. Чёрт бы их там всех побрал…

— А что там внутри происходит? Что слышно нового?

— Что происходит? Как всегда в таком скользком деле как дворцовый переворот — министерские должности раздают и высокие посты делят! Идет противостояние и перетягивание нужных людей, кто кому больше посулит, кто кого перекупит. Но вроде бы перевес сил плавно переходит на нашу чашу весов!

Громобоев слушал, хмурился, размышлял. Майор Федотов на минуту умолк, а затем внезапно заговорщески подмигнул и предложил: — А давай Эдуард, дёрнем чуток, для согрева и за удачу!

Адъюнкт вынул из портфеля бутылку настоящего армянского коньяка и нарезанный кусочками сыр. Рядом с ними из темноты внезапно материализовалась знакомая по дневным ополченческим делам девчушка с косичками, и из глубины салона подтянулся офицер-связист, одетый по гражданке. Громобоев достал из дипломата «хвост» солёной горбуши.

— Вроде бы положено к водочке, но иной закуски нет…

У девчушки нашлась шоколадка, а у старшего лейтенанта, как у настоящего связиста была припасена фляжка со спиртом. Разлили коньяк по пластиковым стаканчикам, сдвинули их тостуя.

— За победу! — коротко произнёс майор Федотов и опрокинул содержимое в себя.

— За новую счастливую жизнь! — пискнула девчушка.

Эдик зажмурился, немного подержал ароматную жидкость во рту, оценив знакомый вкус, и цокнул языком.

«Эх, в своё время в Афгане я этого божественного напитка выпил немало! Да, было времечко…» — подумал Громобоев и протянул свой стакан Андрею за добавкой.

Связист предпочёл пить спирт, да и Федотов тоже оказался не гурманом, и не любителем роскошной жизни, перешёл на то, что покрепче, поэтому «Арарат» достался Эдику и девушке с косичками.

Второй тост выпили за свободу, третий — за погибших, а четвёртый — девушка предложила за любовь. В небесно-голубых глазках этой миловидной девчонки разгорячённой коньяком плясали чёртики.

— Капитан! А давай на брудершафт? — предложила она Эдику.

«Почему бы и нет?» — подумал капитан, кровь в нём закипела, забурлила. — «Ох, и до чего же хороша эта юная чертовка!»

В Громобоеве проснулись мужские инстинкты, трудно сказать хорошие или нет, но в общем, пробудились желания. Скрестили руки, выпили и, не закусывая, сблизились лицами. Девушка решительно обвила рукой Эдика за шею, притянула к себе поближе, крепко впилась в его вмиг пересохшие от волнения губы своими сочными губками, и он упёрся своей грудью в её молодые, острые и упругие грудки. До чего же это был сладкий поцелуй, коньчно-шоколадного вкуса, длившийся несколько минут.