— Это правильно! Что за глупость обнюхивать одну рюмку весь вечер… — согласился Громобоев.

— Верно! И в том ресторане кельнер метался по залу и никак не желал обращать внимания на слегка подвыпивших шумных русских, размахивающих руками. Наши глядят, а на столе висит тарелочка, такая же, типа бубна, под ней молоточек. «Стукнем в неё, может быстрее прибежит» — предложил один приятель. Сказано — сделано — стукнули. Официант, действительно сразу подошёл к столику. Ребята повторили заказ, а соседи немцы стали им одобрительно подмигивать, улыбаться. «Видишь, оценили нас, нравится, как мы умело пьём», — сказал один офицер. — «А давайте покажем немчуре, как могут гулять русские офицеры. Пусть учатся!» Парни хлопнули залпом, ударили вновь в бубен. Немец-официант сразу же тут как тут. «Ещё повторить» — говорят хлопцы. Немцы-соседи улыбаются, показывают в знак одобрения большие пальцы. Гвардейцам неймётся, снова бьют в бубен. Официант говорит, мол, может быть, хватит товарищам офицерам?

«Что ты понимаешь, Ганс», — заявляют они, — «ты не знаешь крепости русского человека! Наливай ещё!»

А весь зал встал и одобрительно зааплодировал.

«Смотрите, оценили, фрицы!» — обрадовались приятели и снова колотят в бубен. Но наглый и бесцеремонный немец вместо водки и пива принёс счёт. Смотрят — батюшки! Твою-то мать! Полторы тысячи марок! Откуда? За что? Оказывается — каждый удар молоточком — угощение всего заведения! А ресторан большущий, примерно на триста человек. Поэтому немец и переживал, хватит ли у господ-офицеров наличности. Командиры схватилась за головы, полезли по карманам, наскребли требуемую сумму, выгребли скопленные и припрятанные от жён заначки, но рассчитались. А потом всё лето перебивались с хлеба на воду. Ни тебе пива, ни тебе развлечений.

— Ты, наверное, был одним из них? — ухмыльнулся Эдик. — Очень живописно и достоверно рассказываешь…

— Да, нет, одним из них был наш комбат Паша Перепутенко, — подмигнул Эдику раскрасневшийся Толстобрюхов. — Только не расспрашивайте его об этом, он сердится, не любит вспоминать эту историю. Учитесь на чужих ошибках!

Глава, в которой, наш герой гуляет по историческим местам, знакомится с жизнью восточных немцев и ждет появления капитализма.

Громобоеву было скучно и довольно неуютно обитать одному в этом готическом замке, в прошлом культовом сооружении, поэтому он пригласил для проживания составить компанию капитана Чернова. Можно ведь пожить коммуной, пока жёны не приехали. А чтоб приятелям уж совсем было не скучно, к ним подселился Андрюха Кожемяка — помощник начальника штаба полка по строевой, как и они вновь прибывший, и тоже из Ленинградского округа. Капитаны Чернов и Кожемяка были прежде шапочно знакомы ещё по прежнему месту службы, и вместе прибыли в часть. В итоге получилась не квартира, а мини общага.

К ним на огонёк каждый вечер заглядывали то Толстобрюхов, то Странко, порой забегал мимоходом комбат, а то собиралась и вся весёлая гопкомпания. Временные холостяки накупили объёмную хозяйственную сумку немецких вин на пробу и пару ящиков разнообразного пива. Комбат Перепутенко не одобрил выбора. Он внимательно изучил бутылочные этикетки десертных и сухих вин, крякнул и с презрением покачал головой.

— Вы сдурели чи шо? Хто ж пье эту сладкую и кислую бурду? Так дело не пойдет!

Подполковник достал вместительный лопатник и протянул Эдику деньги:

— Вот тоби марки — купи нормального питья! Потом сочтёмся…

Пришлось Громобоеву докупать коньяк и водку, пополнить бар-холодильник.

— Вот це другое дело! — обрадовался комбат, заглянувший следующим вечером к ним в «коммуну». — А то не знаешь заходить к вам чи ни. Чисто як дамочки форсите.

— Павел Степанович, нам хотелось попробовать настоящих вин, провести, так сказать, дегустацию, — оправдывался Эдуард.

— Та шо тут дэгустироваты? Обыкновенное кислое пойло, а коли питы так, питы! — внушительно изрёк комбат и одним глотком залудил стопку водки.

— Вино по пять марок — пойло? — возмутился Кожемяка. — Ну, знаете ли…

— И знать не хочу! — отрезал комбат. — Наливай горилки, а то уйду!

Соседями Громобоева в этой старой соборной башне были три семьи, две жили этажом выше, и вход к ним был с другой стороны, а рядом на площадке обитала довольно своеобразная и странная семейка. Глава этого семейства артиллерийский капитан Вася Черкасов, был сильно контужен в Афгане, любил выпить и жене своей уделял внимания постольку поскольку. Зато эта Элеонора, а попросту Эллочка, наоборот усердно интересовалась мужчинами, и даже попыталась навязать свои услуги трём холостякующим капитанам.

Однажды поздно вечером уже хорошо подвыпив, она пришла попросить сигаретку и огоньку. Одета Эллочка была в почти прозрачный и невесомый халатик, уставилась на початую бутылку вина, и замялась у порога. Пришлось предложить присоединиться к компании, неудобно обижать даму. Одним стаканом капитаны отделаться не смогли и достали вторую бутылку «Рейнского». Дамочка бесцеремонно уселась на табурет, забросила бесстыже ногу на ногу, халатик естественно распахнулся и обнажился животик и заманчивая промежность пониже него. Эллочка притворно ойкнула, но вместо того чтоб прикрыться, наоборот раздвинула пошире ножки, показав коротко подстриженный подшёрсток пониже пупка. Понятное дело, глупо отправляясь к холостякующим мужикам натягивать на тело трусики, зачем в случае чего терять драгоценное время…

— Парни, хотите? Будете? Ну же…смелее! — проявила настойчивость Эллочка, покачиваясь на табурете и нахально поглядывая на соседей, сквозь стекла очков. — Хоть по одному, хоть все сразу. Почти даром, всего двадцатка и можно драть меня до самого утра и во все пихательные отверстия…

— Гм-гм… Денег нет, — за всех ответил прокашлявшись Чернов.

— Как хотите. Но я в кредит не даю, — пробурчала недовольная Эллочка.

Капитаны нервно хохотнули, но, не смотря на соблазн, всё же отказались от её навязчивых услуг — и денег нет, да и мало ли чем соседка может их наградить…

Эллочка залпом допила вино и, сильно пошатываясь, ушла к себе в квартиру, бурча на ходу что-то про засилье гомиков и импотентов.

Так что соседи у Громобоева были своеобразные и шумные, частенько слышны были вопли и визги даже сквозь толстую кирпичную стенку. Регулярные потасовки порой переходили из квартиры на площадку или даже во дворик, и завершались руганью под большущим старым клёном. Обычно на шум прибегал дежурный по полку и патруль, чету Черкасовых ругали, стращали, ссорившиеся слегка утихомиривались, возвращались в квартиру к застолью и продолжали распивать шнапс и пиво.

Васю Черкасова интересовали лишь маленький сынишка, да длинная, тощая, тёмно-коричневая собака-такса. Сын удостаивался внимания по трезвости, а таксу Марту сосед-артиллерист обожал, кормил вкусностями, играл с ней и регулярно выгуливал. Вася купил её за большие деньги у знакомых немцев и регулярно дрессировал. Из-за Черкасова и его таксы на территории полка почти не было кошек. Он натравливал и науськивал собаку на каждого забежавшего на территорию части кошака, а Марта умело выполняла команды и душила их. Поначалу Василий сам ловил котов, притаскивал для таксы, тыкал дико орущего мурлыку ей в морду, жертва рычала, царапалась, и собака загрызала дико орущего противника. Как пояснял Черкасов своим изумлённым соседям, шокированным этим варварским живодёрством, он при помощи таксы собирался выживать в голодающей России: охотиться на лис, зайцев и прочих зверей. А пока дичью были немецкие и полковые кошачьи. И верно говорят офицеры в полку, что Вася был сильно контужен на войне, что с него убогого взять…

А страшненькая, очкастая, тощая Эллочка, вместе с более молодой и гораздо более симпатичной подружкой блондиночкой Маринкой, женой лейтенанта медика, тем временем освоили новый бизнес. С утра пораньше отправлялись на подработку на вокзал. Как говорится, пока мужья пили и пропадали на службе, ветреные полковые дамочки подрабатывали, чем могли и как могли…