— Пусть несётся ночь, пьяна,
Нам ведь жизнь дана одна,
Эй, неси корчмарь, вина –
До дна!
Люди за столами подпевали и стучали кружками в ритм, так что чуть слюда в окнах не тряслась. Влезать в это веселье было бесполезно, да и чревато. Пришлось снова присесть на первое свободное место. Единственный стул нашелся за первым столом. Рен последовав примеру многих, присел рядом на подоконник. Так что стул достался мне.
Припев ещё не успел закончиться, как возле нас появилась разносчица, будто выскочив из-под земли. Смахнула с подноса две полных кружки и сделав вид, что не слышит возражений, лукаво подмигнула вампиру и скрылась в толпе.
Пришлось выкладывать на стол оплату: вышибала у двери зорко следил.
— Будем надеяться, что не сопьёмся раньше, чем её найдем! — Перекрикивая общий шум, пошутил вампир, наклонившись ко мне. Я поневоле улыбнулась. Уныние в дороге выветрилось вместе с лёгким хмелем. И посидеть здесь, послушать песню пару минут, я была даже не против.
Да и пиво здесь вкуснее. Или я привыкаю?
Песня утихла, но Рен даже не успел встать, как началась следующая. На сей раз протяжная и лиричная, чтобы народ слегка угомонился.
Все прислушались к истории любви между знатной девушкой и бедным кузнецом. Она сбегала к нему на свидания, он дарил ей украшения собственной работы. Потом семья девушки разорилась, и бедняжка осталась, считай, на улице. Кузнец с радостью взял любимую в жены, но тут хорошему пришёл конец — совместная жизнь не заладилась.
Певица на пару с лютнистом исполнила пару забавных диалогов, в которых избалованная барыня и усталый кузнец бранились, кому мести полы или готовить ужин. Тут слушатели порядком развеселились. Похоже, всё вело к тому, что муж сбежит, не выдержав свалившегося «счастья».
То ли пиво оказалось крепким, то ли меня в тепле разморило, но я так заслушалась, что даже немного приуныла, подперев рукой подбородок. А ведь такая поначалу была великая любовь, так красиво вплетена в строки и мелодию… а разница всё равно сказалась.
<i> Свет под потолком показался солнцем, сквозняк от открывшейся двери — ветерком от реки, а я будто вновь сижу на памятных мостках. Только Адена рядом уже нет. А я краем глаза слежу за поплавком и слушаю слова бывшего наставника.
— «Семья» это не то, что было у меня. — Задумчиво говорит Маркус. — Это было… удобно. Видеться, потом разбегаться по своим дорогам. Пока не успели надоесть… Каждая встреча — праздник.
— Но ведь это… хорошо? — Предполагаю я, помня, с каким трудом уживались мои родители. Без ругани обходилось лишь пару дней. И тише всего было после отъездов отца, когда мать начинала скучать по нему.
— Но это трусость. — Признаёт Маркус. — Неготовность столкнуться с трудностями, которые всегда ждут людей, живущих вместе. Привыкать, притираться, уступать в чём-то… Это едва ли не искусство. А у нас лишь боязнь не справиться, неохота жертвовать привычным делом.
— То есть, это плохо.
Охотник хмыкнул, потом улыбнулся.
— Почему же? Мне наоборот, крупно повезло.
— То есть?
— Такими трусами оказались мы оба.
Я хмурюсь, глядя на свой поплавок: мне видится ребус, отгадку к которому забыли выдать. Как и всякий ученик, я пытаюсь следовать примеру учителя, а тут непонятно, ни что делать, ни что думать.
— Нас обоих всё устраивало. — Поясняет он. — Понимаешь… Не обязательно переделывать себя. Велик риск сломаться. Важно найти того, кто уже смотрит на жизнь, как и ты.
— Даже если я смотрю как-то ненормально?
— Неважно, если вы похожи. Если обоим удобно, то прекрасно. А как это покажется другим… Норма-не норма… Да какая разница?.. </ i >
Я опомнилась, будто вынырнув из воды, и оглянулась. Песня притихла, а вампира рядом уже не было.
Лютнист пошёл обходить зал, наигрывая под частушки. От столов ему то и дело набрасывали репертуар — кто что помнит. Место парня занял Рен. Облокотившись о стойку, он оживлённо говорил с остальными, как со старыми друзьями. Флейтист наклонился в его сторону, певица почти согнулась в пояснице, уперев локти в колени и подперев лицо кулачками. Даже интересно, что он там рассказывает.
Я сделала долгий глоток.
…а насколько похожи мы?..
Если задуматься, то находится всё больше общего. Когда работаем вместе, когда я забываюсь, то даже… комфортно? Будто рядом с давно знакомым и проверенным товарищем… Надёжным настолько, что можно подставить спину. И которому почти не нужно слов, чтобы понять меня.
И хочется понять: а был ли ещё вообще хоть кто-то, с кем бы я чувствовала себя хоть вполовину так… Защищённой, и будто каждого часа, даже года было бы с ним мало…
Скрипач засмеялся над чем-то, показав зубы: крепкие, белые и очень острые.
Я отвернулась и запрокинула кружку, словно надеялась спрятать в ней всё лицо. Каких только глупостей в голову не придет.
Опустила кружку и едва не вздрогнула: вампир уже проходил мимо. Он прихватил куртку с подоконника и насвистывая, с нарочной неторопливостью скрылся за дверью.
Мы договорились выйти друг за другом не сразу. Так что я поболтала последние капли на дне с неохотой встала, уступая место. Как раз мужчина подошёл к столу пообщаться с друзьями и недовольно поглядывал, вынужденный переминаться с ноги на ногу. Так что стоило мне подняться, как сиденье уже было занято.
Рен на улице застёгивал куртку под горло. Время близилось к вечеру, ненадолго выглянувшее солнце вновь скрылось за облаками. Становилось зябко, так что я натянула шапку по самые уши, сверху накинув капюшон.
— Узнал адрес?
Вампир замялся.
— Адреса он не знает. Но сказал, что этим вечером Вилана собиралась встретиться с подругами в чайной «Бересклет».
— Там хотя бы не пиво подают. — Вздохнула я. — Есть надежда всё-таки не спиться. Пошли. Тут недалеко, я уже помню.
— Там тоже будешь закрывать лицо?
Я застёгивала воротник, для чего приходилось неудобно задирать подбородок. Так что ответила не сразу.
— Не хотелось бы повязкой привлекать внимание. На вдову-то я, прикинувшись мужчиной, не потяну. Но ещё одно похищение вряд ли успеем организовать. Пойду как есть сейчас.
Он окинул меня взглядом.
— Но она уже видела тебя и может узнать. Не по лицу догадается, так по голосу. Можешь накинуть на себя какой-нибудь морок?
— Да, и сразу закричу во всё горло ещё на улице: «эй, здесь неучтенный маг, сильный и подозрительный!». — Я с досадой задумалась. — Так осточертело это притворство, а мы почти у цели… Но подставлять Сайяну нельзя.
— Тут не беспокойся. — Заверил он. — Я её знаю; даже если дело несерьёзное, она умеет скрывать тайны.
«Зато я её не знаю». — Подумала я, недовольно покосившись. Ишь, заступается…
— Почему ты подумал на неё?
— Снова сомневаешься? — Нахмурился он. — Да ведь слишком многое сходится. Время прибытия, ранг, специализация. Да и осторожность с посредником в его духе.
— Но ты этого ещё не знал, когда стал расспрашивать Трелию. Тебя что-то другое навело на мысль.
Настал его черёд задуматься.
— По отдельности это мало что значило, но всё разом… Она рассказывала, что нашла мужчину. Перестала носить подвеску своей матери, даже отдала её в залог. И запах…
Он запнулся.
— Понимаю, странно. Но запах от неё показался знакомым. Я не сразу понял, в чём дело. Но потом увидел её подвеску в тайнике. А сейчас понял. Я слышал этот запах в пещере, где приносили жертвы.
Я остановилась. Он замер напротив, посмотрев мне в глаза. Зрачки его слегка расширились, будто у охотящегося кота.
— Я уверен. — Твёрдо сказал вампир. — Это он.
Меня пробрало осознание, что цель наконец-то, действительно близко.
— Тогда есть смысл поговорить с ней начистоту. Наедине, и честно.
Рен опустил взгляд. На его лице мелькнуло то ли сомнение, то ли неуверенность.
