Он оторвался от раны, роняя на одеяло капли крови, и снова завис надо мной, наблюдая, как я пытаюсь вжаться в подушку. Со вкусом провёл языком по губам.

— Любой, любой… — Протянул он. — Может оказаться лицедеем. Кто угодно, слышишь? Кто угодно может напомнить тебе, как ослепляет жалость. — Последнее слово он произнес едва разборчиво, пополам с горловым рычанием. И быстро наклонился ко мне.

Я зажмурилась, но он лишь щёлкнул зубами у моей шеи. И медленно отодвинулся, не отрывая взгляда от бьющейся жилки.

— Любой… может предать тебя. — Медленно сказал он. — Как я. Не стоит забывать об этом.

И снова облизнул кровь с нижней губы. Он не собирался останавливаться. Хищник только растягивал ужин.

— Рен… ты же не такой! — Пискнула я.

Он наклонился так близко, что я почувствовала на себе горячее дыхание.

— Тогда почему ты именно таким меня видишь?

Я открыла глаза снова, уже по-настоящему. Быстро оглянулась. Комната пуста. Мои руки — целы. Только дыхание сбилось, будто я не проснулась от кошмара, а прибежала сюда после марафона. Но это неудивительно.

Я со стоном растерла ладонями лицо.

— Ну просила же без снов! — Пожаловалась я в пустоту. И встала. Придётся замешать себе успокоительное средство, иначе так и пролежу до утра, не сомкнув глаз.

***

<i>Отступление.</i>

…Он вздрогнул, приходя в себя, и поспешил осмотреться; снова проснуться связанным было отвратительно. Быстро оценил обстановку. Что ж… спасибо, что он хотя бы не в сундуке закопан под землю. Но было бы неплохо понять, где оказался вместо этого!

Осознав, вампир со стоном упёрся затылком в каменную стену, к которой и был привязан.

— Влан? Да чтоб тебя бесы драли!

— Не думаю, что это поможет тебе выбраться. — Спокойно ответили сверху.

Рен скрипнул зубами. Несколько раз моргнул, перестраивая зрение для темноты. Что ж, над ним издеваются.

— Ты серьёзно!? Я только этим утром едва выплыл из реки! Куда, между прочим, ты меня столкнул!

— Зато научился плавать. — Напомнил Влан, который что-то жевал. Даже здесь, внизу пахло жареными котлетами.

— Я и так умел. — Зарычал младший вампир.

— А теперь и в горной реке не потеряешься.

Рен осмотрелся уже оценивающе, зная, что вытаскивать его никто не будет.

Он оказался в шахте на дне узкого колодца, уходящего вверх на добрых десять саженей. Ещё один, горизонтальный ход обнаружился слева, но туда стоило посмотреть лишь раз, чтобы понять: проход давно и безнадежно завален. Выбраться из-под земли можно только через верх.

Но разумеется, здесь не было ни остатков подъёмного механизма, ни верёвок, ни ступеней! Проклятый кровопийца, правая рука старейшины клана и с некоторых пор опекун новичка, не оставил ему ничего. Даже верёвки, которыми связал руки и ноги младшего, подобрал короткие. Соорудить из них средство подъёма невозможно.

Лаурен некоторое время стоял неподвижно, прикрыв глаза.

«Я не стану душить его, я не стану душить его…» Мысленно повторял он, как мантру.

Успокоение почти подействовало.

— Ты пробуй, пробуй. — С фальшивым участием посоветовал Влан. — Из сотни попыток одна всегда будет удачной.

«Мне почему-то кажется, что играть на скрипке доведется чаще, чем грызть верёвки» — Передразнил Рен, цитируя самого себя. — «Конечно, размечтался!»

С верёвками он справился быстро, хотя пришлось извернуться до хруста в суставах, чтобы дотянуться до рук. Но когда отряхнулся и поднял голову, то смог лишь вздохнуть.

Колодец, некогда вырубленный в скале, оказался гладким, как книжная страница. Его будто нарочно полировали для таких испытаний.

Рен почувствовал себя идиотом, когда попытался зацепиться за малейшие неровности, едва видные глазу, и сорвался вниз с трёх саженей.

«Разумеется». — Разозлился он. — «От меня требуется совершенно другое, да, настырная ты сволочь?»

Сидящий наверху вампир только рассмеялся.

Рен снова сел и прижавшись спиной к стене, закрыл глаза. Он весь так и кипел раздражением, готовый стучать кулаками о стену. Будто собака на привязи, в которую битый час тыкают палкой. Его самого порой не радовала такая эмоциональность, но ничего с этим поделать он не мог. Молодые вампиры всегда таковы.

Лаурен постарался дышать медленней. Он понемногу ушёл в себя, нарочно окружая разум успокаивающей темнотой. Постарался забыть о том, что устал, что единственное, чего хотел этим вечером, это лишь вытянуться на горизонтальной поверхности в попытке найти отдых.

…-Знаешь, почему именно я взял опеку? — Спросил у него Влан ещё на третий день пребывания в клане.

«Потому что ты садист и хочешь повеселиться» — Мрачно подумал тогда про себя новичок, уже испытав на себе методы воспитания. Но старший медленно покачал головой, на миг показавшись каким-то… человечным?

— Тебя обратили кровью моего родного брата. Я знаю, что он мёртв. Так что по крови лишь ты остался моим родственником.

— Я, можно сказать… твой племянник? — Удивился Рен, ещё не привыкнув к их пониманию родства.

— Можно сказать. И мой долг о тебе заботиться. Даже если ты против…

«Знал бы тогда, на что подписываюсь» — Вскипятился Рен, и все попытки успокоиться покатились псу под хвост. — «Уверен, они с главой клана обсуждают каждый мой провал и катаются со смеху. Может, прямо в эту минуту!»

Он снова постарался остыть, закрыл глаза и тихо замурлыкал под нос случайную мелодию. Это работало лучше.

…Может, Влан делает это неспроста. Пытается провести ускоренное обучение, будто готовит к чему-то. Или готовится.

Куда торопиться тому, кто старше иных государств? Что такого он знает и понимает, о чём не догадывается сам Рен?

Влезть к нему в голову не стоит и пытаться.

Выдохнув, музыкант встал и развернулся лицом к стене. Прижался к ней всем телом, словно улёгся на камень. Положил на холодную поверхность ладони, закрыл глаза и прислушался.

Вдох, выдох, спокойней… Еще медленней, отсечь все постороннее…

Дыхание замедляется, почти пропадает. Звуки вокруг перестают существовать.

Мир переворачивается… Медленно и со скрипом, как громадное зубчатое колесо в часовом механизме. Наклоняется вперёд, вместе с небосклоном, с лесами и звёздами… пока вертикаль не становится горизонталью. Потолок — стеной. А стена — полом.

Он осторожно ощупал ладонями холодную гладкую поверхность. Мнимое ощущение притяжения к ней, как если бы он лежал на земле, сменилось реальным. Вампир по-настоящему лежал на стене. Он оттолкнулся и приподнялся на руках, посмотрев не наверх… а вперёд.

Туда. Неторопливо и осторожно, чтобы не потерять шаткое чувство.

Я аккуратно коснулась пальцами груды засохших ветвей, сваленных кучей, словно кто-то бросил здесь охапку топлива для костра. Они валялись тут уже давно; дождь и легшая сверху трава слепила их в единый панцирь. Ударом ноги я проделала в нём дыру и отпихнула один из краев в сторону, открывая дневному свету неподвижное тело.

Оно медленно открыло глаза, затянутые синеватой пленкой. Раскрыло рот в сипящем вдохе и дёрнулось, пытаясь податься вперёд. Остриё кола обрушилось на него, проламывая грудную клетку и проткнув сердце.

Упырь оборвал шипение и замер, как и лежал, с оскаленными зубами и закатив глаза.

Я с отвращением оттёрла ладонью холодную кровь, брызнувшую на левую щеку. Небось, ещё и на волосы попало?

С утра, вот уже несколько часов подряд, я занималась очисткой, в прямом смысле огнём и мечом пройдясь по окрестным лесам и полянам. Сколько здесь было обнаружено дневных лёжек — просто оторопь брала. Когда и откуда успело накопиться?

Я с усилием вытащила кол и не торопясь выкидывать, огляделась, в поиске других укрытий. Но на просеке было пусто.