Чудовище успело почуять неладное, подняло голову и медленно обернулось. Вся нижняя половина его лица была в крови, а глаза горели безумным, алым огнем. Эльф бросился вперёд, замахнулся — и в тот же миг погасли светильники.

Лезвие свистнуло в воздухе, встретив пустоту. Он обернулся, уловив движение за спиной. Его запястье перехватила ледяная рука, и выкрутив за спину, заставила уронить оружие.

— Лучше бы ты бежал. — Прохрипело за спиной.

Тот закричал, но быстро затих, когда на горле тисками сжались чужие челюсти, и острые зубы проткнули кожу и плоть.

***

Вампир пил жадными глотками, чувствуя, как с каждым ударом сердца к нему возвращаются прежние силы. Даже более… Не просто кровь, а сама жизнь утекала из чужой раны, горячей волной разливалась по телу и согревала до самых кончиков пальцев.

Эльф окончательно обмяк, и Рен оторвался от его горла, легко удерживая тело на весу одной рукой. С удовольствием вдохнул, наслаждаясь тем, как снова улавливает оттенки запахов и слышит слабые звуки, даже эхо собственного дыхания, даже с закрытыми глазами прекрасно различая всё вокруг.

Только что он висел на волоске над собственной могилой, не в состоянии даже прийти в себя. Тот рывок, когда он почуял кровь, был последним проблеском сил, и не схвати он добычу, через пару шагов упал бы замертво. Но сейчас!

Сейчас он способен голой рукой остановить и сплющить лезвие меча, и по камешку разобрать любую стену.

Рен, тяжело дыша, покосился на эльфа, которого продолжал держать.

Вот поэтому вампиры-отступники вытягивали из жертвы всё, до последнего глотка. Потому что дело не только в крови. И трудно остановиться, когда такая сила начинает бурлить внутри, принося ощущение полной неуязвимости… И власти. Над другими, над чужой жизнью и смертью.

Эльф обвис на его руке, беспомощно откинув голову назад и открывая взгляду рваную рану на шее. Хотелось отвести глаза от мёртвого тела, но, Рен продолжал смотреть.

Дитя чужой страны и чужих обычаев; кем был этот страж? Чей-то друг, сын, может брат. Кем он уже не станет из-за него? Потому что всего лишь оказался не в том месте и не в то время…

«Если хочешь сохранить человечность — ты не имеешь права радоваться чужой смерти».

Вампир выдохнул. Эйфории как не бывало. Разум наконец-то прояснился. Рен опустил тело на пол и оставил лежать у стены. Закрыл обоим стражам глаза. Помедлил, не зная, что ещё может сделать, и оглянувшись, поспешил обратно по их следам.

Дверь, ведущая в коридор подземелья, оказалась не заперта. Он остановился, спрятавшись у выхода и растёр ладонями горящее лицо.

Сколько он был без сознания? Сколько времени успело пройти?

И куда успели увести Хельдин.

Его лихорадило от волнения, но разум пытался сохранять остатки ясности. Что он может сделать?

Что-то дикое, тёмное в его душе ярилось, требовало кинуться вперёд и расправляясь с каждым встречным, бежать по еле заметному следу. Подкормленный свежей кровью, этот внутренний хищник стал только сильнее, и было трудно его не послушаться.

Она проходила по этому коридору несколько часов назад. Босая и раненая. Она где-то там, в беде, и кроме него никто не поможет.

Нельзя медлить!

Но несмотря на ощущение переполнявшей силы, Рен был способен трезво оценить возможности. Даже если сорвётся и пойдет по коридорам как дикий зверь, не жалея ни себя ни других, он не доберётся даже до следующего этажа. В столкновении лицом к лицу у него почти не будет шансов.

Внутри поднялась волна злости, но он сжал кулаки и выдохнув, прислушался. Осторожно подался вперёд, выглянул. И стал красться вдоль стены, пытаясь уложить в уме карту замка.

Отряд стражей, насторожённых и готовых к любой опасности — это угроза. Тройка или двойка, патрулирующая коридор, ещё куда ни шло.

А вот страж, который идёт в одиночку…

Вампир проводил взглядом подозрительно спокойного эльфа, что проследовал мимо, не увидев опасности в темноте над головой. Рен не слышал топота патрулей и отдалённых голосов, и вообще не заметил даже малой доли того оживления, что царило в замке при его поимке. Похоже, эльфы уже успокоились.

Но ему от этого не стало легче. Почему они не на военном положении? Что узнали от Хельдин? Что успели с ней сделать?

Страж успел только замычать, когда его схватили сзади, зажали рот и утащили в темноту бокового прохода. Вампир прижал его за шею к стене и уставился в глаза.

— Где другие стражи?

Эльф захрипел, цепляясь за его руку и пытаясь разжать пальцы, тисками сдавившие горло.

— Не держи меня за дурака. Ты можешь говорить.

Страж с усилием вдохнул и с ненавистью зыркнул на бывшего пленника.

— Ты должен был умереть!

— Может быть. А стражи должны ходить в составе отряда, или хотя бы боевой двойки. Почему ты здесь один?

— Тревогу отменили. — С трудом выдавил эльф. — Опасности… уже не было.

— Куда увели охотницу?

— Кого? — Не понял эльф.

— Пленницу, что содержалась со мной в одной камере. Куда её увели?

— Откуда мне… — Он закашлялся и уже натурально захрипел, когда пальцы на его шее сжались посильней. — Я… не знаю! Я не знал даже… кто она!

Нахмурившись, вампир с подозрением изучал его. Эльф похоже, не врал. Но Рену показалось странным, что опознав в Хельдин орденского охотника, эльфы не поставили на уши всю столицу.

— Пленников, как понимаю, вы держите на этом же этаже? Или только некоторых? — Уточнил он.

Эльф явно пытался сообразить, зачем это вампиру, и как бы его обмануть. Рен снова стиснул его горло и приблизившись, взглянул уже в упор. Зрачки эльфа расширились и дрогнули, словно он пытался увести взгляд в сторону. Но не получилось.

— Где вы держите пленных, и сколько их. — Почти нараспев протянул Рен. Страж ответил медленно, словно с трудом.

— Да, на этом этаже. В камерах содержится девятнадцать единиц.

— Где вы держите ключи от камер?

На этом вопросе эльф закатил глаза, словно теряя сознание. Вампир отодвинулся, решив, что перегнул с убеждением, и разум эльфа не выдерживает нагрузки. А коварный остроухий, обмякнув и свесив руки, дотянулся до оружия. И замахом от пояса полоснул врага по груди.

В следующий миг вампир перехватил его кинжал зубами. И сжав челюсти на лезвии, мотнул головой, вырывая кинжал из ладони.

Свободной рукой он перехватил его запястье, а хватка на горле наоборот, пропала. Эльф попытался вырваться, приняв это за слабину противника. Но тот будто не замечал, как на его груди, по рубашке растекается багровое пятно. Только задумчиво уставился на стража.

— А я хотел оставить тебе жизнь…

***

Мигар вскинул кулак, подав идущим позади команду остановиться. Охотник, идущий перед ним, огляделся, будто пытался по деревьям сориентироваться, где сворачивать.

— Карту. — Распорядился он вполголоса.

Они хороводом сгрудились вокруг крупной карты, расстеленной прямо на земле. Другой охотник — точней, охотница — зажгла светлячок над ними, явно не опасаясь быть замеченной.

Вожак отряда обернулся к Люту и распорядился постоять на страже. Брат досадливо поджал губы, не успев даже взглянуть что там делают орденцы, но послушно замер спиной к ним, оглядывая чащу. Звериные глаза отслеживали малейшее движение.

— Так. — Начала охотница. — У тёмных эльфов три города и столица. Между собой они сообщаются лишь дорогами. Мы сейчас подобрались к столице, обойдя стороной другие города, и отсюда до Савенны путь считай, прямой.

— С тракта ворота не взять, даже войском. — Добавил её соратник. — Потому мы идём со стороны леса.

— Но границу охраняет эльфийская стража. — Заметил Мигар. — И её миновать не получится, с какой стороны ни зайди.

В «хоровод» вклинился некромант, будто невзначай отодвинув ближайшего воина. Этого мага охотники привели с собой, и вожак наёмников видел его впервые. Но тот ему с первого взгляда не понравился.